Каору Куримото - Воин в пустыне

— Постой-ка. Ты хочешь сказать, что все ужасы начались из-за того, что наш герцог захватил Хрустальный Город? Из-за того, что на наших руках кровь Парроса? — спросил кто-то.

— Вот именно! И если уж каша заварилась, то нам остается лишь уповать на везение…

Умник неожиданно вскрикнул — кто-то хлестнул его плеткой по плечу. Обернувшись, он увидел Каина, сердито глядящего на него с коня. Всю важность простого воина будто ветром сдуло.

— Если ты не прекратишь сеять панику, то завтра будешь бороться с большеротом в реке голыми руками! — крикнул командир. — А вы, если услышите, как какой-нибудь шут гороховый распускает подобные слухи, заткните уши, иначе вам всем не поздоровится!

Кайн огляделся по сторонам, затем стегнул коня и отъехал от костра. Некоторое время воины сидели молча, погрузившись в свои думы. Потом кто-то указал на небо и воскликнул:

— Смотрите!

Все вскочили на ноги и разом вскрикнули. Пока они разговаривали, поднялся легкий ветерок и разогнал все белые нити. Небо стало совершенно свободным.

Глубокое молочное море, только что покрывавшее лагерь, сменилось темной синевой. Казалось даже, что свежий ветер прогнал нечистый, липкий воздух Носферуса. Все кругом казалось ясным и чистым. И даже появились звезды…

Воины глядели вверх, поразевав рты. Звездное небо в Носферусе было большой редкостью. Очень часто его затягивали черные тучи, никогда не проливавшиеся дождем. Поговаривали, будто ночные светила не по нутру Доалу. Но сегодня небо над Приграничьем заполняли яркие звезды. Астрологи утверждали, что созвездия не так постоянны, как кажутся, что в древности они имели совершенно другие очертания. Но на простых жителей Гохры, знавших лишь одно небо, знакомые созвездия всегда действовали успокаивающе.

Некоторые ночные светила сверкали гораздо ярче других. Среди них выделялась огромная красная Звезда Войны. Но самыми яркими были две звезды, с которыми связывалось множество легенд. Одна называлась Белый Медведь, или Полярная. Она с древнейших времен служила маяком для мореплавателей и словно сидела прямо на гребне северных Ашгарнских гор. Ее завораживающий свет вел людей короткими роковыми дорогами. Звезда следила за их делами, вершила суд и издевалась над их простодушием, даже если они сверяли направление пути по ней.

Другое огромное светило висело над окутанными легендами горами Канан и освещало восточный край пустыни. Малиниам, Рассветная звезда… Она была такой же белой, как Полярная, но не так завораживала. Гора, над которой располагалась Малиниам, напоминала спящего льва. И если Белый Медведь считался божьим маяком, направляющим людей по предназначенному судьбой пути, то Рассветная звезда — единственным недремлющим оком Дзарна. Многие так и называли ее.

Звезды мерцали в ночном небе, и их беззвучная музыка успокаивала как воинов, так и пленников. Все прислушивались к зачаровывавшему пению небес. Даже если это было затишье перед бурей, многие забыли о том, что находятся во владениях Доала, и почувствовали себя в безопасности.

А в генеральском шатре царили безмолвие и темнота.

Под тем же небом тихо двигалась чья-то длинная и худая беспокойная тень, искусная в маскировке. Она кралась, прижимаясь к земле и прячась за высокими камнями. Движения были точными и быстрыми, словно у водяной змеи Данаян.

Эта тень пробиралась вслед за монгаульским войском с тех пор, как оно днем снялось с места и направилось к реке. Она не приближалась и не отставала от него, стремясь не попасться на глаза воинам. Если встречались валуны, тень скрывалась за ними, а в их отсутствие стлалась по земле. Когда солнце стояло высоко в небе, приходилось оставаться так далеко, что войско было едва видно. Но с наступлением сумерек все значительно упростилось.

Послышались какие-то крики. Приблизившись, тень увидела командира Астриаса, молодого дворянина из Торуса, жгучего брюнета богатырского телосложения. В последних лучах заходящего солнца он вглядывался во что-то блестящее вдалеке, напоминавшее ему металлическую пряжку на доспехах.

— Что это такое? — произнес командир, ни к кому не обращаясь, и взмахнул плетью.

— Я ничего не вижу, — ответил ближайший воин, оглядевшись по сторонам.

Астриас задумчиво пожал плечами. Командование хвостовым отрядом казалось ему большой ответственностью. Он хотел было подъехать поближе к незнакомому предмету, как вдруг издалека донесся крик:

— Многожор!

— Проклятье! — выругался Астриас и пришпорил коня. Теперь самое главное — сохранить порядок в строю, не допустить паники. Блестящий предмет может оказаться всего лишь игрой света или миражом, а вот многожор шутить не любит.

После этого происшествия ничего особенного не случилось, и тень спокойно следовала за войском до того момента, когда оно расположилось лагерем.

Этой тенью, конечно же, был наемник Иставан Валачский. Черная монгаульская форма позволила ему в темноте подобраться совсем близко к лагерю. Сейчас он сидел за камнями почти возле самых костров и ругался на чем свет стоит.

— Клянусь тринадцатью дочерьми Доала, эта пустыня никогда не кончится! Будь прокляты эти студенистые твари и ангельские волосы! — Он сделал паузу, словно раздумывая, что бы еще обругать, потом произнес: — Эти призрачные нити заставили-таки монгаулов остановиться.

Только теперь до него дошло, что он совсем не испугался, увидев опускающиеся на войско ангельские волосы.

— Будет что порассказать внучатам в старости, сидя на каменном крыльце своего домика у моря, — усмехнулся Иставан.

Он был рад тому, что войско наконец-то устроилось на ночлег. Лагерь лежал перед ним как на ладони. Наемник почти сразу же увидел то, что искал, — генеральский шатер, где наверняка находился тот златоволосый воин, которого он видел издалека.

— Кто бы это мог быть? — произнес Иставан задумчиво. — Может быть, это обман зрения, но, клянусь оком Дзарна, его волосы будто отлиты из чистого золота.

Наемник стал припоминать знакомых ему командиров белых воинов. Он вспомнил графа Влона и барона Линдрота, но они были гораздо старше того воина. Еще ему вспомнились Райас, Аллион и Рентз.

«Хм… может быть, это был Аллион? Может быть, только… Доал ногу сломит!»

Он хотел было подобраться поближе, но услышал приглушенные голоса. Кажется, приближавшиеся воины разговаривали для того, чтобы успокоиться. Иставан чуть было не выругался вслух, потом быстро спрятался за камни и затаил дыхание.

— Тебе не кажется, что с ними обращаются слишком жестоко? Конечно, это наши пленники, но ведь они еще совсем дети, — сказал один из воинов.