Владимир Пекальчук - Живые и мертвые

На ночь глядя прибыл под личиной торговца овощами посол из Туманного Леса: пятеро Светлейших из шести согласились. Список их условий, впрочем, был мало того что длинным, так еще и отдельные пункты, скажем так, будет трудно объяснить простолюду. Одно лишь требование запретить охоту на баньши чего стоит. Пример, поданный Реннаром, королем Витарна, оказался заразителен, и теперь эльфы из восточного Туманного Леса требуют последовать ему, прекрасно понимая, что в общем-то держат монархов Эренгарда за горло. Тааркэйд готов был прозакладывать свои королевские штаны против портков последнего землекопа, что и эльфы Леса Песен, расположившегося на севере, потребуют того же, если, конечно, вообще согласятся. Хотя какое там «если», когда еще длинноухим выпадал такой шанс содрать с людей три шкуры?!

Молодой король, сидя на балконе, в задумчивости потягивал сладкое вино и глядел в небо, усыпанное сверкающими звездами, словно черный бархатный камзол – самоцветами. Тааркэйд сам не верил себе, ведь, казалось, только вчера он ухватился за единственный шанс унести ноги с родины, где долгая жизнь ему светила не больше, чем корона… и вот через совсем короткий промежуток времени он ввязывается в точно такую же борьбу, от которой сбежал ранее. Хотя тут-то как раз все понятно, дома он был один среди волков, а тут у него есть Леннара, готовая разделить с ним борьбу, судьбу и корону, если они победят в этой борьбе.

Тааркэйд залпом допил вино и поклялся себе, что победит. Он должен. Если не ради себя, то хотя бы ради Леннары. Совет Благородных, прибравший к рукам то, что им не принадлежит, поплатится за свою дерзость.

Король презрительно хмыкнул, вспомнив о дворянстве Эренгарда. Да уж, благородство – это слово, большинству из них непонятное. Куда делись те, кто всего семь или восемь десятилетий назад возвели страну на пик могущества? Где они, да Гилберы, да Вилмоты, ап Раймоны? Где такие, как ан Дэймеры, вышвырнувшие орду варваров силами всего двух тысяч воинов? Где люди вроде Вергана да Ксанкара, стоявшего насмерть с горсткой бойцов против полчищ обнаглевшего телмарского короля или его сына, защитившего стратегически важный мост от орков и спасшего целую армию, отходящую после безуспешного сражения с зеленокожими в конце Первой орочьей войны? Где теперь Дэги, Фаэнвиты, Броуки и весь цвет рыцарства былых времен? Увы, история Эренгарда, пестревшая прославленными именами и великими подвигами, закончилась, и все эти люди сами стали историей, образцом того, каким должен быть настоящий рыцарь и слуга короля. Только и остались в Эренгарде что ан Кранмеры, верные долгу и присяге… но и они, старый барон и его дети, уже сила, ведь у врага таких достойных людей вообще нету.

Конечно, найдутся еще храбрецы из нищего безземельного дворянства, которые рискнут поставить на кон свои головы в надежде вознестись из грязи в князи, однако их может оказаться недостаточно. Уж больно силы неравны.

Тааркэйд вздохнул, поставил бокал на столик и направился в опочивальню, попутно удивившись, как быстро он начал считать Эренгард своей родиной. Как бы там ни было, обратного пути нет. Он-то есть, конечно, можно просто забыть обо всем и довольствоваться ролью королька на веревочках, да только ни ему, ни Леннаре это не подходит. Пусть неравна борьба – тем сильнее будет фактор неожиданности. К тому же, если боги смилостивятся и Рольф не подкачает, Тааркэйд малость подравняет расклад таким союзником, что у Совета во главе с герцогом Кромбаром волосы дыбом встанут.

У двери, за которой уже видела третий сон Леннара, на невысоком стуле застыл, обняв свою алебарду, безмолвный дроу в закрытом шлеме. Разумеется, он даже не подумал встать при виде короля или отворить перед ним дверь. Каков наглец. Ну да ладно, не считает своего законного повелителя стоящим внимания – и Нергал с ним. Старым слугам, в конце концов, позволено многое, хотя бы просто потому, что прямо сейчас Тааркэйд будет сладко спать, не опасаясь заговорщиков: мимо такого стражника, как этот бессловесный темный эльф, не пройти никому.

Зерван с хрипом втянул воздух, уперся отяжелевшими руками в край каменного стола и вперил горящий взгляд в Баха, готовясь к броску. Сейчас этот чародей на своей шкуре узнает, каково это – иметь дело со старыми вампирами. Он думает, Зерван в ловушке… наивный. Сейчас лаборатория сама станет для магистра смертельной ловушкой, а он и не подозревает об этом, глядя в записи и сосредоточенно читая заклинание…

На секунду вампир задержался с прыжком, пытаясь понять, зачем продолжать ломать комедию, если предполагаемая жертва уже отравлена, а в следующий миг тело Каттэйлы на столе выгнулось дугой и принялось извиваться, словно в агонии.

– Держите ее! – завопил маг.

Зерван повиновался и навалился на Каттэйлу, но попытка не удалась: хрупкая рука уперлась ему в грудь и толкнула. Вампир почувствовал, что опоры под ногами больше нет. Он упал, кувыркнулся через голову и приложился ею же о шкаф. Сквозь звон в ушах пришло понимание того, что заклинание Первородных эльфов сработало, а слабость оказалась всего лишь результатом перетекания жизненной силы, или как это называется, в девушку.

Каттэйла, извиваясь на лабораторном столе, с еще большей легкостью оттолкнула от себя мага, попытавшегося помочь вампиру, и внезапно затихла. Зерван увидел, как ее грудь поднялась и опустилась. И еще, и еще. Девушка дышала.

Бах, поднявшись, короткое мгновение смотрел на нее, затем внезапно завопил не своим голосом и принялся прыгать по лаборатории, словно умалишенный:

– Получилось! Получилось! У меня получилось!! У меня получилось, получилось, получилось!!!

Он бегал, подпрыгивал, размахивал руками, не замечая, что сбрасывает со стеллажей емкости с ценнейшими ингредиентами и топчется по рассыпанным листам с записями, твердя всего одно слово:

– Получилось! Получилось! Получилось!

Вампир с трудом поднялся на ноги, доковылял до стола и не поверил свои глазам: от смертельной раны остался только свежий рубец. Бледная кожа медленно розовела, словно смерть все еще не желала отпускать добычу, вырванную не то что из пасти – из желудка, можно сказать.

Он взял со скамьи свой плащ и укутал Каттэйлу, затем приложил пальцы к шее. Никакого сомнения, сердце бьется, слабо и часто, но со все нарастающей силой. У Максимилиана Баха, бездарного мага, действительно получилось то, о чем не могли мечтать и сильнейшие чародеи.

Зерван подошел к магу, бесцеремонно схватил его за рубашку и залепил оплеуху, приводя в чувство. Тот мотнул головой, моргнул и умолк.

– Ох, я, кажется, чрезмерно обрадовался, – сказал Бах через секунду.