Далия Трускиновская - Несусветный эскадрон

У парня даже рот приоткрылся.

С одной стороны, это решение сразу бы все упростило. Они втроем поехали бы обратно в Митаву – и не пришлось бы больше ломать голову, кто из них несет долгожданную свободу, а кто встал на пути к ней.

А с другой стороны – Мач и помыслить не мог, чтобы отчаянный гусар так просто принял предложение, даже по разумению деревенского парнишки, не знающего тонкостей военной чести, оскорбительное.

Вдруг Сергей Петрович резко вскинул свою бедовую голову, тряхнул чубом – и не успело улечься обратно на лоб взволновавшееся серебро, как баварец был ловко разоружен. Мач и не сообразил, как это гусару удалось выдернуть саблю из портупеи баварца и одновременно лишить его оставшегося пистолета.

Тот же от гусарской внезапной дерзости лишился дара речи.

– Шутить изволили, сударь! – звенящим голосом отрезал Сергей и, не глядя, кинул саблю пленника Мачу. – Или же впервые русского офицера вблизи видите. Так запомните же, сударь, что пока русский офицер жив, он помышляет не о почетной сдаче в плен, а о победе! Вот помрет – тогда другое дело…

По-военному четко поклонившись пленнику, гусар вскочил на Аржана.

– Управляй счастием, – подняв вверх указательный перст левой руки, поучительно сказал он на прощание. – Как учил Александр Васильич, один миг доставляет победу!

Мач поймал внезапно брошенную саблю лишь потому, что она ударилась ему прямо в грудь, чуть не выбив из рук пистолета. Он удержал клинок от падения локтями – и сидел на коне скрюченной загогулиной, пока Сергей Петрович, оценив положение, но удержавшись от комментариев, молниеносно не цапнул пистолет за дуло и не отнял это опасное оружие. Тогда Мач, не имея портупеи, просто взял саблю подмышку, и они рысью покинули баварца, ошалело глядевшего им вслед.

Тот же, опомнившись, покачал головой и негромко рассмеялся – возмущенный его предложением гусар напрочь позабыл отнять у него пакет с донесением… Сабель же в прусском корпусе, судя по этому добродушному смеху, было более чем достаточно.

– Так что же будем делать, Сергей Петрович? – спросил парень гусара, когда они отъехали достаточно далеко.

– Право, братец, не знаю, – задумчиво отвечал тот. – Однако ж господин в баварском мундире прав – в одиночку воевать нельзя. Попробую все же пробиться к своим.

– А кто этот, который вас учил? Про счастье? – поинтересовался Мач, потому что слова ему понравились, такими словами можно было удивить даже знающую множество присказок Качу.

– Александр Васильич? Ну, он не только меня – он всю русскую армию учил уму-разуму! – усмехнулся гусар. – Граф Александр Васильич Суворов… Ты, чай, и не слыхивал сего славного имени… Теперь будешь знать. И маршала Макдональда Суворов бивал! Думаешь, почему Бонапарт его на Москву не послал?

Гусар уставился на Мача – но тому, понятно, ответить было нечего.

– Он знает – Макдональд против русских слаб! – торжественно сам себе ответил гусар. – Все знают, как поляки и французишки из его корпуса удирали в Италии от наших донцов! Тому уж лет двенадцать, пожалуй, будет… Или все четырнадцать?..

Мач с недоверим выслушал гусара. Если Германия и Франция для него были как-то малореальны, то уж Италия и вовсе… Странным ему показалось также, что нашлась в лице какого-то русского графа управа на непобедимых наполеоновских маршалов, несущих народам свободу.

– Так что же все-таки делать будете, Сергей Петрович? – прервал трезвомыслящий провожатый углубившегося в арифметику гусара.

Сергей недовольно на него глянул – и тут только увидел, как парень держит саблю. Но готовый раскатиться смех он сдержал, чтобы не охлаждать в Маче нарождавшегося воинского рвения.

– А вот что, – заявил гусар. – Раз уж ты решился меня сопровождать, так будь готов к любым передрягам. Стрелять нам сейчас небезопасно, а на саблях можем попробовать. Глянь, как ты здорово вооружен. Научись еще только оружие в дело употреблять – и хоть сейчас в полк!

Мачу вроде бы и не больно хотелось заниматься военной наукой. Он и представить себе не мог, что от его удара прольется чья-то кровь. Но память, с утра преподносившая сюрпризы, услужливо ему сообщила, что при добывании свободы не обойтись без крови… И про предков напомнила – про их короткие тяжелые мечи…

– Вы хотите научить меня биться саблей? – нерешительно спросил Мач.

– Сие называется таинство побивания неприятеля холодным оружием, – поправил Сергей Петрович. – Опять же – слова Александра Васильича. Ну, начнем, что ли? Спешивайся!

Таинство давалось Мачу с трудом. И виной тому был, скорее всего, сам его учитель. На словах-то гусар толково объяснял про выпады, позиции и парады, и показывал все это с азартом и красиво, а как доходило до учебной схватки – начисто позабывал всякую педагогику, и сабля в его руке была неуловима для взора. Лишь свист воздуха слышал Мач, и в недоумении опускались у него руки.

Однако заметил Сергей Петрович кое-какие успехи и похвалил ученика, заметив при этом, что не успеет война кончиться – как Мач выйдет в великие фехтовальщики.

И предложил перекусить.

Мач твердо помнил, что из корчмы они уехали впопыхах и припасов не брали. Каково же было его удивление, когда гусар снял немалой высоты кивер и извлек оттуда хлеб с салом…

– Мне в нем и бутылки проносить доводилось, – сказал Сергей Петрович онемевшему парню. – Сие сооружение порой надежнее солдатского ранца, только после этаких экзерциций с бутылками шея болит…

Мачу бы запомнить странное это признание, но он и подумать не мог, что оно когда-либо пригодится.

Во фляге еще оставалась вода. И оба фехтовальщика перекусили, беседуя почти на равных о тонкостях сабельного боя, и о кавалерийских атаках, и о многом ином, чего ранее не касались.

В свете грядущей свободы все это было для парня крайне увлекательно.

Мач больше не спрашивал, что делать дальше и куда ехать, а напрасно. Двинулись они в общем-то наугад, и в какой-то час Мач понял, что они возвращаются к его родимым местам. Но выехали они прямиком к вражескому биваку.

Увидев одинокого русского гусара, прусские черные уланы удивлялись недолго, а вскочили наконец и поскакали к нему. Сергей Петрович и Мач опомниться не успели, как неприятель оказался совсем уже близко.

Мач потянул из ножен баварскую саблю, но что с ней делать дальше – моментально забыл. А двое пруссаков, видя, что он как будто изготовился к бою, направили коней прямо на него, и спасения уже не предвиделось.

Сергей, метнув взгляд, все понял.

– Беги, дурень! – свирепо крикнул он. И рассек над головой воздух стремительным клинком.