Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу

Что?! Он должен остаться в Аду Алого Лотоса на всю ночь?!

Но ведь ему удалось договориться о встрече с Ши Мэем, чтобы этим вечером тот сделал ему перевязку!

Мо Жань открыл рот для попытки поторговаться, но Чу Ваньнин не обратил на него никакого внимания. Взмахнув своими длинными рукавами, он развернулся и направился в мастерскую, да еще и самым бессердечным образом плотно закрыл дверь за собой.

Из-за сорванного свидания Мо Жаня накрыло волной глубочайшей ненависти и отвращения к Чу Ваньнину… Ему захотелось прямо сейчас взять и спалить все его книги!

Хотя, нет!

Пораскинув мозгами, он придумал куда более вредоносный способ отомстить…

Художник: _雪糖_

Глава 9. Этот достопочтенный вовсе не позер[1]

[1] 戏精 xìjīng сицзин — королева (король) драмы: человек, ведущий себя с преувеличенным драматизмом и эмоциональностью.

У Чу Ваньнина и правда оказался ужасный вкус.

Пресный. Однообразный. Вгоняющий в тоску.

Вы только посмотрите на эти полки, битком забитые весьма потрепанными на вид книгами!

«Собрание изображений древних магических барьеров», «Иллюстрированный определитель экзотических растений», «Музыка для циня Духовной школы Жуфэн из Линьи», «Каталог деревьев и трав». Из всего этого более-менее развлекательным чтивом, наверное, можно было назвать: «Путевые заметки странника по Сычуани» и «Рецепты сычуаньской кухни».

Выбрав несколько книг, которые выглядели новыми, а значит Чу Ваньнин вряд ли их часто читал, Мо Жань дал волю своему воображению и разрисовал некоторые страницы порнографическими рисунками.

В процессе создания своих «шедевров», он размышлял:

«Хе-хе, здесь книг просто тьма тьмущая, так что еще неизвестно, когда[2] Чу Ваньнин обнаружит, что некоторые из них пополнились непристойным содержанием. А к тому времени он уже не сможет доказать, что виновником их появления был именно я, и ему останется только молча кипеть от гнева. Просто замечательно! Великолепно!».

[2] 猴年马月 hóu nián mǎ yuè хоу нянь ма юэ «в год обезьяны, месяц лошади» — обр.: неизвестно когда.

Сжимая в руках разрисованную книгу, Мо Жань не смог сдержать довольный хохот.

Вложив душу в сей творческий порыв, он изрисовал больше десятка книг, полностью раскрыв свой творческий потенциал и чувство прекрасного. Как описать его сбивающие с праведного пути творения? Это был стиль крупных мазков и четких линий с изображениями достойных людей в летящих по ветру одеждах, облегающих их нагие тела как струи прозрачной воды. Если бы кто-то вдруг решил одолжить у старейшины Юйхэна пару книг и случайно прихватил одну из этих, то слухов было бы точно не избежать:

— Этот ваш почтенный старейшина Юйхэн — зверь в человеческом обличье! Кто бы мог подумать, что хранящиеся у него библиотеке «Чистые помыслы» разрисованы совокупляющимися мужчинами и женщинами!

— Как можно называть старейшину Юйхэна образцовым учителем, если у него в «Практикуме по фехтованию» маньхуа о любви двух мужеложцев!.. Это не Бессмертный Бэйдоу, а разодетая в шелка скотина!

Чем больше Мо Жань себе все это представлял, тем больше веселился. Дошло до того, что держась одной рукой за живот, а в другой сжимая кисть, этот мечтатель катался по полу, весело дрыгая ногами. Он так увлекся, что даже не заметил, как кто-то подошел к двери библиотеки, так что, когда Ши Мэй зашел в комнату, то увидел кучу разбросанных книг и Мо Жаня, который валялся на них и хохотал как сумасшедший.

— …А-Жань, что ты делаешь? — удивленно спросил Ши Мэй.

Мо Жань на миг окаменел, затем быстро сел, отряхнулся и поспешно закрыл книгу со своим последним «шедевром». Придав своей довольно скалящейся собачьей морде подобающее порядочному человеку выражение, он пробормотал:

— Тру[3], то есть полы натираю.

[3] 擦 cā ца — тереть, драить; втирание: мазок кисти в живописи.

Ши Мэй из последних сил сдерживал смех:

— Натираешь своей одеждой?

— Кхе, а где я здесь тряпку найду? Ох, давай не будем об этом. Ши Мэй, зачем ты пришел сюда среди ночи?

— Я не нашел тебя в комнате, поэтому порасспрашивал и узнал, что ты на отработке у Учителя, — Ши Мэй прошел в библиотеку и начал помогать ему собирать разбросанные по полу книги. Расставив их по порядку, он ласково улыбнулся ему. — Как только смог, я сразу пришел с тобой повидаться.

Мо Жань был счастлив и очень польщен таким вниманием с его стороны. Известный балагур и болтун, он вдруг не смог найти слов и смущенно поджал губы.

— Тогда… эм… садись! — воспарив от счастья, он крутанулся на месте и, все еще немного нервничая, добавил. — Я… я схожу, налью тебе чашку чая.

— Не надо, я ведь пришел сюда тайком. Если учитель меня заметит, могут быть проблемы.

Мо Жань взъерошил волосы:

— И то верно…

«Этот Чу Ваньнин тот еще урод[4]! Но когда-нибудь я его обязательно сломаю, он больше не сможет злоупотреблять своей властью надо мной и никогда не заставит меня склонить голову!»

[4] 变态 biàntài бяньтай «измененная форма» — урод, выродок, извращенец, ошибка природы.

— Ты ведь еще не ужинал? Я принес тебе кое-что из еды.

Глаза Мо Жаня вспыхнули:

— Пельмешки в остром соусе[5]?

[5] 红油龙 hóngyóulóng хунъюлун — «красное масло дракона» или «рука дракона»: пельмени-«ушки» в очень остром бульоне, основой которого является масло-чили.

— Пф, они тебе не надоели? Павильон Алого Лотоса слишком далеко, так что я побоялся, что донесу не пельмени, а ком теста. Вот легкие закуски. Попробуй, вдруг они тебе тоже понравятся?

Ши Мэй открыл стоящий рядом с ним короб для еды, внутри которой оказалось несколько острых закусок: небольшая порция подкопченных свиных ушей[6], полоски свинины с рыбным вкусом[7], цыпленок гунбао[8], битые огурцы[9] и миска риса.

[6] 顺风耳 shùnfēng’ěr шуньфэнъэр «ухо по ветру» — прессованные свиные уши, обжаренные с красным перцем.

[7] 鱼香肉丝 yúxiāng ròusī юйсян жоусы — свинина с рыбным вкусом: жареная нарезанная соломкой свинина в соусе из чеснока и острого перца.

[8] 宫保鸡丁 gōngbǎo jīdīng гунбао цзидин — цыпленок гунбао: блюдо из мяса цыпленка с арахисом (орешками кешью) и перцем чили.

[9] 拍黄瓜 pāihuángguā пайхуангуа — битые огурцы: блюдо из отбитых огурцов в остром соусе.

— Эй, ты ведь не пожадничал и положил острый красный перец?

— Я побоялся, что ты объешься, поэтому положил совсем немного, — с улыбкой сказал Ши Мэй. Так же как и Мо Жань, он любил острую пищу и считал, что без остроты нельзя почувствовать всю полноту жизни. — Твои раны еще не зажили, поэтому я предпочел положить немного для