Пётр Волкодав - Булава скифского царя

— Но он ведь мёртв…

— Принесите воды и не мешайте… -..помощники Крона торопливо разложили инструменты.

Не будем мешать и мы — работе одного из тысяч вещунов и целителей Скифии. Не будем мешать и росткам зарождающейся любви, а направимся к морю, где смерть, терпеливо ожидает своей добычи. К морю, откуда начинается жизнь, и роман о скифах…

Они всегда ходят рядом: любовь и бесчувствие, счастье и боль, смерть и… ненависть. Вперёд!

Более полусотни воинов окружали Едугея, сидевшего на песке. Он то и дело плёвал, сдерживая злобу; бесцельно пытающегося найти в набегающих волнах развязку, и, просеивал между пальцами песок с ракушками берега Меотиды. Время шло, а поиски не приносили желаемого результата. "Скиф", словно сквозь землю провалился. Два разъезда брошенные на поиски не возвращались. Показалась десятка верховых, отправленная на восток. Старший пожал плечами и развёл руки.

— Я ничего не пойму, мой царе. Следов нет, "скифа" нужно искать в другом месте. Далеко уйти без лошади он не мог.

— Молчи! — Едугей разъярился. — Я знаю и без тебя, тупоголовый вол. Ищите! Песок уже раскалился — середина дня, а вы не можете найти. — Царь замахнулся плетью, чтобы выместить накопившуюся злобу, как из-за дюны раздался едва слышный крик: — Мы нашли его. Сюда! Сюдааа!!!

— Это, в шести-семистах локтях отсюда. Быстрее на коней — определил расстояние и распорядился старший разъезда. Едугей преобразился. В мгновенье ока оказался в седле и пришпорил коня.

— Быстрее, быстрее! Не упустить его… Здесь рядом, за отрожком, быстрее, тупоголовые и ленивые волы! — возбуждённо кричал он, пришпоривая лошадь, но радость оказалась преждевременной…

За дюной ждало разочарование… Рыбка во второй раз выскользнула из рук…

— Тфуты, мать вашу, волы тупологовые, — выместил Едугай злобу на подчинённых и что силы хлестнул плетью ближнего воина. Скиф сжался в седле, но не издал ни одного звука….

Бешеная скачка уступила место досаде. Открывшаяся картина обозлила и разъярила царя. Все — десять слуг охраны, вповалку и рядом валялись на песке. Едугей спешился, и воздух огласил вопль. Плеть нашла очередную жертву. Старший разъезда с трудом приподнялся со второй попытки. Правый глаз сколота на глазах синел и заплывал опухолью.

— Ты что, пьян раб! — разъярился не на шутку Едугай. — Где "скиф"? Я ведь приказывал — не приближаться близко к нему! Где он!? — Воин, не шелохнувшись, стерпел очередной удар.

— Царе, — начал оправдываться он — я хотел как лучше. Мы накинули на "скифа" два аркана, когда он сидел на песке на коленях и молился. Кто мог подумать. — Воину было тяжело говорить, он не совсем оправился от удара. Едугей это понял и убрал плеть. — Продолжай трус, оправдывайся. Клянусь Папаем, что если твоё оправдание меня не смягчит, — скормлю тебя воронам.

— Мой царе, — взмолился десятник, — мы приблизились к добыче. "скиф" был недвижим, словно камень и спокоен как степь.

— Перед бурей — позлорадствовал над избитым десятником, коренастый и пожилой скиф, тысячный Едугея.

— Почему, вы не обезоружили его?

— Царе, — взмолился старший разъезда, — когда мы приблизились, я закричал: "Мы нашли его, сюда". Потом мы достали верёвки и опустили луки. Тогда всё и произошло.

— Да, царе, так и было — в голос загомонили приходящие и поднимающиеся с песка воины. Царь взъярился. — Глупцы, на этом вас и подловили, на вашей воловьей глупости. Я ведь учил вас такому приёму. Помните, когда я обезоружил пятерых воинов, используя подобную уловку. Вы, прошедшие битвы и сраженья позволили обвести себя вокруг пальца, словно мальчишки.

— Но, Едугее, я не мог предположить, что он разорвёт верёвки! — оправдывался десятник.

— Чтоо?

— Посмотри сам, мой царе… вот обрывки верёвок. — у скифа окончательно заплыл глаз, а Едугей мимоходом бросив взгляд на разорванные арканы, несколько смягчился. — Ладно, я пожалею вас, но больше никаких промахов. Он не мог далеко уйти. Запомните, — не приближайтесь к "скифу", а попытайтесь подстрелить. Что это?

— Это его рубаха и башлык, царе.

— Подайте. Видите, на рубахе кровь. Никакой он не бог. У богов нет крови. Осмотрите всё вокруг. Ищите отпечатки ног на песке и следы крови. Куда! Что вы делаете тупоголовые волы, — аккуратнее, не затопчите всё вокруг! Брать живым… У меня немало вопросов к этому человеку. Награда: каждому… Ищите.

Немного саднило плечо. Степан перебирал возможные варианты, оставаясь недвижным и сдерживая дыхание, чтобы не выдать себя. Рядом, а потом и над ним, проехали, ругаясь, двое всадников. Один из коней остановился и всхрапнул, почуяв чужака. Верховой усмирил лошадь и, присмотрелся под копыта лошади, а потом спрыгнул с лошади и ковырнул ногой песок… Степан перестал дышать; рука непроизвольно сжала рукоять ножа. Воин потоптался и, ругнувшись, впрыгнул в седло.

— Нет здесь его — хрипло заговорил он, снова ругнувшись. — Это демон, а не человек.

Конь постоял прямо над головой "путника" и, развернувшись, удалился. Путник облегчённо вздохнул, сдерживая спазмы в лёгких и начал успокаиваться. Через десять-пятнадцать минут они устанут и уйдут и тогда можно выбраться на свет. Ввязываться в схватку не хотелось. Конечно же, он слышал слова Едугая, но решил переждать. Мысли выстроились в логичную цепочку и тут, он услышал, в противоположном направлении от Едугея, приглушённый песком топот группы всадников. "А это кто ещё" — подумал Степан и услышал.

— Воине, "скифе", я не трону тебя клянусь Папаем, выходи. Я знаю, ты здесь. — Едугей повторил ещё раз, и вдруг раздались крики и его воинов. — Едугее, Едугее — смотри! — Царь смолк, по всей видимости, удивлённый зрелищем. Путник застыл в ожидании. Видеть, конечно же, он не мог, но в воздухе запахло "жаренным" Прямо над ним проехало десятка два всадников и потом, спешились в полной тишине. Степан перестал что-либо понимать…

Едугей, тем временем обернулся на крик и на мгновенье застыл, сражённый. Лицо царя засияло неприкрытой радостью и, счастьем… Добыча пришла сама. Теперь не нужно искать сына царя. Зиммелих — здесь, собственной персоной и, вместе с ним — Накра! Едугей с жаром потёр руки и подал своим воинам малоприметный знак. Солдаты насторожились и опустили руки к горитам.

Впереди двух десятков воинов Атоная с горделивой осанкой ехал Зиммелих и Накра. Едугей бегло окинул свиту Зиммелиха и к радости не обнаружил Тертея…

На царицу амазонок, Едугей давно положил глаз. Скоро придёт время, и она разделит ложе с ним, будущим царём всех скифов. Приказ и предупреждение о том, что Накра нужна живой, был дан загодя и потому Едугей не стал повторять. Ему даже стало смешным уверенное поведение Зиммелиха.