Фред Саберхаген - Разоренные земли

Охрана пропустила в спальню командующего рептилиями. Это был маленький человечек, обычно флегматичный. Но теперь его лицо светилось таким торжеством, что надежды Экумена пробудились еще до того, как вошедший заговорил.

— Господин, мы нашли для тебя Слона! — сказав это, он быстро пустился в объяснения, к чему его поощрило выражение лица Экумена, — о том, как он скрупулезно изучил вчерашний рапорт о слышанном рептилиями странном грохоте, идущем из-под земли в северной оконечности прохода в горах. Затем птицы атаковали всадников во время ночного рейда в том районе…

— Слон, Слон! Есть у тебя сведения о нем или нет?

— Да, мой господин!

На рассвете командующий рептилиями выслал несколько групп кожистокрылых к тем скалам, приказав обыскать все сантиметр за сантиметром, ползая, если потребуется, на брюхе, и выяснить причину странного шума. Сперва они нашли вход в пещеру и следы того, что по крайней мере один человек недавно побывал там, так же, как и птицы…

Заметив выражение лица своего господина, командующий рептилиями опустил кое-что и торопливо продолжил свой рассказ. Одна рептилия в конце концов углядела в этой пещере Слона — предмет из металла, огромный, как дом, со знакомыми символами, нарисованными на его боках.

— Очень хорошо. Ты получишь достойную награду, если все это окажется правдой. — Экумен протянул человеку кольцо с драгоценными камнями в подтверждение того, что его ждет еще большая награда. Затем сатрап, как был, полуодетый, спустился в нижний этаж башни. Здесь двери вывели его на плоскую крышу темницы, откуда хорошо были видны окрестности за проходом в горах.

Командующий рептилиями, раздуваясь от гордости, торопливо семенил за ним. Остальные его подчиненные, как он хорошо понимал, соберутся, едва до них дойдут слухи о великом открытии. И действительно, Экумен едва успел положить руки на северный парапет, как на ближайшей лестнице послышался топот множества ног. Повернувшись, он увидал, что на крышу выходит командующий воинами в сопровождении своих офицеров и адъютантов.

Хмуро глянув на командующего воинами, сурового, седоватого ветерана по имени Гэрл, Экумен спросил:

— А что делают здесь все эти люди?

Лицо Гэрла, который собирался разделить триумф своего господина, быстро посерьезнело.

— Мой господин, мы… собираем силы, дабы предупредить возможные действия врага. Я жду только вашего слова, чтобы послать людей в пещеру.

Экумен кивнул.

— Ты хорошо сделал, что дождался моего приказа, прежде чем предпринять такие действия.

Зарф прибыл как раз вовремя, чтобы услышать последний обмен фразами.

— Мой господин, — выступил он вперед. — Будет лучше, если я первым войду в пещеру. — Затем он слегка поклонился, когда по лестнице поднялся, тяжело отдуваясь, старший колдун. — Или мастер Элслуд, конечно. Если его присутствие не потребуется еще где-нибудь.

Экумен отвернулся от колдунов. Элслуд и Зарф надежно и прочно находились у него под каблуком, а благодаря им — и все остальные. Тем не менее, он слышал о сатрапах, которые, несомненно, сидели на своем месте так же прочно и все же были свергнуты из-за интриг собственных слуг — Мертвого Сома, похоже, совершенно не волновало, кто именно и где правит, если узурпаторы служили ему с такой же или даже большей преданностью.

Поэтому Экумен не собирался доверять такую огромную силу как Слон кому бы то ни было, кроме себя самого. По крайней мере, он собирался оставить эту возможность в резерве до тех пор, пока не узнает о Слоне много больше того, что его колдуны были способны рассказать ему.

Экумен обратился к Гэрлу:

— Передай тем, кто находится по ту сторону прохода: ни один человек не должен входить в эту пещеру до тех пор, пока я лично не дам на то разрешения.

Этот приказ был быстро передан. Затем, заметив старшего по гарему, топчущегося на заднем плане, Экумен вспомнил еще об одном, о чем следовало позаботиться. Он склонился к евнуху и сказал:

— Девчонка, что была у меня ночью, вела себя так, словно она больна. Убери ее.

— Сию минуту, мой господин. — Затем евнух обернулся и жестом фокусника вытолкнул вперед невысокую тоненькую фигурку, одетую в гаремную накидку, — до сих пор девушку загораживала его массивная фигура. — Эта девушка, я думаю, очень вам понравится, мой господин. Ее привели два дня назад, и по моему указанию она была тщательно осмотрена и оставлена для вас.

— Хм. — Как ни был Экумен занят другими делами, он нашел время глянуть на девушку. Она была темноволосая, очень юная и действительно привлекательная. Ее лицо залилось краской, когда евнух распахнул ее накидку. Молчаливая, но достаточно отважная, чтобы бросить на него открытый, полный ненависти взгляд — да, она была интересна. — Очень хорошо. Но сейчас не время для гаремных дел. — Он жестом отпустил евнуха.

Командующий рептилиями теперь стал рядом с Экуменом и вложил то, что казалось новым для него ощущением собственной значимости, в осторожный кашель.

— Господин не желает, чтобы я подготовил гонца, который отправится на Восток? С известием о нашем открытии?

Этот человек уже обрел самоуверенность. Экумен даст ему поважничать еще немного, чтобы, когда придет время поставить его на место, сделать это более успешно и благотворно.

— Нет, я пока не стану извещать Восток об этом открытии. До тех пор, пока точно не удостоверюсь, что именно мы нашли. — Если мощь Слона действительно была такова, как поговаривали, то вполне возможно, располагая им, однажды он даже смог бы предстать перед Востоком без раболепия — но нет, не следовало позволять даже сокровенным мыслям идти в этом направлении. Пока нет.

Со стороны идущей вверх лестницы донесся громкий мужской голос:

— Хороша! Самая хорошенькая крошка, какую я видел за месяц!

Экумен снова повернулся, чтобы приветствовать своего соседа и будущего зятя. Сатрап Чап только что поднялся на террасу на крыше, держа под руку золотоволосую Чармиану. Экумен достаточно хорошо разбирался в выражении лица своей дочери; глянув на нее теперь, он сразу понял, что легкомысленное восклицание Чапа по поводу новой юной темноволосой рабыни будет стоить ему в будущем самое малое нескольких моментов семейного покоя.

Основным чувством Экумена, когда он думал о предстоящем замужестве своей дочери, было облегчение; ее склонность к мелким гадостям была столь велика, что он был уверен: ее отъезд избавит его дом от целого вихря мелких интриг. Кроме того, он полагал, и не без оснований, что присутствие Чармианы неизбежно ослабило бы Чапа, что вполне соответствовало собственным намерениям Экумена. Ходили слухи, что один из прибрежных сатрапов вскоре может занять положение сюзерена по отношению к остальным. Это, возможно, были просто слухи, распускаемые с тем, чтобы заставить их соревноваться друг с другом в изъявлении преданности Востоку, но все же…