Анджей Сапковский - Крещение огнём

— Эй, погоди! — крикнула Мильва. — Эй, ты… Может, тебе в чем помочь? Эй!

Девочка даже не взглянула на нее. На пороге она споткнулась, чуть не упала, придержалась за косяк и захлопнула за собой дверь.

— Благодарность человеческая не знает границ, — проговорил краснолюд. Мильва развернулась как на пружине. Лицо ее застыло.

— А за что благодарить-то?

— Вот именно, — добавил ведьмак. — За что?

— За мародерских лошадей, — опустил глаза Золтан. — Прирежет на мясо, не придется коров забивать. Супротив оспы она, видать, отпорна, а теперь ей и голод не страшен. Выживет. А то, что благодаря тебе миновали ее долгие игры и огонь горящих халуп, она поймет только через пару дней, когда придет в себя. Пошли отсюда, пока нас не обдуло заразным ветром… Эй, ведьмак, ты куда? Собирать благодарности?

— За ботинками, — холодно сказал Геральт, наклоняясь над длинноволосым мародером, таращившимся в небо мертвыми глазами. — Похоже, они мне будут в самый раз.

Все следующие дни они ели конину. Ботинки с блестящими застежками были вполне приличны. Нильфгаардец по имени Кагыр все время ехал следом за ними на своем гнедом жеребце, но ведьмак больше не оглядывался.

Наконец-то он понял секреты игры в гвинт и даже сыграл с краснолюдами. И конечно, проиграл.

О событиях на мызе не разговаривали. Смысла не было.

Глава 3

Мандрагора, или поскрип, мужской корень, сонное зелье — растение из семейства пасленовых, включающего в себя злаковые бесстебельчатые с реповидными корневищами растения, в которых можно обнаружить подобие человеческому телу; листья собраны в розетку. М. autumnalis или officinalis в небольших количествах культивируется в Виковаро, Роване и Имлаке, в диком виде встречается редко. Ягоды зеленые, впоследствии желтеющие, потребляются с уксусом и перцем. Листья используют в сыром виде. Корни М. в настоящее время применяются в медицине и фармацевтике. В прошлом занимали большое место в предрассудках, особенно у народов севера; из них вырезали человеческие фигурки (альруники, альрауны) и хранили в домах в качестве ценных талисманов. Они считались защитой от болезней, приносили счастье в судебных процессах, женщинам гарантировали удачную беременность и легкие роды. Их выряжали в платьица и в новолуние давали им новую одежду. Корнями М. торговали, а их цена доходила до шестидесяти флоренов. С той же целью использовались корни переступеня (см.). Если верить предрассудкам, корень М. применялся для чар и чародейских фильтров, а также приготовления отрав; этот предрассудок возродился в период охоты на ведьм. Обвинение в преступном использовании М. было выдвинуто, в частности, в процессе Лукреции Виго (см.). Пользовалась М. в качестве отравы также легендарная Филиппа Альхард (см.).

Старая дорога немного изменилась с того времени, когда ведьмак проезжал по ней последний раз. Некогда ровный, выложенный плоскими базальтовыми плитами тракт, построенный сотни лет назад эльфами и краснолюдами, теперь превратился в руины, испещренные дырами. Местами дыры там, где некогда лежали хорошо подогнанные плиты, были настолько глубокими, что походили на небольшие каменоломни. Движение замедлилось, телега краснолюдов то и дело останавливалась, с величайшим трудом лавируя между ямами.

Золтан Хивай знал, что разрушило дорогу. В результате последней войны с Нильфгаардом, пояснил он, невероятно выросла потребность в строительном материале. Тогда люди вспомнили, что Старая Дорога — неисчерпаемый источник обработанного камня. А поскольку запущенный, лежащий в стороне от торговых путей и селений, ведущий из никуда в никуда тракт давным-давно потерял значение как транспортная магистраль и мало кому был нужен, постольку его разрушали без жалости и меры.

— Ваши крупные города, — сетовал краснолюд, вторя скрипучим ругательствам попугая, — все как один построены на эльфьих и наших фундаментах. Под небольшие замки и дома вы положили собственные фундаменты, но на постройку этажей по-прежнему берете наши камни. И при этом неустанно твердите, что именно благодаря вам, людям, свершается прогресс.

Геральт не комментировал.

— Но вы даже разрушать по-умному не умеете, — ругался Золтан, командуя очередной операцией по извлечению колеса из ямы. — Ну почему бы не брать камни постепенно, начиная с обочин? Ну — дети! Вместо того чтобы последовательно есть пончик, вы выковыриваете пальцем мармелад из середины, а остальное выкидываете, потому что дальше уже не так вкусно.

Геральт толковал, что всему виной политическая география. Западный конец Старой Дороги лежит в Бругге, восточный — в Темерии, а середина — в Соддене, так что каждое королевство разрушает свой участок по собственному разумению. В ответ Золтан красочно и смачно охарактеризовал то место, в котором ему видятся короли, и привел перечень изысканных непристойностей, обрисовывающих их политику. Фельдмаршал Дуб добавил от себя еще кое-что относительно королевских матерей.

Чем дальше, тем было хуже. Золтаново сравнение с пончиком и мармеладом становилось все менее точным — дорога скорее напоминала дрожжевую выпечку, из которой старательно повытаскивали все изюмины и цукаты. Похоже было, что неотвратимо приближается та роковая минута, когда телега либо развалится, либо увязнет окончательно и бесповоротно. Однако спасло их то же, что некогда уничтожило тракт. Они натолкнулись на идущую на юго-восток грунтовую дорогу, пробитую и утрамбованную тяжелыми фургонами, перевозившими выковырянные плиты. Золтан повеселел, решил, что дорога наверняка ведет к какому-нибудь форту над Иной, рекой, у которой он уже надеялся встретить темерские войска. Краснолюд свято верил, что, как и в предыдущей войне, именно из-за Ины, из Соддена развернется сокрушительное контрнаступление армий союзных королевств, и недобитки поверженного Нильфгаарда со срамом убегут за Яругу.

И действительно, новая дорога снова приблизила их к войне. Ночью небо впереди неожиданно осветилось гигантским заревом, а днем они обнаружили столбы дыма, пометившие горизонт на юге и востоке. Однако поскольку все еще не известно было, кто бьет и палит, а кого бьют и палят, постольку они двигались осторожно, высылая на дальнюю разведку Персиваля Шуттенбаха.

Однажды утром их неожиданно догнал гнедой жеребец без седока. Зеленый чепрак с нильфгаардским шитьем пестрел темными потеками крови. Нельзя было с уверенностью сказать, была ли это кровь наездника, убитого рядом с телегой гавенкара, или же она пролилась позже, когда конь уже обрел нового хозяина.