Третья Сила (СИ) - Чернышева Марина

Если это действительно сиятельная княжна Лиллитиль Нугварская с сопровождением, то не будет ли она так любезна, чтобы ответить на несколько вопросов своему отцу?

Лилли вздохнула и прошла к самому краю не подъемной части моста, заканчивающейся метрах в трех от противоположного края рва, я двинулся следом и ненавязчиво пристроился чуть сзади, у нее за правым плечом: кто знает, как станут развиваться события и нет ли в замке кого-то, кто решится на провокацию? Береженого, знаете ли, Бог бережет, а когда вокруг столько неясностей…

— Конечно, отец, извольте спрашивать…

— Как я вас называл когда бывал недоволен?

— Как раз так, как изволили обратиться теперь и на «вы», даже когда я была совсем крошкой.

Мужчина удовлетворенно кивнул, но доверять не торопился.

— Это правильный ответ, но его знали многие… А скажите-ка, дочь моя, кто живет в самом нижнем ящике моего стола в кабинете?

Княжна коротко рассмеялась и погрозила отцу пальцем:

— Вы не должны спрашивать об этом прилюдно, дорогой отец, потому что это наша с вами тайна!

Мужчина на башне тоже рассмеялся с явным облегчением, чуть повернул голову и кивнул кому-то, кто стоял у него за спиной:

— Это моя Тиль, открывайте ворота! — донеслось до меня сказанное негромко: над водой звук слышится четче и разносится дальше.

Подтверждение услышанному долго ждать не пришлось, потому что уже спустя всего пару минут, цепи загремели и с натужным скрипом мост опустился, открыв вид на уже поднятую решетку и распахнутые створки. Я призывно махнул рукой своим людям, предложил ладонь Лилли и мы первыми шагнули на потемневшие брусья, следом двинулись мои напарники, ведя на поводу не только своих лошадей, но не забыв прихватить и мою, а уже за ними, так же с лошадками на поводе, скромно, чтобы не сказать «робко», пристроились остальные мужики…

***

Ну, что сказать? Гостеприимство князя не обмануло самых смелых ожиданий: моих парней разместили правда, все равно на этаже для слуг, но отдельно, в двух просторных, чистых комнатах с топчанами в качестве кроватей и овчиной вместо постелей. Подозреваю, что при необходимости их использовали как казарменные помещения, когда приходилось созывать ополчение. Мужики явно ничего подобного не ожидали и были польщены и смущены, а я, навестив их в этих «хоромах», попенял им укоризненно той самой, наибанальнейшей фразой, которую обычно говорят в подобной ситуации: «Я же говорил!»

На что, даже вечно отмалчивающийся Нихим, с неожиданным для него энтузиазмом, стукнул меня своей крепенькой ладонью чуть выше поясницы и заявил:

— А я всегда говорил Сулиму, что с княжичем мы не пропадем!

«Надо же, оказывается он меня с самого начала поддерживал, а я даже не догадывался», — поразился я открытию, — «думал, что у них Сулим принимает решение за обоих!» И повернувшись к молчуну, благодарно потрепал его по плечу.

Самому мне отвели покои из двух смежных комнат, из которых дальняя, с огромной кроватью под двойным балдахином не вызывала сомнений своим предназначением, а ближняя, наоборот, могла быть чем угодно, по желанию хозяина, поскольку ее наполняла самая разная мебель, начиная от вместительного сундука и заканчивая письменным столом и невесть как здесь оказавшимся, вышитым шелком пуфом! Эти покои располагались всего этажом выше, но из-за высоты потолков и длинного перехода с двумя лестницами, чтобы навестить парней и посмотреть, как их устроили, тащиться мне пришлось изрядно.

Второй сюрприз нас ожидал уже через час, за который лично я, едва-едва успел оглядеться и привести себя в порядок: умыться, расчесать отросшие по местной моде кудри, которые во время скачки свалялись чуть ли не до состояния войлока, почистить обувь и переодеть пропахшую лошадиным потом и пропыленную одежду. Эх, в баньку бы сейчас! Но увы — помыться может и получиться перед сном, а вот с банями здесь облом!

