Дмитрий Веприк - Легенда о гибели богов

— Я хочу спать... — бормочет она.

Но ее будят, мягко, но настойчиво. Еще не раскрыв глаз, она вспоминает, что ее ждет сегодня, и со сразу забытым сожалением рвет паутину своих снов. Шуршат лавровые листья. В руках седой служительницы лежит короткое платье, не прикрывающее даже колен.

Сегодня, если будет на то дан знак, устами девушки заговорит бог.

Единственная дорога в священную долину неожиданными зигзагами взбирается по склонам Парнаса. В то самое время, пока девушка, сбросив платье и покрывало, совершает омовение в холодном, как лед, Кастальском ключе, двое запоздавших паломников спешат по священной дороге. Еще в темноте миновав рощу дикорастущих олив, жадно вцепившихся корнями в каменистую землю, они начинают подъем.

Одного сопровождает трусящая возле ног собака, другой ведет на поводу смирного ослика. Их встреча на окраине Криссы случайна, если случайности вообще есть место в этом мире. Сперва, насколько позволяет дорога, в сумерках подсовывающая под ноги острые камни, владелец ослика рассказывает о славном крае Арголиде, плодородной долине, где брошенное в землю зерно дает сам-шестьдесят. Этот край в прежние времена был яблоком раздора для могучих царей, владетелей крепкостенных твердынь, истощавших друг друга в бесконечных войнах, но вот уже четвертое поколение краем твердо владеют потомки Персея, имеющие свою резиденцию в Тиринфе, величественном замке, стены которого сложены из десятиталантовых глыб и имеют толщину в десять шагов. Говорят что в давние, полузабытые времена, этот замок построили ушедшие в небытие одноглазые великаны... Впрочем, мало ли о чем порасскажут старики?

Потом разговор меняет тему. Уроженец Арголиды хочет узнать, с кем же свела его судьба:

— Как тебя зовут, откуда ты, какого племени? Куда ты идешь?

— У меня нет ни родины, ни племени. Зовут же меня... — говорящий усмехается. — В последний раз меня звали Человеком-с-гор.

— Что же ты делаешь в этом мире?

— Я долго жил в горах, пытался познать тайны жизни и смерти. Я стал знахарем, — добавляет Человек-с-гор, поймав недоуменный взгляд. — И кажется, научился очень многому. А теперь я хочу понять, нужно ли людям мое знание.

— И куда же ты идешь теперь?

Человек-с-гор усмехается:

— Я узнаю об этом в конце своего пути.

— А что ты будешь делать в Дельфийской долине? На твоем месте я нашел бы, о чем спросить жрицу бога.

Извивающаяся тропа ведет их ввысь, открывая недоступные прежде горизонты.

— Я слышал, судьба человека предопределенна жребиями Мойр. Стоит ли знать то, чего все равно не избежишь?

Почти достигнут перевал. Солнце показывает свой край из-за восточных гор. С высоты орлиного полета открываются северные берега Пелопоннеса. Четко высвечены складки скалистых берегов и зубастая цитадель Коринфа на высокой скале, где правил некогда Сисиф, хитрейший из смертных, ненадолго обманувший даже богов.

— Ты, кажется, сам сомневаешься в том, о чем говоришь?

Человек-с-гор поддевает попавший под ногу камень, и тот, исчезнув за обрывом, начинает свое падение.

— По-твоему, люди бессильны изменить свою судьбу, и ничто не изменит жребия Мойр?

— Да.

Достигнув выступа, камень с грохотом разлетается на мелкие обломки.

— Тогда им не нужны боги.

Собеседник качает головой:

— Ты думаешь, что ты сам, по собственной воле пришел в эту долину? Ты забыл о Роке — могучей, непознаваемой силе, которая, стоя над миром, никому не дает свернуть со своего пути. Однажды ты поймешь, что сам Рок привел тебя в Дельфы.

Человек-с-гор пожимает плечами.

Открывшаяся внизу долина дышит прохладой и сосновой хвоей. Низко пролетевший над правым плечом орел набирает высоту в восходящем потоке, они идут навстречу тому, что будет послано им судьбой, а девушка в коротком платье девственницы между тем входит в святилище. Путь в священное подземелье минует алтарь Гестии. На нем ярко горит огонь, шипит смола на сосновых ветвях и жрец-пророк, старательно помешивая раскаленные угли, бросает на них засушенные травы, смешанные с кореньями ладана и белены. Подойдя настолько близко, насколько позволяет жар, девушка жадно вдыхает курящийся фимиам. В это самое время другой жрец, зачерпнув горстью воды, плещет ею на лежащего козленка. Тот вздрагивает и пытается встать с холодного пола — добрый знак. Вдыхавшая фимиам начинает шататься, и, подхватив под руки, ее сводят вниз в святая святых храма, где возле священного камня Омфал в клубящемся мареве исходящих из расщелины паров стоит серебряный треножник.

Когда никуда не торопящийся Человек-с-гор подходит к святилищу, солнце успевает взойти довольно высоко. Он с любопытством смотрит на толпящихся у входа паломников, каждый из которых, держа по обычаю в руке кусок мяса и медовый пирог, пытается пробиться вперед, натыкаясь на поддерживающих порядок общинных стражников. Это не бросается в глаза, но время от времени возникший в толпе жрец подзывает кого-то из паломников, и, минуя привратников, счастливец проходит с ним в тень сводов храма.

Проголодавшийся Человек-с-гор уже собирается уйти, когда, раздвинув почтительно расступившуюся толпу, к нему подходит седовласый жрец-пророк. Смирно сидевшая у ног хозяина собака, вдруг зарычав, показывает желтые клыки. Ей приходиться умолкнуть.

— Я прошу прощения.

— Кто ты, человек? — спрашивает жрец.

— Меня называют Человеком-с-гор.

— Это твое имя?

— Да — с тех пор как я отказался от прошлого.

— У тебя есть вопросы к богу, человек?

— У каждого из нас есть вопрос к богу. Но пришедший поздно и не принесший даров, я не надеюсь задать его.

Лицо жреца непроницаемо:

— Устами жрицы священного треножника бог велел: сошедший с гор и скрывший свое имя, чья собака зарычит на вестника бога, пусть войдет он в святилище и спросит бога о том, что лежит на его сердце.

Не дожидаясь ответа, жрец-пророк поворачивается. Человек-с-гор следует за ним, раздумывая о сути тех вопросов, которые смертный может задать богу.

Холодны струи Кастальского источника, и истерты ступени священного подземелья. Здесь почти темно, и, не отпуская его руку, жрец откидывает тяжелый полог:

— Проходи.

Пламя дрожит в чашах золоченых треножников. Сидящая над расщелиной девушка в коротком платье и мантии пророчицы поворачивает к нему невидящие глаза:

— Входи! — восклицает она. — Входи, человек, не равный другим, которого ждали тут, входи и скажи, что нужно тебе от бога!

Она говорит это, то произнося слова нараспев, то срываясь на истеричный крик, держа в руках лавровую ветвь и ведущую к камню Омфал нить. Непроницаем мрак в дальних углах зала, а под ее ногами, тоже опьяненные исходящими из расщелины парами, лениво шевелятся змеи.