Патрик Корриган - Закон стаи

Варвар, разумеется, не был настолько наивен, чтобы полагаться на слово карлика и не связать его на ночь. Ведь кинжал в руках пусть даже маленького человека всегда останется кинжалом… Лишь заступничество Ремины остановило киммерийца. Козим буквально умирал от усталости, и засыпал на ходу.

Юная баронесса тоже еще спала. Взгляд Конана невольно задержался на нежном девичьем лице. Тяжелые испытания последних дней и страшное напряжение душевных и физических сил, которое пришлось испытать девушке, не прошли бесследно: на бледном лице, носившем следы пережитых мук, застыло неизгладимое выражение боли, тонкие черты еще более заострились, и стали какими-то угловатыми, щеки ввалились, а пол глазами четко обозначились синие круги. И все равно, лицо Ремины было прекрасно. Киммериец знал толк в женской красоте: к его могучей груди прижимались многие чаровницы, среди которых были принцессы, и рабыни, блистающие утонченной и опасной красотой восточные танцовщицы и горластые, дешевые проститутки из портовых кабаков Аргоса и Зингары.

Конан шумно вздохнул. Этого оказалось достаточно, чтобы Ремина проснулась, вздрогнув всем телом. Тонкие длинные пальцы девушки непроизвольно стиснули арбалетное ложе. Мгновением позже, встретившись с улыбающимися глазами с варвара, Ремина успокоилась и села на траве.

— Все спокойно? — спросила она, возвращая киммерийцу улыбку.

— Как в гробнице, — откликнулся Конан. Баронесса поморщилась.

Посмеиваясь, варвар поднялся на ноги. Привычно тронул рукоять меча, провел ладонью по Опутанной гриве иссиня-черных волос. Прищурившись, взглянул на солнце.

— До обеда еще далеко, — Конан недвусмысленно похлопал себя по впалому животу. — А есть почему-то очень хочется, — задумчиво добавил он.

— Надо идти! — Девушка решительно встала И потянулась точно кошка, разгоняя по жилам кровь.

— Конечно, — согласился северянин. — Но сначала нужно перекусить, если мы не хотим добраться до замка высохшими от голода, как стигийские мумии. Тогда Яхм-Коаху достаточно будет подуть на нас, и плакали мои три тысячи золотых!

— Ты так любишь деньги, Конан? — усмехнулась Ремина. В ее вопросе не было осуждения. Она уже стала привыкать к грубоватым шуткам варвара. Как правильно заметил Козим, род Орландо был не слишком богат. Несмотря на рыцарский дух, которым казалось, были пропитаны сами стены старинного замка, юная баронесса довольно рано узнала, что такое нужда. Благодаря впитанным с молоком кормилицы строгим семейным правилам, Ремина научилась презирать золото, но отнюдь не людей, которые пытались заработать, более или менее честным путем.

Конан не ответил, просто не обратил внимания на вопрос. Мысли его были заняты иным. Прислушиваясь, варвар вытянул шею, пытаясь, что-то разглядеть среди высокой травы. Ноздри киммерийца с шумом втянули воздух.

— Ветчина… — глухо пробормотал он.

— Что? — не поняла баронесса. Неожиданно Конан прыгнул. Огромное тело варвара с тигриной грацией приземлилось в нескольких шагах от нее, там, где подозрительно тихо лежал Козим.

Киммериец нагнулся и выпрямился, держа за шиворот, безвольно обмякшее в его руках, тщедушное тельце карлика.

— Так! — угрожающе прорычал варвар. — Решил сон себе подсластить?

— М-м-ык! — неразборчиво промычал коротышка. Более внятно Козим говорить не мог по той причине, что рот его был забит здоровенным куском копченого окорока, восхитительный аромат которого и побудил Конана продемонстрировать озадаченной Ремине свою ловкость.

Козим, укладываясь спать, сунул себе под голову заплечный мешок с провизией. Проснувшись, он первым делом вспомнил о восстанавливающем силы и укрепляющем дух содержимом мешка.

Но проклятый киммериец не дал укрепиться духу Козима, а силам, которых в немощном теле карлика и так было немного, восстановиться в полной мере, поймав его с поличным за уничтожением съестных запасов.

— Я привяжу тебя к дереву с недоеденной ветчиной, как поступают владыки Вендии с ленивыми рабами. И когда мы уйдем, на запах мяса придет голодная пантера. Или медведь, но тоже очень голодный. Возможно, они съедят только ветчину, а возможно… — мрачно пообещал Конан позеленевшему от ужаса коротышке.

— Оставь его, Конан, — сказала Ремина, подходя к киммерийцу. Девушка с трудом сдерживала смех. — Еды в мешке на всех хватит.

— Я и говорю! — завопил Козим, наконец, проглотив злополучный кусок. — Нельзя же быть таким жадным! — укоризненно обратился он к варвару. — Или это в крови у киммерийцев?

— В крови у киммерийцев — не жрать под одеялом, — огрызнулся Кона н, отпустив коротышку. Козим плюхнулся на четвереньки и уткнулся носом в раскрытый мешок.

— Можешь доедать, — разрешил северянин.

— Спасибо, — ответил карлик. — Мне уже что-то не хочется.

— Отойдем отсюда на лигу-другую, — обратился киммериец к Ремине. — Когда не плечах висит погоня, не стоит надолго задерживаться на одном месте.

Девушка согласно кивнула.

— Я знаю эти места. Недалеко отсюда есть развалины старой крепости.

— Присматривай за карликом. Если он вздумает улизнуть, стреляй без сожалений, — громко, чтобы его слышал Козим, сказал Конан, закинув мешок на плечо.

Коротышка обреченно вздохнул.

С тоской взглянул на плотную стену леса, у подножия высокой горы, и поплелся следом за Конаном, который широким, легким шагом уже ушел далеко вперед.

Время близилось к полудню, и солнечные лучи, с утра теплые и ласковые, понемногу становились палящими. В тени деревьев их обжигающее прикосновение почти не ощущалось, но вскоре путники стали страдать от духоты. После недавнего дождя земля парила, во влажном лесу дышалось тяжело, одежда насквозь пропиталась потом. В распадке оказалось болото, заросшее высоким, в человеческий рост тростником, но варвар, не меняя направления, пошел прямо через него. К удивлению Конана, дно оказалось твердым и ровным. Складывалось впечатление, что под ржавой болотной водой скрывается пробитая в незапамятные времена дорога через горы.

— Дурное место, — вполголоса сказала Ремина. — Сюда почти никто не заходит.

— Почему? — не оглядываясь, буркнул Конан. — Из-за пиявок?

Козим изменился в лице.

— Пиявок? — переспросил он дрожащим голосом. — Этих маленьких мерзких тварей?

— Больших, жирных и скользких — здесь водятся только такие, — невозмутимо отозвалась баронесса.

— Не-на-ви-жу! — взвыл коротышка и рванулся вперед, обгоняя киммерийца. Далеко он не ушел. Неожиданно глубина резко увеличилась, и карлик ушел под воду почти по грудь.