Бернхард Хеннен - Во власти девантара

— Понятия не имею, — медленно произнес Нурамон.

Мандред покачал головой.

— Можно считать, что нам повезло, если он еще жив. — Фьордландец посмотрел на Айгилаоса и шумно вздохнул. — Клянусь всеми богами! Никто не должен так умирать. — Он огляделся. — Проклятье! Уже слишком темно!

— В таком случае давайте скорее искать Брандана, — воскликнул Фародин.

Они бросили последний взгляд на тело Айгилаоса, решили забрать его позже, ночью, если вообще это будет возможно.

Нурамон отвел Фародина и Мандреда обратно к следу Брандана.

Наступила ночь.

— И почему только я не взял янтарины из лагеря! — сокрушался Фародин.

Идти по такому следу было само по себе тяжело, а в темноте так вообще бессмысленно. Они не были особенно искусными следопытами.

Внезапно за спиной у них раздался ужасающий рев. Трое мужчин обернулись. Мандред крикнул:

— Лагерь! Бежим!

И они помчались обратно. Нурамону показалось, что Мандреду трудно двигаться в темноте. Он то и дело натыкался на нижние ветки, пока наконец не догадался держаться следом за Фародином. Сын человеческий ругался из-за того, что проваливается в снег по самые лодыжки, в то время как эльфы легко неслись по поверхности.

Наконец они добрались до лагеря. Он был пуст.

Горел костер. Лошади стояли спокойно. Но Ванны, Лийены и волков нигде не было. Фародин опустился на колени возле своих сумок, Нурамон обходил лагерь в поисках следов. Мандред застыл, словно громом пораженный. Похоже, ярл думал, что все потеряно.

В лесу было тихо.

Нурамон нашел следы волков и эльфов, они вели вдоль опушки. Никаких намеков на битву или что-то подобное не было. Эльф сообщил товарищам об этом открытии. Фародин бросил ему и Мандреду по янтарину. Они были прозрачными и источали белый свет.

Когда откуда-то из глубины леса донесся громкий вой, они отправились в путь. Эльфы то и дело звали Ванну и Лийему, но безответно.

Затем они обнаружили кровавый след и пошли по нему. Волки, а также, очевидно, Ванна и Лийема тоже шли по этому следу. Вскоре они наткнулись на мертвого волка; у него было разорвано горло. Эльфы двинулись дальше и через несколько шагов обнаружили еще пятна крови.

Вой не умолкал. Внезапно среди деревьев они увидели белых волков. Звери прыгали и наседали на нечто в центре. Огромная фигура! Существо отчаянно отбивалось. Вой одного из волков перешел в сдавленный визг. Потом раздался крик женщины.

Нурамон, Фародин и Мандред достигли поляны. Свет от янтаринов прогнал тьму. Нурамон увидел, как волки погнались за кем-то огромный и сгорбленным и исчезли в лесу.

Свет от янтарина высветил в центре поляны волшебницу Ванну.

— Возвращайтесь! Не время для мести! — кричала она вслед волкам. — Возвращайтесь! — Но те ее не слушали.

Волшебница опустилась на колени и склонилась над чем-то.

Мандред и Фародин мгновенно оказались рядом с ней. Нурамон медленно приблизился и огляделся. На поляне лежали три мертвых волка, среди них был и вожак с раной на спине. В воздухе витал едкий запах. Это была та же вонь, которую Нурамон ощутил рядом с телом Айгилаоса. Должно быть, она исходила от бестии.

Когда эльф подошел к своим товарищам, то в свете янтаринов он увидел, что Ванна склонилась над Лийемой. Волшебница поднялась, и Нурамон увидел, что у матери волков разорвана грудь. Что-то пронзило ее тело, круша легкие и сердце. Ее глаза еще блестели, однако лицо ее уже превратилось в удивленную маску.

Ванна с любовью прижималась лицом к умершей.

— Что произошло? — спросил Фародин.

Ванна молчала.

Фародин схватил волшебницу за плечи и мягко встряхнул.

— Ванна!

Казалось, большие глаза эльфийки глядят сквозь Фародина. Она указала в сторону.

— Там, под деревом, лежит Брандан. Кабан… — она не договорила.

Нурамон побежал. Он хотел как можно скорее оказаться рядом с Бранданом. Ему было страшно, перед его мысленным взором еще стоял Айгилаос.

Тем временем между Фародином и Мандредом разгорелся спор. Сын человеческий хотел преследовать чудовище, Фародин не желал допускать этого. Как можно сейчас спорить об этом? Быть может, Брандан еще жив.

Нурамон достиг опушки и обнаружил Брандана. Следопыт лежал на спине, у него была легкая рана на виске и еще одна на ноге. Он был без сознания, но сердце его еще билось, дыхание было ровным. Нурамон положил свои обладающие целебной силой руки на раны на ноге и голове. Он почувствовал, как пришло покалывание, за ним последовала боль. Наконец раны закрылись под его руками. На данный момент этого достаточно. Позже он исцелит его полностью.

Нурамон с трудом поднял Брандана на руки и нетвердыми шагами побрел к остальным. Под весом товарища его ноги утопали в снегу.

Он услышал, как Фародин терпеливо что-то втолковывает Мандреду.

— Чудовище играет с нами. Сейчас нельзя поступать необдуманно. Давай продолжим охоту завтра!

— Как скажешь, — с неохотой ответил Мандред.

Когда они заметили Нурамона, на лицах их отразился страх. Они бросились ему навстречу.

— Он?.. — начал Мандред.

— Нет, он жив. Но мы должны отнести его в лагерь.

Фародин, Ванна и Мандред в молчании покинули поляну.

Дорога к месту стоянки была трудной. Мандред тащил Брандана, в то время как Фародин и Нурамон несли тело Лийемы. Мертвых волков они оставили там, где те и погибли. По пути Мандред пытался разбудить Брандана. Но следопыт был без сознания.

Добравшись до лагеря, Фародин занялся Лийемой: завернул ее тело в плащ. Мандред и Ванна сидели у костра и смотрели в лес. Нурамон наблюдал за ними, а голова Брандана покоилась на его ладонях, эльф лечил товарища. Позы сына человеческого и волшебницы говорили больше всяких слов. Двое членов отряда эльфийской охоты погибли, волки либо исчезли без следа, либо тоже погибли.

Нурамон смотрел на луну. Его бабушка говорила правду. Луна была видна только наполовину и вообще была гораздо меньше луны Альвенмарка. Ему вспомнился разговор с Нороэлль. Что происходит, когда умираешь в человеческих землях? Можно только надеяться, что Лийема родится вновь. Он не знал, как обстоит дело у кентавров. О некоторых детях альвов говорили, что после смерти они уходят прямо в лунный свет. И он надеялся, что души их мертвых товарищей не пропадут.

Когда боль из тела Брандана перебралась в его руки, Нурамон закрыл глаза и подумал об Айгилаосе. Фародин был прав: кентавра нельзя было спасти. И тем не менее Нурамон задавался вопросом, не повинны ли в смерти человекоконя мысли эльфа о Нороэлль и данное ей обещание? Быть может, если бы он приложил немного больше усилий, то сумел бы спасти Айгилаоса.