"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Семёнова Мария Васильевна
Нелетучий Мыш взъерошил чёрную шёрстку и негромко, но с вызовом зашипел. Всякому, кто вздумает обижать Волкодава, придётся сперва иметь дело с ним!
Волкодав снова посмотрел на арранта. Тот вдруг поднял золотоволосую голову, и взгляды их на мгновение встретились. Только на мгновение, но Волкодав вздрогнул. В зелёных глазах парня ему почудился отчаянный призыв, чуть не вопль: «Помоги!» Вопль, впрочем, тут же оборванный. Аррант знал, что выручать его было слишком опасно.
Волкодав немного подумал и начал протискиваться вперёд.
Спустя некоторое время дошла очередь до юноши с книгами. Его толкнули в спину, и он обречённо шагнул вперёд, оказавшись подле жреца.
– А вот живое свидетельство того, до какой низости может докатиться пренебрёгший священными истинами Близнецов, – указывая на молодого арранта, провозгласил жрец. – Этот человек пытался спасти от очистительного костра книги лжепророков и лжеучителей, дабы смущать и вводить в искушение умы и души непосвящённых… – Проповедник осенил себя знамением Разделённого Круга. – Вот эти книги: он сам носит их, ибо людям благочестивым грешно до них даже дотрагиваться…
– Каждое учение драгоценно! – неожиданно громко и убеждённо перебил пленник. Зелёные глаза непокорно блеснули: – Уничтожь их, и мир обеднеет!
– Учения, о которых глаголешь ты, неразумный, – что грязь на ногах, – едва ли не с жалостью покачал головой жрец. – Её трудно избежать, пока идёшь по дороге. Но прежде нежели входить в дом и ступать на прекрасные ковры, грязь следует смыть.
– Ты называешь грязью золотую пыль, по крупице собранную человеческим разумом! – не сдавался аррант.
– С каких это пор божественные истины собираются нашим разумом, тёмным и бедным? – спросил жрец.
Волкодав, успевший достичь передних рядов, только вздохнул. Когда заходила речь о какой-нибудь бредовой, совершенно невыполнимой затее, венны предлагали натаскать воды решетом, сегваны советовали вычерпать море, арранты же – переспорить жреца. Парень, похоже, забыл поговорку. А может, просто нечего было терять…
Проповедник взирал на книжного юношу со скорбью и сожалением, словно на опасно больного:
– Если к божественным откровениям подходят с убогими мерками разума, значит, можно подходить к ним и со столь же убогими мерками силы… Осмелюсь назвать это последнее даже более оправданным, ибо Боги в своём всемогуществе даруют победу не тому, кто крепче телесно, а тому, за кем правда. Вот наш воин…
Рука в красном рукаве вытянулась в сторону окованного сталью верзилы. Всё правильно, подумал Волкодав. Боги могущественны и справедливы, однако всё-таки лучше, если правдоборец сноровист, сыт и силён.
– На его благородном клинке пребывает благословение Близнецов, – продолжал жрец. – Я знаю, ваше племя чтит праведность поединка. Найдётся ли здесь кто-нибудь, кто дерзнёт…
– Найдётся! – почти сразу отозвались из толпы. К помосту уже проталкивался светловолосый детина в тяжёлой сольвеннской кольчуге. Если он чем и уступал полосатому, то ненамного.
– Я не хотела бы осквернять убийством сегодняшний день, добрый Ученик, – заметила кнесинка.
– Мы проехали уже семь городов, государыня, – с поклоном ответствовал жрец. – Наш воин всего только даст твоим подданным убедиться в могуществе истинной веры. Для этого нет нужды отнимать жизнь.
Светловолосый миновал стражников и забрался на помост. Развязав ремешок, он вытащил из ножен длинный прямой меч. Невежа, поморщился про себя Волкодав. Меч у парня был хорошей нарлакской работы, красивый и дорогой, с двумя красными камнями, вделанными в рукоять.
– Доброго слова не стоят твои Близнецы! – дерзко бросил жрецу сольвенн.
Проповедник усмехнулся:
– Посмотрим, как ты это докажешь…
И отошёл благословить своего воина на праведный бой.
