Фабрис Колен - КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие

Я подошел к Колумбинскому лесу. Перед входом собралась огромная переговаривающаяся толпа. Облаченные в каски полицейские огры устроили заслон, оттесняя любопытных от входа в парк. За оградой парка можно было разглядеть многочисленные машины с колесиками и хоботами, как у монстров из кошмарного сна. Статуя Профана Гайоскина, покойного мужа королевы, казалось, наблюдала за всем этим с какой-то недоверчивой отстраненностью.

Далее, на берегах реки Змей, начали падать огромные ивы, обессиленные гиганты стонали, и картина их смерти была очень печальной. Я этого не видел, но так рассказывали люди. От них исходило какое-то волнение, во взорах чувствовалась некоторая грусть. Все это было очень трудно понять, но еще тяжелее стало, когда к реке, туда, где лес оставил место для кустарника, направились тяжелые паровые машины, внутренности которых были заполнены магической жидкостью, с длинными пушками, выплевывающими дождь, состоящий из мельчайшей золотистой пыли.

У всех перехватило дыхание.

Брюзжание, возмущенные протесты, целый спектр чувств: сожаление, гнев, отчаяние, непонимание — вихрем закружились в головах, некоторые зрители даже, казалось, были готовы ринуться вперед, но… Но я знал, что они ничего не сделают из-за охраны огров со свирепым оскалом, неподвижных, бесстрастных, крепко держащих под мышкой готовые мушкеты. Я знал, что они ничего не сделают, так как никогда еще не отваживались противоречить своей королеве, тем более сейчас, да еще и в данной ситуации, когда что-то предпринимать уже поздно. Они ничего не сделают, думал я, потому что где-то в глубине души им очень любопытно узнать, к чему же все это приведет.

Вторгнувшиеся в лес оскорбительные железяки своим безумным стуком спугнули мириады фей, которые бросились, подобрав крылышки, искать себе более спокойное убежище; они выскакивали из глубины своих норок, их огромные глаза были наполнены ужасом; и светлячки подвывали от страха перед золотым дождем, ливнем обрушившимся на них. Все это было одновременно и прекрасно, и странно, и пагубно!

Мы стояли, прижавшись к решетке. Некоторые, для того чтобы лучше видеть происходящее, залезли на деревья или на фонари; где-то в толпе всхлипывали дети, драконы натянули свои поводки, колотили по воздуху бесполезными крылышками и испуганно хрюкали. Многие, стоя у своих окон, тыкали пальцами в сторону реки Змей, их рты были полны оскорбительной бранью, а в душах метались темные пожелания, такие как смерть королевы и даже нечто худшее, но все это и близко не соответствовало тому, что они испытывали на самом деле. Происходящее не было каким-то там ужасным сном, золотой дождь колотил по берегам реки, а совсем рядом топоры врезались в полные сока стволы… и карлики зажимали себе уши.

— Да они совсем выжили из ума, — доносилось из толпы.

— Мама, что делают с лесом?

Маленькие пальчики вцеплялись в отвороты пальто, глаза были полны слез.

— Бездарная жирная корова!

— Эй вы!

— Ух нет, он уже мертв.

— А это правда будет ее юбилей?

— Какой декрет? Да вы действительно просто с ума сошли, мой дорогой!

— Не знаю. Как хочешь…

— Спасибо, толкаться бесполезно.

— Так-то нас защищают Три Матери.

— Ну и что? Ты думаешь, в этом есть смысл?

— Эй, вон там, похоже, стоит бывший тренер огров, разве не так?

Я убрал голову в плечи.

— Потому что они действительно завидуют Старому Тысячелетию.

— Это машины, которые обычно используют для разбрасывания конфетти.

— Гм, гм. Маленькие золотые опилки все падают и падают на…

— Они говорят, что им дали всего лишь три дня на полную вырубку. Поэтому их так много. Вот и машины у них, чтобы побыстрее все выкорчевать.

— Ради святой крови…

Ну да, подумал я, правильно, Три Матери! Ах, ах, это и есть как раз тот самый момент, когда они должны бы были выйти на свет, чтобы доказать свое существование, потому что, если не ошибаюсь, здесь происходит двойное оскорбление: Природы, которая кровоточит белыми искрящимися слезами и под зубами и клыками этих машин истекает живым соком, словно мертвой холодной кровью, и глумление над Магией, потому что с народом фей, с маленьким народцем, скрывающимся в папоротниках, теперь окончательно покончено! Вздохи в зеленых альковах, блуждающие огоньки, сверкающие на зеркальной поверхности спокойных вод, безудержные игры в догонялки, Ох! Россыпь бессмертного смеха, искрящийся полет светлячков, которые каждую ночь заполняли наши сны, как только мы вспоминали о них. И все это теперь проклято, изгажено, высмеяно, стоит на грани разрушения, а что предприняли вы, раздумывал я, что предприняли вы, чтобы был услышан ваш голос?

Но может быть…

Кто-то похлопал мне по плечу.

Я повернулся.

Это был мужчина с обычными манерами, в шляпе цвета спелой дыни, с аккуратной остроконечной не очень большой бородкой, который беспрестанно мигает, словно у него нервный тик.

— Да?

— Хорошая погода для этого времени года, — сказал он.

— Но в воздухе еще чувствуется свежесть.

— Добрый день, братец Котенок.

— Добрый день.

Мы оба смотрим сквозь решетку. Лесоповальные машины продвигаются вперед, как легион, вышедший из ада, и без всякой жалости давят молодую поросль.

— Мы давно не видели вас на наших собраниях, братец Котенок.

— Вы можете не называть меня так?

— Это ваше имя, — напомнил мне мой собеседник. — Том Котенок. А я Жино Кролик. Секретарь, к вашим услугам.

— Жино? Ого, у меня могут возникнуть большие проблемы. Соблюдение порядка… м-м-м… членами общества.

— Это то, о чем мы и предупреждали, — вздохнул мужчина в шляпе цвета спелой дыни. — Но именно вот в такой момент наше братство и может начать действовать.

— Неужели? Кстати говоря, я уже заплатил свой членский взнос, вы об этом знаете? Бесполезно рекламировать мне все это на краю опушки.

Мой собеседник какое-то время хранил молчание, затем проверил время по своим часам.

— Все происходящее чрезвычайно логично.

— Извините, что вы сказали?

— Все, что здесь происходит, — он сделал жест рукой в сторону стволов, распыляющих золотой дождь, которые уже начали поливать и саму реку, — это мы давно уже предвидели. Реальность преступна. Великий Кукловод очень устал.

Великий Кукловод… Ах да, тот, который дергает за веревочки. Тот, кто придумал для нас предназначение, создатель, демиург. Я даже не знаю, что можно сказать о такой глупости. А в конце-то концов, почему бы с этим и не согласиться?

— У нас есть новичок, — добавил человек в шляпе цвета спелой дыни.