Владимир Коваленко - Камбрийская сноровка

Земной поклон отвесила. Не разгибаясь, в пол, проговорила:

— Помилуй рабу свою, великая владычица!

Немайн метнулась — поднимать, а попалась в объятия.

— Надоело! — говорила Анастасия, — Еще раньше, до Родоса. Любимая песнь Агустò: «ты рождена в Большом Дворце, в Багряной палате, а я так, прижита в походе…» Помнишь, сколько ссорились? А давний уговор? Ты старше годами, я местом рождения, потому равные — и больше не считаться! Давай так же снова… Хорошо?

Плохо. Она, похоже, не понимает, что это означает политически. Увы, приходится выбирать между политическими проблемами и самозванством. Анастасия сейчас просто не в состоянии понять, что перед ней — не сестра. Ох, а ведь еще недавно казалось — хуже нет, чем объяснять, что ты и сида, и Немайн, только не та, про которую сказки сказывают. Из двух зол…

— Хорошо… Равные! И отпусти, задушишь. Да, и второй уговор: меня зовут Немайн. Можно по–домашнему: Майни. Договорились?

Договорились. Свобода! Оглянулась на Эйру. Та привалилась к стеночке, руки на груди сложены. Смотрит сверху вниз, как взрослая на детскую возню. Поймала взгляд. Пожала плечами. Хмыкнула. Мол, Майни, думала удивить? Так я–то знаю, с кем живу! Как говорят норманны: «Много странного совершили асы…»

Сестры — хорошо, война — плохо, времени — совсем нет! Минутный диск и четверти оборота не сделал, а хранительница снова бежит по городу. Сестра–гречанка поручена сестре–камбрийке, пусть знакомятся. Немайн нужно на стройку! Не то, чтобы без нее совсем не справятся, но выйдет дороже, а теперь каждый медяк на счету. Потому, например, следует контрфорсы ставить не сплошные, а с внутренними галереями. Меньше камня уйдет! И договориться с отцом Пирром, чтобы не настаивал на наружной стене — незачем контрфорсы прятать, они отлично смотрятся, а экономия почти на треть…

Взгляд назад, на Жилую. В окне ее этажа — две фигурки. Одна другой пальцем показывает… Не что–то, кого–то. Очень занятую сестру!

Действительно очень занятую. Людей мало — а будет еще меньше. Уйдут рыцари, а рыцарь республики не только воин, но и универсальный администратор. Возьмется за любое дело, которое не сочтет бесчестным или низким. Увы, две трети этих нужных людей собираются в поход. Сама отправила. Права, но от этого не легче. И ведь это не последняя потеря для городского управления!

В Рождественской битве пала глава «ирландского» клана, Этайн О`Десси. Дети ее пешком под стол ходят… Немайн поможет их выучить. Но вместо помощи с этой стороны — новая работа.

Глава «римского» клана Монтови — жив, здоров, бодр. Регулярно шлет донесения, спрашивает совета. Полгода назад всего лишь крепкий хозяин — теперь правитель земель, не уступающих по размеру иному королевству: все приобретения Республики в зимней войне под его рукой. Пока справляется, хотя работа еще та: передел земли всегда порождает обиды, и в последних письмах Ивор ап Ител, комес Востока, жалуется на ссоры между горцами и эмигрантами–десси. Те, кто почти не воевал, самые беспокойные… И все–таки край заселяется, люди притираются друг к другу. Скоро никакой враг не прорвется к римским дорогам — просто потому, что его раньше изловит местное ополчение. Ивор уверяет, что так будет меньше, чем через год… но год это почти вечность для той, что впервые осознала себя четыре месяца назад! Для Немайн и день — долго, очень долго.

Трудней всего обходиться без Эгиля и Харальда. Два норманна, явившиеся грабить южную Камбрию, попали в плен — прочей шайке так не повезло, все полегли! Зато повезло сиде, что выкупила их из королевского застенка. Харальд заразил местных поэтов полудесятком новых размеров, ввел в моду кеннинги — в отличие от норвежцев, камбрийцы не вставляют их в скальдический стих, а украшают иносказаниями обычную речь, именуя корабль — вепрем моря, битву — пиром копий, а хранительницу… Последнее изобретение — «львица трупов». Росомаха — как и лев, хищник. Любит падаль. Ворон, птица, любящая падаль, обозначается как «чайка трупов» — вот и пожалуйста! Ну, а что сида теперь подросла, и оборачивается не в ворону, как в сказках, а в росомаху, верят все, кроме нее самой. В Рождественскую битву Харальд был телохранителем Немайн — и исполнил службу как нельзя лучше. Спас, да еще и вражеского короля уложил. Теперь уплыл на родину, к невесте — за правым плечом сиды пусто, и нет той уверенности, которую придавало присутствие могучего и верного воина.

Что до Эгиля, то он повез Харальда на родину. Заодно и сам покрасуется. Дело нужное: яхт голландского типа построено пока мало, так пусть человек, что выбрал титул, службу и дело в Кер–Сиди, защитит свой новый дом. Даст кораблю показать себя, да так, чтобы всякий понял: драться на драккаре против херрен–яхты дело безнадежное. Ни победить, ни догнать, ни уйти. Глядишь, потянутся из Норвегии вместо разбойников — заказчики! К тому же времени, как наловчатся строить сами, у республики будет хороший флот.

Все верно, все нужно… Только раньше на Эгиле висела большая часть работ по строительству города. Немайн, когда в зимний поход ходила, все на него оставила — справился. Теперь он далеко в море, между жизнью и смертью, а стройка — не единственная забота хранительницы.

Есть и другие люди. Они и по старинке бы управились! Только плати. Вот как раз с этим и проблемы… Новые методы дешевле.

Мастера разглядывают чертежи, которые здесь называют подобиями. Качают головами, чешут могучие затылки. У них там думки думаются, да. Не надо быть сидой, чтоб прочитать. Главная: «Зачем это надо? Мы и так построим прочно.» Вслух не спрашивают, приходится самой отвечать на невысказанное.

— Деньги. Камень денег стоит… а так я всем, кто над собором трудится, плату накину.

Сделано! На лицах появляется понимание главного: цели перемен. Одна из обязанностей хранительницы — обеспечивать своему народу кормление, по возможности сытое. Значит, теперь она не вносит в человеческую жизнь подозрительные холмовые хитрости, а выполняет свои обязанности. А то, что прибавку получит и казна — тоже правильно. Почему Немайн должна себя обижать?

С отцом Пирром сложней. Нынешний настоятель собора совсем не так прост, как казался месяцы назад. Простой старый священник… ехал к святым местам, но заинтересовался древними крестами, что издревле стоят в Британии, задержался. Сдружился с епископом. Спелся с приехавшими посмотреть на богиню–сиду друидами настолько, что те собираются креститься, а между делом читают классические предметы и основы медицины в Университете. Сговорился с камбрийскими монастырями, отправил весточки в Африку — и вот, пожалуйста, был в городе один священник, теперь никак не меньше десятка, и все способны читать лекции на теологическом факультете. Пирра, что характерно, слушаются неукоснительно!