Волкодав покосился на галирадских волхвов, сидевших чуть позади резного кресла кнесинки Елень. Волхвы слушали молча, с непроницаемыми лицами. Они не вмешивались в спор. Вероучений в Галираде бытовало бессчётное множество – по числу стран, откуда прибывали в город купцы, а уж съезжались сюда воистину со всего света. И никто не посягал изгонять или свергать чуждых Богов, и даже Медный Бог, аррантский Морской Хозяин, терпеливо сносил не всегда почтительное обращение…
Вот начался поединок, и Волкодав сразу понял, что противники были вполне достойны друг друга. Тяжёлые мечи невесомо порхали в крепких руках, мелькая, точно серебристые рыбки, играющие в пруду. Волкодав слышал, как неподалёку от него шёпотом переговаривались две девушки. Обеим хотелось, чтобы сольвенн изловчился и сшиб с двухцветного шлем. Вот бы глянуть, хорош ли собой?..
Волкодав внимательно смотрел на поединщиков, придерживая одной рукой кошель с деньгами. Он всегда так делал, когда оказывался в толпе.
Между тем происходившее на помосте нравилось ему всё меньше и меньше. Сначала он сам толком не понимал почему. Потом понял. И снова начал потихоньку проталкиваться вперёд.
Бой был подстроен. Подстроен от начала и до конца. Но подстроен здорово. Волкодав это заметил только потому, что сам полных четыре года немногое видел, кроме сражений и поединков.
Он ещё додумывал эту мысль, когда великан ударил. Рослый, тяжёлый телом, он был быстр. Очень быстр. Зато сольвенн как будто вообще не заметил угрожающего движения. Волкодав, которого самого тысячу раз выручала именно быстрота, распознал смертоносный замах в самом зародыше. Он видел, как вспыхнул на солнце, чертя великолепную дугу, отточенный меч. И как этот меч в последний миг обернулся плашмя, и удар, которому полагалось бы рассечь хулителя Близнецов пополам, только швырнул его на колени.
Стало тихо. Ни стука клинков, ни выкриков зрителей. Сольвенн охнул и выронил оружие. И опустил голову, униженно стоя на четвереньках. Боги-Близнецы восторжествовали.
– Лишь чистая вера святит меч воина, даруя победу! – торжественно провозгласил жрец. И обратился к толпе: – Пусть этот человек идёт с миром. Не гибели людской мы ищем, но лишь вразумления. Дерзнёт ли ещё кто-нибудь из вас сразиться с воителем, осенённым…
– Дерзнёт, – проворчал Волкодав. Раздвинул плечом обернувшихся стражников и оказался лицом к лицу со жрецом.
Тот со спокойным презрением смотрел на него с высоты помоста:
– Кто ты, восстающий на Тех, чьи имена прославлены в трёх мирах?
Не узнал, подумалось Волкодаву. Ещё он не отказался бы выяснить, почему жрец обошёл этим вопросом первого поединщика. А впрочем, не всё ли равно.
– Я молюсь своим Богам и не восстаю на чужих, – сказал он мрачно. Потом кивнул на арранта: – Скажи лучше, отдашь ты его мне, если побью твоего молодца?
Жрец окинул его оценивающим взглядом.
– Не слишком ли ты самонадеян, язычник?
Волкодав промолчал.
– Ты не победишь, – сказал жрец. – Хотя… мне ли, неприметному, судить о путях Близнецов? Победи, – тут он улыбнулся, – и твори над ним, что пожелаешь.
Волкодав кивнул и, расстегнув нагрудную пряжку, снял перевязь с ножнами. Подошёл к кнесинке и с поклоном протянул ей рукоять:
– Развяжи, государыня, ремешок.
Кнесинка Елень распутала узел и тихо сказала:
– Не погуби себя, Волкодав.
Запомнила, радостно поразился он. А вслух сказал:
– Как уж получится, госпожа.
Потом он посмотрел на то место в толпе, где только что стоял сам, и не слишком удивился, увидев там Бравлина. Волкодав сунул ему в руки ножны и скляночку с вином:
– Подержи!
Склянка могла разбиться, а к новым ножнам он ещё попросту не привык и боялся, что они ему помешают. Бравлин взял то и другое и неуверенно протянул руку к Мышу:
– Зверюшку-то…
Мыш громко щёлкнул зубами, и седоусый старшина поспешно отдёрнул ладонь. Вокруг с облегчением засмеялись. Бравлин сперва нахмурился и покраснел, но затем разгладил усы и тоже улыбнулся.
– Давай, парень! – сказал он Волкодаву. – Не посрами!
Тот уже шёл к помосту, и привычный Мыш хватался за косы, перебираясь с его плеча на затылок.
