Стигма ворона 4 - Юлия Николаевна Горина
Так мир Внешнего круга постепенно приходил в движение.
«Собирается большая волна», — сказал Эшу ворон.
«Да. И скоро эта волна ударит в стены застав Внутреннего круга», — ответил парень.
Но дальше продвижение этой самой «волны» сильно замедлилось из-за ухудшившейся погоды. Целую неделю лютовал мороз, сменяющийся снежными буранами. Небольшой переход до Гончарска занял больше двух дней, до Излучины — целую неделю.
В итоге пришлось принять решение остаться в Излучине до окончания непогоды.
Городок почти не защищался от чужаков. Здесь было мало стражников, а стигматиков можно было пересчитать по пальцам. Вторжение местные горожане восприняли как очередную беду, которую нужно перетерпеть — как потом оказалось, немногим раньше здесь же останавливалась гвардия носителей акады.
Въехав в город, Эш в сопровождении Аншара сразу же направился в ратушу.
Разговор с городским советом оказался долгим и на удивление доброжелательным — никто не хотел лишних столкновений и кровопролития.
А когда беседа закончилась, все участники вышли на переполненную площадь к взволнованным людям, чтобы огласить принятые решения.
И вдруг Эш услышал гулкие ритмичные удары барабанов со стен.
— Это еще что? — нахмурившись, спросил он у одного из стариков-советников.
— Излучина приветствует подошедших к ее стенам Великих Хозяев, — с достоинством ответил старик. — Мы умеем встречать тех, с кем не желаем ссориться. Был отдан приказ осуществить внеочередное кормление...
Жаркая волна прилила к щекам Эша.
Кормление. Он все еще помнил радостную музыку на стене, в то время как его самого и других обреченных выталкивали копьями из каменного мешка прямиком в зубы отожравшейся кабаньей туше...
— Какое еще к акадам кормление? Какие хозяева?! — разъярился он.
— Ну как же? Те, которых вы привели под наши стены...
— Я столько времени потратил на то, чтобы объяснить вам происходящее, а вы за старое?.. Чтоб вы знали, это — гиганты Иркаллы, а не ваши подзаборные свиньи! Прекратить немедленно!
— Боюсь, это уже невозможно...
«И этих людей я собираюсь спасать?» — пронеслось в голове у Эша.
Чуть расфокусировав взгляд, он осмотрел пространство вокруг.
Серебристые нити Первого чуть дрожали, местами и вовсе прерывались из-за близости стелы.
Но воспользоваться ими все-таки стоило.
Протянув руку к одной из них, Эш ощутил нить под пальцами, как натянутую струну.
Рука стала золотистой, нить — тоже, и в следующее мгновение молодой ворон очутился там, где хотел — на городской стене.
Одним мгновением.
Изумленные возгласы советников, оханье народа — все это вмиг осталось за спиной.
А на городской стене, дрожа от мороза в летних ритуальных одеяниях, предназначенных для праздника кормления местного Хозяина, стояли жрецы с барабанами и золотой чашей. Под стеной испуганно жались человек двадцать узников — с цепями на руках и ногах, в тонких штанах и рваных рубахах.
Гиганты смотрели на них, чуть покачиваясь из стороны в сторону и мерцая энергией.
Все-таки в них и правда была частица сознания спящего Первого, и на предложенную им пищу они взирали с пренебрежением горного тигра, которому в миску положили капусту.
От неожиданности у одного из жрецов вывалилась из руки колотушка.
— Господин... — проговорил было он, но Эш не стал его слушать.
— Прекратить немедленно! — приказал он, опрокинув украшенную чашу. — Привыкли жить, как скоты...
Выпустив черные крылья, Эш широко распахнул их и одним прыжком спустился со стены к узникам.
При виде получеловека-полуптицы бедняги не обрадовались, а испугались еще сильней. Несколько человек и вовсе с криком бросились в сторону гигантов, озадаченных происходящим.
Эш вздохнул.
Да уж. Все-таки разница между теми, кто жил на границе с Иркаллой, и горожанами средней зоны была огромной.
В Уршу мало кого можно было испугать трансформацией. Но там чуть ли не в каждой семье был свой стигматик — это обеспечивало выживание.
Но здесь даже простые стигматики уже становились редкостью.
Надо привыкать, что скоро на все их войско начнут таращиться, как на орду одержимых.
Эш приблизился к приговоренным и спросил:
— За что в темнице оказались?
— За мятеж против великих отцов двенадцати акад, — стуча зубами от холода и страха ответил крупный плечистый узник со свежим шрамом на щеке и лиловыми отметинами на руках и шее.
Похоже, в тюрьме он тоже вел себя непокорно.
— Хорошо, — отозвался Эш, и, выпустив когти, принялся разрезать кандалы на руках узников, будто хлеб. — Считайте, вы помилованы. Можете вернуться в свои дома, или присоединиться к моим странникам — вон там, — указал он рукой на приближавшуюся к городу вереницу заснеженных саней. — Вам дадут одежду и пищу. Но если на вас кто-нибудь пожалуется, не обессудьте — шкуру с живых сдеру, кишки выпущу и жрать заставлю. Ясно?
К этому времени робкими шагами к нему подошли те приговоренные, которые поначалу испугались облика Эша даже больше, чем гигантов.
— Вы все слышали? — хмуро спросил молодой ворон, повернув к беглецам свое почерневшее, искаженное трансформацией лицо.
— Да, господин, — почти шепотом ответил ему самый храбрый из всех и неуверенно протянул руки. — Ты... Ты нас тоже освободишь?
Вместо ответа Эш рассек его цепи.
Остальные уже смелей окружили своего спасителя, бормоча благодарности, но при этом пряча глаза — даже сейчас Эш-полуворон их до смерти пугал своим видом.
Закончив с приговоренными, Эш снова взялся за нить Первого и мгновенно вернулся к ратуше.
Когда Эш в своем все еще полуптичьем облике возник опять рядом с советниками, люди на площади заохали, зашевелились и загудели.
«Одержимый!» — говорили одни.
«Он как бог!» — шептались другие.
— Наш храм приветствует Черного Орла Иркаллы и просит его о помиловании! — вдруг громко вскричал седобородый старик в жреческом облачении, молитвенно вскинув руки к небу.
— Господин Эш не намеревается причинять вам вред! — громко ответил на возглас жреца самый молодой из советников. — Все, что ему нужно — это пища и кров для его спутников!
Площадь загудела еще сильней. Между тем в ворота стали въезжать первые семьи горожан из Уршу.
— А вас, господин Эш из Сорса, я готов пригласить в свой дом! — с самым любезным видом заявил старик, который сообщил о кормлении. — Если, конечно, вы не побрезгуете...
Он добавил эту фразу явно в ожидании того, что непрошеный гость, польщенный таким благодушием, начнет возражать, похваляя гостеприимство и благородство советника.
Но вместо этого Эш коротко ответил:
— Я не брезглив. Так куда мне идти?..
Советник, чуть растерявшись, сначала замялся, а потом приказал подать лошадей.
Несмотря на то, что сам городок выглядел довольно скромно, жилище старика напоминало маленький дворец: ковры на лестницах, горничные в белоснежных чепцах и фартуках, позолоченные свечные люстры произвели огромное впечатление на Сина. Хэн тоже сразу как-то сник,
