Д Ясный - Костяная легенда

Грязные, расхристанные девки с нечесаными волосами и два погодка — пацана, вечно сопливых, в рваных, замызганных рубахах весь день метались по сарайчикам и пристройкам. Постоянно мельтешили перед глазами, казались вездесущими как тараканы, умудряясь появляться чуть ли одновременно в совершенно разных местах двора, по мышиному шустро вбегали и выбегали из многочисленных дверей. К вечеру первого дня, успев вызвать своим сумбурным поведением, у Опалина почти настоящую головную боль. Он, все эти два дня простоял под навесом возле крыльца, играя роль половины оплаты за постой мага.

Ворант проявил неожиданную практическую сметку, договорившись с хозяином о роли Опалина в качестве зрелища для местных сервов, собиравшихся поглазеть на него и попить пива в трактире, даже из дальних селений. Он, к удивлению Владимира Анатольевича, даже чуть пополнил оскудевшие запасы его энергии, для более яркого свечения пустых глазниц черепа и, соответственно, большей зрелищности.

Сервы, глазея и переговариваясь короткими междометиями, тыкали грязными пальцами с обломанными ногтями в стоящую у крыльца в полной броне нежить. Набравшись смелости и пива, до полного отключения остатков мозгов, подходили почти вплотную, дыша гнилыми ртами в лицо. Несколько раз кинули камнями, издалека. Трусливо смеясь, плюнули на латы. Один плевок угодил прямо в глазницу. Таким униженным Опалин никогда себя еще не чувствовал.

Единственным светлым пятном в этом тусклом мареве двухдневного позорища, было посещение кузницы хромого и угрюмого местного кузнеца с пронзительным взглядом черных глаз. Местные ублюдочные жители, при его появлении под вечер, у трактира, испуганно зашептались, мгновенно раздались живым коридором на две стороны и зачастили руками возле сердец, делая отгоняющие злых духов знаки.

Кузнец, недолго поговорив с Ворантом, согласился сделать мелкий ремонт лат и перековать лошадей. Маг, поступая весьма мудро и предусмотрительно, тщательно заботился о своем имуществе. Кузнец приятно удивил, получившего приказ молчать костяка, сделав очень высококачественный ремонт его доспехов. И даже произведшего бесплатно, втайне от мага, пару мелких улучшений.

Похлопывая по корпусу Владимира Анатольевича, широкой ладонью, с темной, навечно въевшейся каймой сажи, под крепкими ногтями пальцев, он заставлял его поворачиваться или нагибаться для поисков дефектов, не выказывая и доли страха при этом. Чуть слышно бормотал, вполголоса, во время работы, обращаясь к скелету:

— Да, костяной солдат, плохой у тебя хозяин. Черная у него, небесная Искра и сердце червивое. Зло он людям принесет своими нехорошими делами! А ты помогать ему в этом будешь. Никуда не денешься. «Опутанный» ты!

Кузнец ожесточение стукнул малым оправочным молотком по наковальне. Отложил в сторону, снятый с костяка правый наплечник с подвижным диском. Потянул на себя, звеня разнообразным железом из деревянного, потемневшего от времени и копоти, небольшого ящичка, щипцы с плоскими, хитро изогнутыми концами.

— Я, таких как эти…. некромаги! — кузнец проглотил, готовое сорваться с его губ сквернословие, осенил себя священным знаком.

— Простите меня, сквернослова, Всеблагие! Сразу таких злыдней, с искрой черной, аж до нутра вижу!

Примерился, подхватил ремонтируемую часть доспеха взятыми щипцами.

— А ты вот, солдат, наоборот, был добрым человеком до смерти своей. И сейчас не плох, да только твоя не жизнь тебя спортит, настоящей нежитью вылепит. Ну да Всеблагие, может не оставят в беде. Может и помогут. Жаль, вот молиться не можешь ты им, парень. Да-а, жаль….

Если бы Владимир Анатольевич в своем нынешнем состоянии смог, то непременно расплакался бы, настолько неожиданными были для него по искренней, неподдельной доброте, слова кузнеца, глубоко затронувшие его почти омертвевшую душу.

Ранним туманным утром, на восходе солнца, маг Смерти Ворант и его нежить — воин, покинули придорожный трактир в селении Смязь, что на земле барона асс`Тенин. Они продолжали свой поход в неизвестность.

Глава 5

Вспоминая, уже при прошествии долгих лет, свое путешествие до Покинутых городов с магом Ворантом, Опалин признавал, что это, неожиданно поменявшее роли спутников странствие, многое ему дало и не будь его, то вряд ли он сейчас был тем, кем стал и знал то, что знает.

Ворант, в долгом пути раскрылся, подобно створкам раковины. Скинул незримые оковы традиций, на короткое время, вышел из строгих рамок обычаев местного общества и показался с неожиданной для Опалина стороны. Помимо того, что он был умен, холодно рассудителен и предусмотрителен, маг обладал логическим стилем мышления и был на самом деле очень недоверчив. Кроме этого, проявились и другие, неожиданные, черты его характера. Остановка в таверне показала его человеком еще и по-крестьянски практичным, иногда циничным до непристойности в выгодные для него моменты. Подтвердив мнение, что поспешные суждения о людях, по первому взгляду, часто бывают ошибочными. И неприятно, для судящего, неверными. Вдобавок, окончательно разрушив образ патологически жаждущего власти и богатства, полностью зациклившегося на этом человека, Ворант преподнес сюрприз. Некромант оказался, как ни удивительно, очень неплохим рассказчиком, умеющим привлечь внимание слушателя.

Все это, конечно, не оправдывало его надменное высокомерие, нездоровую, болезненную жестокость по отношению к слабым, им особенно и не скрываемую. Откровенное лицемерие и ханжескую двуличность к сильным. Демонстрационную готовность пожертвовать кем либо, спасая свою шкуру. Как сказал кузнец из селения Смязи, человек «с черной искрой и червивым сердцем». Но, вот, пожалуйста — еще и владеющий ярким, образным языком, сказитель! Удивительно, как плохое и хорошее, может, не вступая в конфликт между собой, гармонично сочетаться в душах людей!

Покинув селение, маг часа полтора покорчил из себя Великого Господина, находя в этом для себя, бесспорно, немалое удовольствие. Вновь презрительно кривил губы, при каждой произносимой им сквозь зубы фразе. Снова и снова, многословно и вызывающе грубо проходился по крайне низкому и гнусному, по его мнению, происхождению своего спутника. Обзывал «ничтожным, купившем лицензию, на деньги за своднические услуги, оказанные мерзким мужеложцам, писцом. Способным держать перо прямо лишь под угрозой плетей». Владимир Анатольевич мысленно посмеялся над столь цветистыми эпитетами, данными ему, отмечая, что, скорее всего, это обычная зависть человека, пишущего как пьяная курица лапой к человеку, обладающему каллиграфическому почерком. Действительно его, что ли, угораздило вселиться в скелет умершего местного писца? Возможно. Отсюда и довольно высокие способности во владении здешней письменностью. Красивый каллиграфический почерк. Умение писать строки стилем Высокой речи, использующейся только в герцогской канцелярии при составлении монарших рескриптов?