Александр Сухов - Ученик демона

Знатно гуляли. А почему бы, собственно, не погулять? Трюмы под завязку набиты рабами не какими-нибудь согбенными старцами или хилыми недорослями, а молодыми крепкими парнями и девками. За каждую голову плантаторы с островов отвалят большие денежки. Рабство на Хаттане хоть официально и объявлено вне закона правительствами практически всех государств, однако редкий добропорядочный гражданин обойдется утром без чашечки крепкого горячего кофе или душистого сладкого чая, а вечером после трудов праведных, сидя у камина, не грех себя побаловать на сытый желудок ароматной сигарой. А если вдруг не станет рабов, кто будет выращивать кофейное дерево, чайный куст, сахарный тростник и табак? Вольнонаемные рабочие с Рагуна и Гариды? Полная ерунда! Во-первых, вряд ли кто-то добровольно согласится гнуть спину под палящими лучами Анара даже за очень большие деньги. Во-вторых, если и согласится, платить ему придется столько, что цена за означенные товары подскочит так, что добропорядочный гражданин уже не сможет позволить себе ни утреннюю чашку кофе или сладкого чая, ни вечернюю сигару. Проклятая экономика, Вельх бы её побрал! Поэтому до тех пор, пока на Рагуне и Гариде идут непрерывные войны и, соответственно, имеются военнопленные, а на Данис регулярно наведываются охотники за живым товаром, плантаторам не о чем волноваться: принимай работников и готовь смирительные ошейники, чудовищное изобретение магов, позволяющее разумных существ превращать в дармовую рабочую скотину. Разумеется, каждый раб стоит приличных денег, однако за какие-то полгода он с лихвой отработает, вложенные в его приобретение и содержание средства, а потом еще несколько лет станет приносить хозяину чистую прибыль. Проклятая экономика, Вельх бы её побрал! В результате никто не задумывается над тем, как механизировать или еще каким-нибудь образом облегчить каторжный труд людей. Зачем? Сдохнет один раб, на смену ему придет другой: людишки поиграть в войну любят, да и на Данисе народишко худо-бедно плодится. Все довольны, все смеются: и плантатор, и работорговец, и что самое главное, добропорядочный гражданин, попыхивающий ароматным сигарным дымом за чашкой крепкого кофе, искренне считающий работорговлю "раковой опухолью на теле цивилизации". Проклятая экономика, Вельх бы её побрал!

Помимо закатанных до колен штанов и поясного ремня с ножнами, на шее Охотника болтались два маскировочных амулета — вся его одежда. Зато карманы были туго набиты всякой убойной всячиной: метательными ножами и звездочками, несколько гранат, эльфийская удавка, сплетенная из тончайшей, но сверхпрочной паутины черного птицееда, что встречается лишь в центральной части Гиблых топей, области, тщательно охраняемой зеленокожими гоблинами от вторжения непрошеных гостей. Помимо вышеназванного арсенала за пояс юноши был заткнут легкий боевой цеп, незамысловатая на вид конструкция, состоящая из двух буковых палок, соединенных короткой стальной цепочкой. Тем не менее, это оружие весьма эффективно в ближнем бою. Магов он планировал взять живьем. Для этого при нем было то самое заклинание полного отрицания, коим ему не удалось воспользоваться в крипте Древних в схватке с ужасным халикарканом. В предстоящей операции оно ему непременно пригодится. Достаточно смешать содержимое двух пузырьков и на целых пять минут маги лишатся своих чародейских способностей. Пять минут — бездна времени для предприимчивого человека. Вполне достаточно, чтобы устроить на судне основательный переполох. Жаль, невозможно захватить в плен всю команду, но те, кто выживут, будут очень долго завидовать своим мертвым товарищам, ибо в свое время его наставник лайр Энкин посвятил древнему эльфийскому искусству пытки достаточное количество учебного времени. Услужливая память тут же нарисовала перед внутренним взором Охотника корчащегося от невыносимой боли осипшего от криков могучего тролля, который на свою беду устроил охоту на человеческого детеныша, в результате сам стал дичью, а впоследствии объектом для практической отработки полученных мальцом теоретических знаний определенного рода. Учитель тогда был им очень доволен, даже похвалил — не банально замучить до смерти, а лишить с помощью пыток толстокожего великана рассудка не всякому эльфу по плечу. Лет как восемь ему не доводилось применять полученные навыки на людях или каких-либо еще разумных существах, но это дело поправимое, мастерства не пропьешь и в карты не проиграешь.

Судно стояло примерно в миле от берега. Пока плыл, над горизонтом поднялись луны Хаттана. Глан не боялся, что его заметят с борта корабля, тем не менее, старался особенно не шуметь. Через полчаса юноша уже держался за якорную цепь "Парящего облака", четырехмачтового клипера. Из-за способности развивать очень высокую скорость, именно такие корабли чаще всего используются в пиратской практике и работорговле, что, по большому счету, одно и то же. Глан хоть и не был докой во флотском деле, но как человек пытливый знал кое-что о кораблях и порядках, на них царящих. В частности ему было известно, что экипажи таких судов насчитывают не более сотни человек.

Добравшись до корабля, Охотник ухватился за якорную цепь и еще с полчаса ждал, когда шум на борту окончательно затихнет. Наконец большая часть команды упилась и завалилась спать. Однако было бы глупо надеяться на то, что весь экипаж парусника находится в нетранспортабельном состоянии. Наверняка парочка офицеров и хотя бы с полдюжины матросов добросовестно выполняют свои обязанности. Именно этих людей и предстояло нейтрализовать в первую очередь.

Он ловко забрался вверх по цепи, легко проскользнул через клюз на борт и затаился в тени якорной лебедки. Все спокойно, его появление осталось незамеченным вахтенной службой. На верхней палубе прикорнули прямо на прогретых за день досках и бухтах каната два десятка усталых мужчин. Ничего, пусть отдыхают до поры до времени.

Первого бодрствующего матроса он обнаружил на пушечной палубе. Обхватив мушкет руками, тот сидел на бочонке и тупо пялился куда-то в сторону берега. Похоже, о чем-то задумался. Подкравшись незаметно, Глан свернул ему шею, так, что тот и пискнуть не успел.

Беглый осмотр судна занял минут двадцать. В результате к праотцам отправились десять матросов и вахтенный офицер. Упившихся до бесчувственного состояния он не трогал — их время еще придет.

Одного матроса крепкого парня лет двадцати пяти он оглушил и оттащил на бак к якорной лебедке. Легкий укол кинжалом в шею довольно быстро привел его в чувства. Придя в сознание, тот было вознамерился закричать, но приставленный к горлу нож и выразительный взгляд Охотника отвратили его от столь необдуманного поступка.