Дмитрий Казаков - Я, маг! (сборник)

– Сдаемся? – тихо спросил Младший. – Я, конечно, если на них брошусь, то пяток свалю… Но остальные меня убьют.

– Бросай оружие, – ответил сыну Харальд и кинул свой клинок на мостовую. Тот обиженно зазвенел о камни.

– Очень хорошо! – возгласил предводитель в золоченом халате. – Взять их!

Ряды воинов со щитами раздвинулись, и на свободное пространство выбежали другие, вооруженные куда легче. Харальд покорно позволил связать себе руки, Йофрид тоже промолчала, и даже Младший не проронил ни слова.

К удивлению Харальда Младшего, их не заставили идти пешком. Откуда-то явились трое носилок с пологом, паланкинов, как назвал их блистающий золотом предводитель, и пленникам помогли в них забраться.

По сторонам выстроился конвой из конных и пеших воинов, двойным кольцом окружая паланкины, и процессия двинулась. Несколько раз свернули, но Харальд вскоре понял, что их несут к Пирамиде. Действительно, кто же кроме правителя мог отдать приказ о том, чтобы взять бунтовщиков живыми?

Миновали кольцевую площадь, громадные ворота с лязгом распахнулись, и конвой, возглавляемый предводителем в сияющем золотом халате, проследовал внутрь.

Они оказались в огромном зале. Потолок терялся где-то во тьме, а на полу, выложенном черным камнем, поместился бы небольшой замок. Здесь пленников заставили покинуть паланкины и повели пешком. Сопровождал их небольшой отряд воинов.

Они поднимались по лестницам, миновали длинные коридоры и анфилады комнат. Шли так долго, что у Харальда заболели ноги. По его подсчетам, они забрались на сотню саженей выше городских улиц.

Подъем закончился на круглой площадке. В железных штырях, закрепленных на стене, горели несколько факелов. Дрожащий свет падал на коричневые голые стены и тяжелые двери, окованные железом. Их было, как невольно сосчитал Харальд, пять.

– Вечный Государь, да не закончится его правление, – сказал золоченый, поворачиваясь к пленникам, – призовет вас к себе вечером. Так что у вас есть время подумать о своих проступках и раскаяться…

Он сделал знак. Один из воинов снял с пояса связку ключей. Заскрежетал несмазанный замок. Дверь открылась, и Харальда грубо толкнули в пахнущую прелой соломой и нечистотами тьму.

Пробежав несколько шагов, он запнулся и едва не упал. А когда восстановил равновесие, то дверь позади уже захлопнулась. Слышно было, как поворачивается ключ.

Там, куда его поместили, оказалось темно и сыро. Глаза Харальда скоро привыкли к мраку, он разглядел стены высотой в сажень. Под потолком темнело маленькое окошечко для притока воздуха. Крыса протиснется, а вот человек – никак. В углу стояла дурно пахнущая глиняная посудина – для естественных нужд, пол покрывала солома.

Усевшись у стены, Харальд ощутил сонливость – неудивительно, ночью почти не отдыхали. Сгреб ногами солому в большую кучу и, плюхнувшись на нее, погрузился в сон.

Проснулся он от грохота и лязга.

Замок сопротивлялся недолго, дверь распахнулась, и багровый свет факелов, показавшийся болезненно ярким, упал на пленника.

– Ну вот, даже в темнице поспать не дают, – пробормотал Харальд, вставая.

Связанные руки за время сна затекли, сильно хотелось есть. Но это не интересовало явившихся воинов. Они деловито извлекли из соседних помещений отца и Йофрид. Девушка выглядела измученной, а когда они пошли, то все время спотыкалась.

Короткий путь по прямой закончился у двустворчатой, покрытой искусной резьбой двери. Здесь стоял караул – высокие, крепкие воины, у которых знак Пирамиды виднелся не только на шлемах, но и на панцирях, и даже на небольших, явно парадных, щитах.

Пока пленников передавали из рук в руки, Харальд разглядывал вооружение стражи и остался о нем невысокого мнения. Рукояти мечей усеивали драгоценные камни, делая их скользкими и неудобными, а доспехи вряд ли выдержали бы хороший удар.

Внутри Пирамиды в чести была красота, а не сила.

За дверью оказалась лестница, крутая и с высокими ступенями. Словно змея, она вилась кольцами вокруг толстого столба.

Стражи несли факелы. Харальд шагал первым, слыша, как сзади оступается Йофрид. Они поднимались долго, два раза останавливались отдыхать на небольших, специально для этого устроенных площадках.

Закончился подъем у еще одних дверей, черных, словно уголь. На каждой створке красовалась золотая инкрустация – Пирамида и висящие слева от нее – солнце, а справа – две луны.

Тут пленников тщательно обыскали, причем то, что Йофрид – девушка, стало неожиданностью для стражников. В их головах не укладывалось, что существо женского пола может ходить в мужской одежде.

Двери в покои Вечного Государя, в отличие от тюремных, открывались бесшумно. За ними оказалось обширное помещение. Стены были задрапированы тканями, желтыми, красными и коричневыми, с одной стороны виднелись окна, выходящие в ночную тьму.

У противоположной от них стены стояли стеллажи, заполненные свитками. Середину зала занимал стол из красного дерева размером с небольшой корабль. Вокруг него размещалось множество кресел, меж которыми выделялось одно – из белого, похожего на серебро металла.

Подробнее рассмотреть обстановку не удалось. Пленников спешно, словно опасаясь, что они увидят здесь нечто запретное, повели дальше. За залом оказалась комната поменьше. Потолок ее выгибался куполом, и на его черной поверхности было искусно изображено ночное небо. Изумруды, сапфиры и рубины, представляющие звезды, загадочно поблескивали в свете факелов.

По сравнению с их великолепием обстановка комнаты казалась бедной, и пленники не обратили на нее внимания. Их усадили на лавку, стоящую около стены, и все трое зачарованно уставились вверх.

– Вижу, что вам нравится моя Звездная комната, – проговорил мягкий спокойный голос.

Харальд поспешно опустил взгляд. Охраны в комнате не было (не было!), а у противоположной стены, рядом с приставленным к ней письменным столом, стоял человек.

Он выглядел невысоким и тщедушным, темные волосы изрядно прорежены временем, но на лице, гладком, точно у младенца, блестели черные внимательные глаза. Одет он был в однотонный халат скучного зеленого цвета.

– Нравится, – ответил отец, как показалось Харальду, с вызовом.

Тщедушный засмеялся, обнажив крепкие крупные зубы, похожие на лошадиные.

– Если вы еще не догадались, – проговорил он, – то меня в здешних землях именуют Вечным Государем.

– Именуют-то именуют, – без особого почтения сказал Харальд, (маленький человек казался неопасным, точно голубь, решивший притвориться хищной птицей), – да только придумывают, скорее всего… Где это видано, чтобы кто-то жил столько? Девятьсот лет, если не ошибаюсь…