Людмила Астахова - Дары ненависти

Диллайн поверили не сразу, но все-таки поверили. Настолько, что разрешили и мечи, и ружья, и даже при императорском дворе появились отдельные гвардейские полки из верных и покорных ролфи. Как пригодились эти гвардейцы Вилдайру Эмрису эрну Лэнси, когда наконец-то пришло время достать из ножен палаш и крикнуть: «В ком еще осталась волчья кровь — за мной!»

Разумеется, поначалу их было очень немного, тех, кто готов был пойти за ним в ледяной туман Островов. И, конечно же, среди них нашлись иные, кто пытался оспорить его власть. Поначалу. И были схватки, и грызня между своими, и не раз Вилдайру приходилось обнажать свой уже знаменитый палаш против родичей. Много чего было. Про него говорят, что князь ролфи любит вешать, но попробовали бы злопыхатели сами обойтись без жестоких законов и — да! — виселиц. Бешеный норов детей Морайг надобно держать в узде, иначе стая сперва загрызет вожака, а потом просто погибнет, пожрав самою себя. Все же просто: не воруй — и не будешь повешен, не предавай, не насилуй и не грабь. Не смей всего этого делать без приказа. А когда прикажут — сумей остановиться.

Ему удалось. И теперь, когда Ролэнси сильна и опасна, а стая — свирепа и покорна, пришло время двигаться дальше

Джойана Алэйа Янамари

Господин Тиглат просил еще денег. Скорее всего, хитрый партизан написал сразу два письма и отправил их с разрывом в три дня, создавая видимость бурной деятельности.

«Сударыня! Ваша щедрость беспримерна и равна по величию только вашей же любви к нашей несчастной родине… Ля-ля-ля, трам-пам-пам… бу-бу-бу».

Бумага отсырела в дороге и провоняла насквозь рыбой, даже брать в руки ее противно, разве только двумя пальчиками, оттопырив мизинчик. Подальше, подальше от чуткого носа.

— Не давай ему ничего, — посоветовал Рамман, лениво протянувший ноги к теплу живого огня. Очень длинные и стройные, к слову, ноги, с хорошо развитой икроножной мышцей, каковыми и предписывает нынешняя мода быть конечностям молодых людей благородного сословия.

Дверь починили, но всепроникающая весенняя сырость упорно сочилась в кабинет. Вот и пришлось растопить камин.

«Греешьс-с-с-ся, змеюка?»

Приоткрыть один глаз, измерить призрака прохладным взглядом и мысленно процедить сквозь зубы: «А ты, я вижу, согрелся навсегда». Что еще нужно для приведения духа в бешенство? Пожалуй, только наглая ухмылочка на лице и в мыслях.

— Нельзя совсем ничего не давать. Иначе он найдет себе другого покровителя. Но не переживай, я буду экономна.

«Сдохни, тварь!»

У неупокоенных духов ролфи характер такой же отвратительный, как у их живых сородичей. И еще эта дурацкая манера махать оружием на собственную праправнучку.

«Ты совсем глупый, Эйккен эрн-Янэмарэйн? Еще не догадался, что твой меч не причинит мне никакого вреда?» — улыбнулась Джона, протягивая пахучее письмо сыну для неторопливой кремации.

Когда прошел первый шок от встречи с отцовским предком, настало время мрачного веселья, единственного доступного для шуриа. Испокон веков духи мертвых врагов служили Третьимбесплатным развлечением и самой сладкой местью.

— Чем его доставили? Рыбным обозом? Фу!

«Тварь ползуч-ч-чая».

Джона вызывающе изогнулась по-змеиному и сделала свободной рукой некое струящееся движение.

— Скорее всего, его доставили на континент на рыболовецкой шхуне, отсюда и вонь…

— А значит, господин Тиглат основательно… обосновался на Шанте, — продолжил мысль матери Рамман. — Думаешь, ему и в самом деле требуется так много денег?

Юноша испытующе поглядел на Джону, прямо сквозь Рычащего призрака. Слишком сурово для молодого наследника обширных земель, которому пока еще полагается всерьез размышлять лишь о принципиальной разнице между блондинками и брюнетками либо же об отсутствии таковой. Слишком знаком этот взгляд леди Алэйе — Бранд точно так же гнул бровь, осмысливая сказанное. Губы сжаты плотно, точь-в-точь как у…

«Шлюшка ты паршивая. Моя такая же была — все норовила глазки строить чужим мужикам», — глумливо оскалился дедуля.

Бабуле можно было только посочувствовать, ведь этот бешеный, должно быть, ее к каждой лавке ревновал.

«Заткнись, паленая шкура».

Жаль, никого нельзя убить дважды. А то бы Джона не устояла перед искушением избавиться от Эйккена эрн-Янэмарэйна раз и навсегда. Эта мстительная сволочь сумела уесть графиню до самых печенок. Мало того что кровожадный прапрадедушка повадился являться в сны, он и днем покоя не давал. Разве полезет в горло кусок, когда вокруг стола бродит, громыхая доспехами, призрак, комментируя каждое слово проклятой шуриа. И ходит и ходит, и бурчит и бурчит, и никакого сладу с этим дохлым ролфи. Вот напасть!

«Я — твоя прямая наследница, жареный пес. Забыл?»

Дед так яростно замахал своей ржавой ковырялкой, словно решил поиграть в ветряную мельницу. Задело его за живое, если так можно сказать о многовековом мертвеце, обидное прозвище. Будем знать, будем знать…

— Рамман, даже и не думай в этом направлении.

— Ты о чем?

И такое невинное личико, что хоть плачь от умиления. Пай-мальчика вырастила, видят Великие Духи.

— О том самом. Тебе напомнить о долге наследника, сын мой?

Чеканным интонациям Джона тоже выучилась у покойного мужа. У него, кстати, можно было учиться целыми днями всему на свете.

— Старшему сыну — землю, долг и честь, младшему — весь остальной мир?! У тебя совесть есть, мам?

«Всех уморила, змеюка. Под корень извела всех Янэмарэйн. У-у-у-у! Детей, и тех прижила от диллайн. Надо было топить без всякой жалости…»

Показывать этому дураку паленому Оркену, что ли? Но стоит ли винить в предвзятости заскорузлого головореза, и цивилизованные современники первым делом возложили вину за смерть графа Тунора Янамари на его самую падшую дочь-шуриа? А на кого же еще думать, если все благородное и благополучное семейство мор в одночасье забрал, а проклятая уцелела? Это при том, что от черной оспы шуриа мрут, как мухи в мороз. Само собой, первым делом вопрошающие взоры обратились на Джону, мол, где была и что делала, отчего живехонька-здоровехонька? Ответ был прост, как, собственно, всегда случается, когда в жизнь смертных вмешивается сама Судьба. Однажды Элишва все-таки не проснулась поутру, на радость своим пасынкам и падчерицам, которые не стали откладывать на долгий срок дело искоренения проклятых в своей семье. Пока Тунор горевал и пил страдание пополам с вином полуведерными чашами, Джону со служанкой выслали в уединенный загородный дом — место под названием «Жасминовая долина» и столь заброшенное, что, по мнению братцев и сестриц, шуриа там должна была зачахнуть от тоски уже через месяц. Прекрасный план. Сказано — сделано: Джона уехала, и ее место в Янамари заняла оспа. Забавно, да?