Мария Чурсина - Хозяйка города

Неужели всё заново? Несколько лет прошло с последнего срыва, когда она вот так же пропадала ночами и возвращалась, пропахшая ночными улицами, и стирала со щеки ржавое пятно, и пряталась в мешковатой одежде, чтобы никто не заметил, как под тонкой бумажной кожей вместо сердца бьётся ночной прибой.

Сабрина обернулась и почувствовала не-живой холод её дыхания.

— Послушай, я не выдержу всё это ещё раз.

Надя опустила голову. А она выдержит? Хватило один раз пройти этот круг, чтобы понять — врачи, таблетки, правильные слова, сила воли — ничего не помогает. Было страшно не вернуться больше домой, остаться в переплетении каменных обломков и проводов.

— Со мной всё хорошо. — Голос зазвучал жалобно. — Пожалуйста, поверь. Пожалуйста. Я смогу удержаться. Только мне нужно, чтобы ты верила в меня.

Опять залаяла собака. Сабрина наблюдала за тем, как пробиваются солнечные лучи через неплотно задёрнутые шторы. Город за пределами дома оживал. Где-то пронзительно закричал ребёнок.

Надя тронула её за руку.

— Так ты пойдёшь со мной? Я ему, кажется, не нравлюсь. И поэтому было бы неплохо, если бы ты прикрыла меня. Мы с ним только поговорим.

— Ты можешь пообещать мне, что не уйдёшь опять к не-живым? Говори честно. Я хочу знать, чего ждать следующей ночью. Я не могу больше не спать.

Надя принялась стягивать куртку — защёлкали кнопки на рукавах, зашуршали собачки молний. Шуршала потёртая плащёвка цвета мокрого асфальта. Надя тянула время, но настал момент, когда тонкая струна ожидания порвалась. Она бросила куртку под ноги и устало выдохнула.

— Я обещаю, — тихо произнесла она.

— Я пойду с тобой, — кивнула Сабрина.

Стёкла нижних этажей каким-то чудом сохранились, хотя половина окон по случаю ремонта была забита чем попало. По школе всё ещё разливался запах краски и побелки, но от ночного ветра он потускнел.

Они беспрепятственно вошли в школу — парадная дверь была распахнута. Среди слов, выведенных мелом на асфальтовой дорожке, Надя не смогла прочитать ни одного. Куда-то делись все обычные «выпуски года» и «Тая, Мадина, Олег». Теперь дорожку покрывала дикая мешанина букв и символов, их ножки переплетались.

В фойе, по-шахматному выложенном чёрно-белой плиткой, как попало валялись стулья и парты. Сюда заливался свет уличных фонарей, поэтому она смотрела, как человек, другие способности были пока что без надобности. Надя прошла в центр, перешагивая через хлам на полу, Сабрина ступала следом — тень скользнула по голой стене от колонны к колонне.

На верхних этажах прогрохотали размашистые нечеловеческие шаги, и всё затихло. Надя постояла в центре квадрата уличного света, покрутила головой, принюхиваясь к тонким школьным ароматам. Их осталось мало, тех, что были с самого начала, а не тех, чужеродных, что нанесло за каникулы.

— Здравствуй, — сказала она, потому что в любом деле важен ритуал. — Прости, что без приглашения. Мы хотим поговорить.

Из темноты на неё смотрела Сабрина — неподвижная тень. Она безошибочно выбирала самую удачную позицию, вот только меч за её плечами сейчас казался Наде лишним. Вдруг он не понравится Пугалу, вдруг разозлит. Но отговорить её Надя не сумела.

Она вздохнула, пожала плечами и снова посмотрела в темноту школьных коридоров. Школа впитывала её голос, как будто не хотела пропускать дальше. Голос затухал в тёмных углах, вместо того чтобы отскакивать эхом от голых стен.

— В городе неспокойно. Просыпаются те, кто долго спал.

Школа затихла. Надя прошла по коридору, разглядывая номера на запертых кабинетах. Из-под ног испуганно разбегались тараканы — ей чудился хруст хитиновых спинок под подошвами кед.

Дорогу к лестнице ей перегораживала дверь со стеклянной вставкой сверху. Надя прижалась к стеклу лицом и ладонями, но кроме зелёных ступенек ничего не рассмотрела.

— Скрипач всё ещё в городе, мы чувствуем. Ты ведь знаешь, это нельзя так оставлять.

Надя вздохнула, отлипая от двери. На стекле осталось мутное облачко — след её человеческого существования. Она закрыла глаза и в первый раз за долгое время обратилась к тому не-живому, что всё время пряталось внутри неё.

Тонкие и слабые мысленные руки потянулись через дверь, обхватили скособоченные перила. Она успела ощутить чужое присутствие на втором этаже, это было, как приближение ладоней к огню.

В коридоре зашуршали разорванные книги. Сабрина пересекла фойе от кабинета до кабинета и замерла в тени между окон. Она не собиралась прятаться, просто привычка оказалась сильнее.

— Надя, ты что делаешь?

Она вздрогнула и открыла глаза. Мысленные руки не дотянулись выше. Сабрина смотрела так, как будто всё поняла. Смотрела: «Не смей так делать». И ещё: «Ты ведь обещала мне».

— Всё в порядке, я только… — Надя неопределённо махнула рукой в сторону лестницы. Она запрокинула голову и сказала потолку: — Хоть дай знать, что слышишь.

Тихо скрипнула стеклянная дверь.

Сабрина отодвинула Надю с дороги и вошла первая. Они поднялись по лестнице в кромешной темноте. На паркете второго этажа растеклась лужица света — из приоткрытой двери класса лилось сияние жёлтых городских огней. В полумраке Надя различила табличку на двери: кабинет биологии.

Пахло старыми книгами. Из угла на Надю таращился гипсовый манекен с вывороченными напоказ кишками. Она сделала всего шаг, и под ногами опасно затрещало.

— Не подходите ближе, — произнёс голос тех самых громыхающих по ночам машин и подъёмных кранов.

Пугало так долго жил с Ветой, что перенял у неё немного человечности. И теперь он мог говорить с ними на равных.

Он сидел за учительским столом, единственным, что осталось целого во всей школе. Существо, сотканное из рыже-серого тумана. Между ними — баррикады из сорванных плакатов и разорённых шкафов.

Надя ощутила, как за её спиной замирает в обманчивом спокойствии Сабрина, и от этого сделалось легче. В клубах тумана блеснули два чёрных глаза.

— Ты хотела поговорить. Говори.

Несколько ночей кряду она думала, что скажет ему. Оказалось не так уж просто сохранить спокойствие.

— Помоги нам уничтожить Скрипача. Люди здесь бессильны. Ты единственный, кто в силах это сделать. А если дать ему отдохнуть, он станет ещё сильнее. Это твой город, так и защити его.

Она невольно напомнила ему об обидном поражении на самой высокой крыше.

— Хватит.

Он угрожающе качнулся — серое марево хлынуло вперёд, волной наползая на обломки парт, заглотило битые цветочные горшки, как вода глотает песчаный пляж. Сабрина тоже шевельнулась, и потянуло холодом от обнажённого меча.