Джон Норман - Мародеры Гора

Широкоплечий раб заставил ее подойти к наковальне и поставил на колени.

Раздвоенная Борода использовал клеймо, распространенное на Севере; в Торвальдсленде не было таких жестких правил, как на Юге, где купеческая каста постаралась ввести единую форму. Клеймо Раздвоенной Бороды представляло собой полукруг с диагональной чертой, проходящий через его правый край. Диаметр круга составлял дюйм с четвертью, и длина черты была такой же. Клеймо, как и многие другие, имело символический смысл. На Севере принято считать, что рабыня – это женщина, живота которой касается острие меча.

– Посмотри на меня, – приказал кузнец.

Белокурая девушка, глаза которой переполняли слезы, подняла голову.

Он открыл железный ошейник, толщиной в полдюйма, и надел ей на шею. С ошейника свисало кольцо, сквозь которое можно было продеть цепь.

– Положи голову рядом с наковальней, – сказал кузнец.

Не дожидаясь, пока она подчинится, кузнец схватил девушку за волосы и резко дернул вниз, так что ее шея оказалась на земле, а два свободных конца ошейника сошлись на наковальне. Между ошейником и шеей оставалось около четверти дюйма. Я увидел светлые густые волосы у нее на затылке. На нижнем конце ошейника находились два толстых небольших кольца, на другом – еще одно, такого же диаметра. Кузнец совместил кольца, так что одно оказалось внутри двух других – они идеально соответствовали по размерам. Затем продел сквозь отверстия железную заклепку.

– Не дергай головой, рабыня, – предупредил кузнец.

Быстрыми, уверенными ударами молотка он заклепал кольца.

Взяв девушку за волосы, кузнец отшвырнул ее в сторону. Она лежала и плакала, заклейменная, обнаженная рабыня в ошейнике.

– Следующая, – скомандовал Раздвоенная Борода.

К помосту подошла другая плачущая девушка.

Вскоре осталась только Эльгифу.

Раздвоенная Борода нарисовал на земле каблуком своего сапога круг рабыни.

Она посмотрела на него.

А потом под смех собравшихся мужчин подобрала подол, вошла в круг и встала, глядя на Раздвоенную Бороду.

– Сними одежду, моя красавица, – приказал Раздвоенная Борода.

Эльгифу подняла руки и расстегнула черное бархатное платье, а потом стянула его через голову. И осталась в одной тонкой шелковой сорочке. Ее она тоже сняла через голову и отбросила в сторону.

Гордо вскинула голову и осталась стоять неподвижно.

Ивар облизнул губы. Многие мужчины восторженно закричали, некоторые звонко ударили правыми ладонями по левому плечу. Несколько воинов застучали древками копий по щитам.

– Ну, разве она не лакомый кусочек? – спросил Ивар, обращаясь к своим людям.

И снова все закричали и захлопали. В глазах гордой Эльгифу появился страх.

– Беги под клеймо! – неожиданно резко приказал Раздвоенная Борода.

С горестным стоном Эльгифу подбежала к помосту. Ее, как и всех остальных девушек, бросили на бревно лицом вниз. Через мгновение раскаленное железо ужалило и ее. Отчаянный вопль Эльгифу вызвал смех у остальных рабынь. Потом ее отвели к наковальне и поставили на колени.

Тут я заметил, как широкоплечий раб подошел к стройной белокурой девушке и помог ей подняться на ноги.

– Я вижу, Тири, – сказал он, – что теперь ты стала невольницей.

– Вульфстан, – пролепетала она.

– Здесь меня называют Тарск, – сказал он.

Он потрогал ошейник у нее на шее.

– Гордая Тири, – задумчиво проговорил он и улыбнулся, – и надо же так случиться, рабыня! Ты отказалась выйти за меня. Помнишь?

Тири ничего не ответила.

– Ты считала, что слишком хороша для меня. – Тарск рассмеялся. – А теперь, вне всякого сомнения, станешь ползать на животе перед тем, кто сможет освободить тебя.

Она гневно посмотрела на него.

– Разве не так? – спросил он.

– Да, Вульфстан, – проговорила она, – стану!

Он продолжал держать ее за ошейник.

– Но тебя не освободят, Тири, ты будешь продолжать носить ошейник. Ты теперь рабыня, – сказал он.

Она опустила голову.

– Мне приятно видеть тебя здесь, – не унимался Тарск. Девушка подняла глаза и сердито взглянула на него. – Клеймо делает женщину лучше. И тебя тоже, Тири, украшает ошейник – черное железо великолепно смотрится на твоем нежном теле.

– Спасибо тебе, Вульфстан, – сказала она.

– Женщине необходим ошейник, – добавил он.

Глаза Тири вспыхнули.

– Иногда, – предупредил он, – чтобы сделать невольницу более послушной, ее обнаженной бросают к нам. – Он улыбнулся. – Не бойся. Если это случится с тобой, я не сделаю тебе больно, рабыня. Не сомневайся.

Она отшатнулась от него.

Раздались последние удары молота, и Эльгифу оттащили за волосы в сторону от наковальни.

– Торопитесь, рабыни! – закричал Раздвоенная Борода. – Торопитесь, ленивые девки! Нужно готовить пир!

Рабыни, а среди них и Тири с Эльгифу, убежали, как испуганное стадо табуков, по зеленой траве к воротам палисада – там их ждала работа.

Ивар Раздвоенная Борода хохотал, откинув назад голову. У него на коленях, обнаженная, сидела та, что еще недавно звалась Эльгифу – она обнимала его за шею и целовала в щеку; теперь дочь правителя Кассау носила новое имя – Булочка. С другой стороны к Ивару ластилась Гунхильда.

Я держал в руке большой рог северян.

– Но его же невозможно поставить! – удивленно воскликнул я.

Раздвоенная Борода снова откинул голову назад и захохотал:

– Если не можешь осушить его разом, отдай другому!

Мне ничего не оставалось, как поднять рог и выпить все его содержимое.

– Великолепно! – вскричал Раздвоенная Борода.

Я протянул рог обнаженной Тири, которая стояла на коленях возле моей скамьи.

– Слушаюсь, мой джарл, – сказала она и убежала, чтобы наполнить рог из огромной бочки.

Как изумительно красивы обнаженные женщины в ошейниках!

– Я совсем не таким представлял себе твой зал для пиршеств, – сказал я Ивару.

Мне казалось, что залы в домах северян должны быть немного другими. На самом деле настоящие пиршественные залы, роскошные, с высокими потолками, построенные из досок и бревен, со скамьями и колоннами, резными украшениями и коврами, большими очагами, где кипятят воду, встречаются редко и принадлежат самым богатым джарлам. Помещение, в котором мы сейчас находились, было самым обычным – и меня это удивило. Однако, подумав немного, я решил, что тут нет ничего странного: в этой безрадостной стране ведь растут только чахлые, кривые деревья. В Торвальдсленде дерево стоит огромных денег. Да и то, что удается купить, используется для строительства кораблей. Если северянин вынужден делать выбор между своим домом и кораблем, всегда побеждает последний, поскольку имен но благодаря наличию судна человек получает необходимые средства для сносного существования, в том числе и для строительства дома.