Дарья Еремина - Рождение Императора

Я пробежал глазами страницу. Потом еще раз. Черные прямые строки сливались в ажурных бессмысленных змей, ползущих по желтым барханам страницы. Отдельные слова вспыхивали перед мысленным взором и горели, нещадно паля своей никому не нужной искренностью. И это лицо в песках, что он потерял…

— Кто она? — Поднял я взгляд на стоящего надо мной человека.

— Открой страницу, и мы вместе это узнаем. — Ответил он тихо и мягко.

Стало душно и тяжело. Я проникал в душу Кам Ин Зара, а перед глазами вставали лица Целесс и мамы. Будто не маг века назад, а я потерял любимых… уже. Не в будущем. Сегодня. Строки слились за нежданной пеленой слез. В груди сжалось сердце. И захотелось скрыться, спрятаться ото всех. Как же вы нашли меня…

В следующее мгновение комната озарилась иллюзиями. Я обернулся, задыхаясь от эмоций и слез. Неужели?…

Наткнувшись взглядом на вставленный в записывающее устройство кристалл, я потянулся к нему. На плечо легла рука гостя. Он отрицательно покачал головой. Облокотившись спиной на край стола, я замер.

Это была она: женщина, нарисованная на странице. И совсем не то лицо, что показал великий маг на первой, рассказывая о себе и любимой. И рассказ она вела от своего лица глубоким грустным голосом. Рассказ о маге, которого она знала как человека, мужчину, отца. Услышав, как Карел шмыгнула носом, я посмотрел на нее. В глазах псионички блестели слезы. Как и у меня, наверное…

Она нашла его в песках после особо жестокой войны…

Она любила его и родила ему сына…

Она была псиоником, сестрой его врага…

Там же, в песках, он закончил свои дни. Никому не известный, никем не узнанный, раненый и потерявший себя.

Она показала, где похоронила его.

И напоследок грустно улыбнулась, повторив его слова: «Ты можешь быть великим магом и слабым человеком. Судьба все равно найдет тебя в том месте и в то время, когда ты должен предстать перед ней. И она не спросит: „Успел ли ты сделать то, что был должен?“

Я сглотнул, опустив глаза. Еще несколько минут мы провели в молчании. Странная страница. Кам Ин Зар написал лишь текст. Заложить иллюзии он уже не успел. И тогда это сделала она. Как умела. Как псионик. Ориентируясь на чувства: боль и любовь…

Подняв взгляд к гостю, я вздохнул. Значит, Кам Ин Зар умер где-то у них, в песках.

— Ты узнал, что хотел? — Спросил я.

— Да, Андрес. Я узнал, где лежат останки моего деда. Спасибо.

Гость улыбнулся и отпил из чашки остатки чая. Я же потерял дар речи. Неужели мой лысый гость — внук Кам Ин Зара? Как реагировать на это я не знал.

— Откуда у тебя этот замечательный чай? — Тем временем спросил гость, устроившись на полу у очага.

Не в силах произнести ни слова, я раскинул руки. Степь!

Он снова улыбнулся, кивая. В какой-то миг мне показалось, что он ответит: „мы тоже пьем пустыню“. Но гость промолчал.

— Так, что же за послание ты мне принес? — Вспомнил я, сдерживая зевоту.

Эрхарт кивнул, облокотившись о стену.

— Видящая, что предсказывает нам сулящее, просила передать следующее. Ты вкусишь плода, но не воспользуешься силой. Ты будешь править, но власть не принесет успокоения. Ты будешь одинок до тех пор, пока кровь твоя не восстанет из небытия. Лишь тогда ты обретешь все, о чем смеешь мечтать. Судьба не оставит тебе выбора, вернув в мир войну и хаос. Будут нарушены правила, соблюдаемые веками.

Я моргнул. Ну… Пусть будет так. Спать хочется.

Прикрыв книгу, я устроился рядом с гостем на полу. Карел уже дремала на тюфяке, и прогонять ее было бы неправильным…

Зачем мне это странное откровение какой-то песчаной видящей? Связано ли послание с поразившей меня до глубины души страницей о Бездне памяти? Я разгадал ее в начале зимы. Без надежды уснуть в промерзшей каменной башне, я сидел и пытался успеть собрать шифр для ее открытия. Каждый раз не хватало какой-то секунды. Я злился, потея и замерзая одновременно. А когда, наконец, получилось, страница щедро вознаградила меня за труды. Рассказывая об опоясывающем Землю поле, Кам Ин Зар приводил примеры знакомых ему людей, показывая коротенькие моменты из их жизни. И в одном из примеров я увидел немолодую полураздетую женщину, сидящую на подстилке из пальмового листа где-то в Харенхешском селении. Будучи псиоником, она умела выводить видимое наблюдателям. И в одной из ее иллюзий я увидел себя — в башне — за книгой Кам Ин Зара. В тот миг их с магом будущее столкнулось с моим настоящим. Иллюзии замкнулись, а я не мог найти в башне воздуха, чтобы продышаться… Тогда я узнал о Бездне памяти впервые. Позже, пользуясь советами Кам Ин Зара, пытался понять как можно в нее проникнуть. Все медитации день за днем оставались безрезультатными. Я думал о Бездне, как о когда-то о крыльях Им Каруса или книге Кам Ин Зара — когда-нибудь она откроется, сдавшись. Нужно лишь подождать. А ждать я умел.

Была ли женщина, передавшая мне послание с Эрхарт Тизом такой же, как сошедшая со страницы о Бездне памяти? Засыпая, я вздрагивал от раскатов грома за стенами. В башне было жутко душно. И врывающийся с новой силой в мое отшельничество внешний мир беспокойно теребил мысли и сердце.

Проснулся я поздно, когда солнце уже осветило степь целиком. Вспомнив вчерашних гостей, я огляделся. В башне никого не было. Выйдя на улицу, я поискал глазами вокруг — пусто. Прикрыв веки, потянулся внутренним взором, выискивая людей. Он удалялись. Стремительно, почти бегом…

Вернувшись в башню, я подошел к книге. На душе заскребло… Перевернув книгу, откинул задний переплет. И, сжав челюсти, в сердцах ударил кулаком об стол. Последняя страница была вырвана. Намереваясь догнать их, метнулся к выходу. А потом замер, прислушиваясь к себе. И усмехнулся. Пусть будет так.

Разминаясь у подножия башни, я думал о зиме. Она была близко…

Степь жарило летнее солнце, но я кожей чувствовал шепот зимы, приближающейся стремительно и неумолимо. Тогда, в середине осени, я дошел до ближайшей деревни. Проведя две ночи в степи, селянам я явился с разрывающим легкие кашлем, горящий и мокрый. Укутанные в теплые плащи прохожие, дети в телогрейках провожали меня странными взглядами. Я чувствовал их жалость и брезгливость. Заплатив за теплую одежду, я лишь усмехнулся себе и этой деревеньке в несколько десятков домов. Никогда в жизни я не думал, что деньги могут иметь ценность, сравнимую с жизнью. Вернувшись в башню, я провалялся неделю или две… А потом сильный организм, огонь и степь, на заваривание которой уходили все силы — взяли свое.

В те месяцы зима поселилась у меня в сердце, крови, коже. Я чувствовал ее шепот и тихие шаги. Я внимал ее предупреждениям. Я больше не боялся ее. Хотя, просыпаясь по утру, иногда приходилось отдирать волосы от стены… Простаивая вечерами на втором этаже, я открывался всем ветрам, запахам, звукам и энергиям. Я плакал. Навзрыд. От боли и страха. От воспоминаний и тоски… А потом прошло и это.