Анна Стриковская - Тело архимага (СИ)

Честно? Ничего не понимаю. Чувствую, тут без нее не обошлось, но ни единой зацепки, даже намека никакого…

Пришел магистр Альцест, высокий, статный, представительный господин среднего возраста, не худой, но и не толстый, скорее плотный, крепко сбитый. Красотой не блещет, но лицо приятное. Было бы, если бы не выражение: «ходят тут всякие, от работы отрывают». Это ничего, попробуем справиться. Сначала Альцест был со мной очень и очень официален, прочел список и поинтересовался, зачем мне все это нужно. Типа: «Дура ты, дура, куда ты полезла. Зельеварение и эликсиры — дело серьезное». Я не стала ничего из себя строить, а попросту все ему объяснила. Это — для этого, то — для того. После чего мужик сменил гнев на милость и мы очень плодотворно пообщались. Оказывается, он писал отзыв на мой диплом, они у нас анонимные. Отличный, между прочим, отзыв, я читала. Убедившись, что перед ним автор Улучшенного Эликсира Молодости, магистр Альцест повел меня в свой кабинет, где долго жаловался на бестолковое начальство, недостаток финансирования и происки врагов. После чего выставил мне счет и пообещал сделать все в ближайшее время. Попытка поговорить с ним о Ригодоне и Мартонии вылилась в короткий, но емкий монолог, не содержавший иных приличных слов, кроме предлогов. Ясно, дело иметь с ним можно, но информацию от него не получишь. С этими мыслями я вышла в коридор и устремилась к выходу. Кабинет Альцеста был на втором, так что пришлось спуститься по лестнице. На площадке между двух пролетов мне встретилась немолодая крикливо одетая женщина. Раз она не в мантии, значит не маг, а Магали, та самая сестра-хозяйка. Я тут же упустила из рук бумажку со своим заказом и бросилась ее поднимать. Тетка сделала то же самое, в результате мы столкнулись лбами, да так, что искры из глаз посыпались. Лучше не придумаешь! Я тут же схватилась рукой за лоб и тихонько застонала. Магали, а это была она, потерла рукой свой лбешник и стала горячо извиняться. Повела меня к себе. Дала лед, чтобы приложить к гипотетической шишке, сама сделала то же самое, села напротив и предложила чаю. Я уже обпилась его у Зелима, но от предложения сестры-хозяйки отказываться не стала. Лучше пострадать, но не пропустить крупицы информации.

Магали оказалась свойской теткой, простой и веселой. У нее не было, как у Матильды, постоянного кавалера, поэтому она молодилась и носила яркие платья. Усадив меня за стол и налив чая, она осторожно стала спрашивать, кто я и откуда. Чтобы расположить ее к себе я тут же сообщила, что перед ней та самая аспирантка Ригодона, которая разработала эффективный Эликсир Молодости, а сюда пришла за ингредиентами.

Знаю я, чем потрафить молодящейся дамочке. Пообещала подарить флакончик, и после этого могла из Магали веревки вить.

Очень быстро разговор с ухода за собой перешел на местные сплетни, и я ни на минуту не пожалела, что приняла приглашение сестры-хозяйки. Магали проработала в отделе более тридцати лет, пришла юной девочкой-уборщицей и сделала карьеру, предельную для не мага. Она обладала цепким умом и потрясающей наблюдательностью. Ее рассказом я просто заслушалась. Излагала не только канву, но и подробности, а обычно в них вся соль. Истории, рассказанные Зелимом, представали в другом свете.

Итак, Ригодон. О нем я не узнала особо нового, кроме некоторых пикантных и не очень подробностей. Единственное, что я поняла: этот козел трахал все, что шевелится, пользуясь для обольщения ментальной магией. Магали на заре своей карьеры прошла через его постель, но положительных воспоминаний у нее не осталось.

— Представляешь, дорогая, обычно любовник дарит женщине подарки, старается сделать приятное, а этот гад, наоборот, норовил тобой не только в постели попользоваться.

Мощная характеристика, ничего не скажешь.

В общем, все дамочки отдела (а на зельеварении их на порядок больше, чем на эликсирах) прошли через его койку. Кроме одной. Мартонии. Хотя она очень туда рвалась и готова была на все, лишь бы стать подругой архимага. В данном конкретном случае я Ригодона не осуждаю. Мартония — это рвотный порошок. Даже при дефиците женщин в нашем Научном центре на жабу никто не позарился. Уж Ригодон-то, с его любовью к красивому и шикарному… Зная нашу красотку, могу сказать: он ее тоже привлек не за красивые глаза. Увидела перспективного мужичка и решила через него делать карьеру. Только силы свои не рассчитала.

— И вот, милочка, архимаг послал ее куда подальше. Тогда она и еще две ее подружки что-то затеяли. Бегали, шушукались, запирались то в кабинете, то в лаборатории. А кончилось все тем, что Ригодон Мартонию сделал своим заместителем, а когда к вам на эликсиры уходил, взял с собой.

— О каких подружках речь, Магали? До сих пор не видела, чтобы Мартония с кем-то общалась, кроме Ригодона. Не видать у нее подружек.

— Так она, как только перешла на эликсиры, с ними рассорилась. Одна из них, Сосипатра, даже приходила мне жаловаться, мол, какая гадюка оказалась подруженька. Пока помощь была нужна, только что под ноги не стелилась, а тут и нос воротит. Потом, правда, помирились, видела я их вместе, гуляли тут по парку. Только это давно было, больше полугода прошло. А вторая ее подружка у вас работает. Теодолинда.

Ого, они подружки? А я полагала, что злейшие враги. Кто же первая?

— А эта Сосипатра, она кто?

— Ну. эта. Из темных, которые в черных мантиях ходят.

Ну вот мы и нашли некроманта.

Глава 10, в которой у Мелисенты рождаются идеи

Обратно домой я не шла — летела. Мою эйфорию поддерживал дух, мурлыкавший мне в ухо, что я талант, гений, потрясающая и необыкновенная. Он тоже обрадовался, узнав, из каких источников по его душу явилось не запылилось темное колдовство. По мнению Гиалена, это не могло быть что-то сверхсложное и энергоемкое. Он знал Сосипатру и уверял, что красотка файербол не изобретет. Посредственность, как и две других. Он имел в виду Теодолинду и Мартонию.

Зря он так. По опыту знаю: посредственности — самые страшные люди и маги. Ими движет ненависть и зависть к таланту, а это один из самых мощных двигателей. Вместо одной сложной изящной бяки они применят сто тупых и простейших, но сразу, а это гораздо хуже. Так что рано радуетесь, архимаг Гиаллен, эти Мартония со своей Сосипатрой не так просты, как кажется. Тем более, они женщины, а значит, способны на изощренную гадость. И не говорите мне, что тупое не может быть изощренным. Может, еще как.

Вернувшись, я зашла в столовую, где народ доедал обед, вспомнила, сколько чая плещется у меня в животе, и есть не стала. Зато сделала знак Юстину: приходи вечером.