А вот здешняя поварская братия, за то же время, ухитрилась отгрохать целый праздничный стол, развив, на мой неискушенный взгляд, просто рекордную скорость! Ладно холодные закуски, их настругать из содержимого погребов недолго, то же и про всяческие соленья, но печеная вепрятина, жареные гуси и благоухающая, еще теплая сдоба у них откуда?! Причем мясо подавали все еще пышущее жаром! А вы знаете, к примеру, сколько времени жарится гусь? Про свинину вообще молчу! И не думаю, что в замке так едят каждый день, поскольку наплыва гостей сейчас явно не наблюдалось…

Впрочем, специалист по быту средневековых князей из меня тот еще, только и надежды, что при констатации данного факта, вполне применимо слово «пока» — ведь один шанс познать его изнутри мне уже представился? Ну вот — лиха беда начало! А пока, да — просто старался не сильно таращить глаза: нам, княжичам, все не в диковинку!

Вот, к стати о гостях. По некоторым фразам и оговоркам княжны, мне представлялась более оживленная жизнь в замке, а тут… да, именно, чувствовалось скрытое напряжение, будто в осаде или в ожидании неприятеля, хотя и совсем уж пустым обеденный зал не оказался. Кроме моих крестьян, которых (надо же!), посадили за «барский» стол, хоть и в самом его конце, по левую сторону от хозяина, видимо потому, что религиозные жесты тут принято «творить» левой рукой (правая для более низменных целей, хоть левшей здесь тоже хватает), устроились три типа в рясах под капюшонами.

Один из них, в темно-вишневых одеждах, ни на секунду не усомнившись и не промедлив, благословил подошедшую к нему Лилли и даже отеческим жестом погладил девушку по почтительно наклоненной головке и что-то тихо спросил ее, выслушал ответ и с сожалением покачав головой. Я, будь у меня такая возможность, все равно даже прислушиваться бы не стал, и без того вполне догадываясь, о чем могла идти речь между «пастырем» и нашей попорченной вампиром, зубастой «овечкой».

Справа от хозяина, через одно кресло, которое по-видимому оставалось за княжной, подбоченившись, сидел здоровенный, разряженный в парчу бугай с такой надменной рожей, что сразу же возникало желание хорошенько заехать по ней, и желательно с ноги! Продолжили правый ряд еще трое мужчин, в одежде поскромнее и с более приятным выражением на лицах. Тех, кто сидел еще дальше, сверху уже было толком не разглядеть.

Князь, пока его дочь общалась с представителем местной религии, перегнувшись через ее кресло, что-то сказал разряженному типу, на что тот фыркнул, как норовистый жеребец, но все же сказал что-то соседям и они дружно отсели на одно кресло.

Наблюдать все происходящее в обеденном зале, как и наслаждаться ароматами подаваемых блюд, отчего мой желудок совсем было приуныл и затянул свою тоскливую песню, я мог пока шел по узкой длинной галерее, на две трети опоясывающей зал где-то под самым его потолком. Мы со служанкой, которую прислали ко мне в покои, чтобы пригласить на торжественный обед в честь счастливого возвращения княжны, спустились на нее откуда-то из бокового коридора и теперь нам еще предстояло топать чуть ли не над головами у пирующих, чтобы добраться до лестницы, ведущей отсюда вниз. Была, правда, здесь еще одна, винтовая, но она выходила прямо у князя за спиной, а появляться оттуда гостю… Как меня вообще занесло на эту галерею?

А просто. Еще почти в начале пути, когда мы вдруг оказались в каких-то узких переходах и я несколько раз поймал на себе странноватый, будто виноватый взгляд девушки, то сначала заподозрил неладное и даже передвинул кинжал под руку, но когда нам навстречу пару раз попались торопливо шагающие слуги с пустыми блюдами, меня осенило:

— Послушай, красавица, а теми ли ты меня коридорами ведешь? — с усмешкой прищурился я на девицу, отчего та ойкнула, а ее глаза сделались совсем как у шрековского кота!

— Ой, господин, простите глупую! Только не жальтесь на меня князю! Нашего дворецкого-то подагра скрутила, тяжко ему по лестницам ходить, вот он меня за вами и спроворил, а я по привычке в черный ход свернула… Если князю скажите, то и мне лихо будет, и дворецкому беда! Не жальтесь, а? А я уж отслужу… — и она горестно вздохнула.