Роберт Сальваторе - Гонтлгрим

— Я бродил в корнях Главной Башни, — пояснил он. — Ты помнишь Главную Башню…?

— Конечно.

— Знаешь ли ты это место: огромный зал, где корень исчезает под землёй?

— Она не сможет тебе ответить, — послышался другой голос.

Далия показалась из-за одного из декоративных гобеленов, висевших здесь повсюду. Она чуть заметно улыбнулась и кивнула в сторону каменного черепа, в который был заключён дух Арклема Грита.

— Вот он может.

— Ты…?

— Расскажи мне об этом «огромном зале».

— Это поистине удивительное место, по размеру сравнимое с некоторыми городами Под…

— Гонтлгрим, — прервала его Далия, и Дор'кри уставился на неё, ничего не понимая.

— Древняя родина дварфов Делзуна, — пояснила эльфийка. — Потерянная настолько давно, что уже стала мифом.

— Но он реален, — сказал Дор'кри.

— Ты исследовал его?

— Я повернул пока не зашёл слишком далеко.

Далия смотрела на него, подняв одну бровь.

— Призраки, — пояснил вампир. — Призраки дварфов и другие более тёмные твари. Я подумал, что будет благоразумнее вернуться и рассказать тебе о том, что я узнал. Как, ты сказала, он называется? Гонтлгрим? Как ты узнала?

— Грит рассказал мне. Главная Башня была связана с этим самым древним из дварфийских городов. Она была построена дварфами, эльфами и людьми в стародавние времена, и хотя построена она была для всех, лишь немногие дварфы жили непосредственно в Главной Башне.

— А её могущество принесло пользу этому городу, этому «Гонтлгриму»?

Далия пересекла комнату, на ходу пожимая плечами.

— Очень надеюсь, Арклем Грит знает больше, чем говорит, или я пойму больше из его слов. Вскоре я попробую снова с ним поговорить. Она древняя — не то чтобы совсем, конечно, но чувствуется качественная работа, в кладке и магии, которые сотворили Главную Башню Тайного Знания. И она действительно как-то связана с… — Далия замолчала, когда заметила озадаченный взгляд Дор'кри.

— Ты носишь два алмаза в правом ухе, — пояснил вампир. — Восемь в левом и два в правом.

— Неужели ты ревнуешь, — парировала Далия.

— Борланн Ворон нуждается в стимуле, я полагаю?

Далия только улыбнулась.

— Ревную? со смехом сказал Дор'кри. — «Успокоился» — это слово больше подходит. Лучше быть очередным в твоём правом ухе, чем знать о твоей уверенности в том, что левое будет лучше смотреться с девятью алмазами.

Далия долго и внимательно глядела на него, и вампир испугался, что, возможно, было не самой лучшей идеей, рассказать ей, что он понял значение украшений.

— Теперь мы знаем, где искать, — сказал эльфийка после долгой и неуютной паузы. — Я продолжу свою работу с Арклемом Гритом, используя все, что он может мне предложить, а ты должен попытаться собрать как можно больше информации о Гонтлгриме, или о том, как нам отвлечь стражу вроде тех призраков, о которых ты рассказывал.

— Это опасная дорога, — ответил вампир. — Если бы я не мог покидать физическое тело, мне пришлось бы биться, как за право войти, так и за право выйти. И с грозными противниками.

— Тогда мы найдём ещё более грозных союзников, — пообещала Далия.

Глава 5

Дроу и его дварф

Моргенштерны были диагонально закреплены за спиной, их стеклянно-стальные шары ударялись друг о друга при каждом шаге. Прохожим Атрогейт казался скорее дипломатом, нежели воином. Его густые чёрные волосы были ухожены, а длинная борода заплетена в три косички, украшенные ремешками с ониксами. Ещё один камень — магический — был вставлен в обруч на голове дварфа. Широкий пояс, окрашенный в чёрный цвет, придавал своему владельцу огромную силу. Чёрные сапоги истоптали тысячи дорог, но остальная одежда дварфа соответствовала последней моде: штаны из серого вельвета, рубашка тёмно-аметистового цвета и чёрный кожаный жилет, не дававший закреплённому за спиной могучему оружию навредить хозяину.

Увидеть Атрогейт в Лускане было обычным делом, а его связь с тёмными эльфами являлись самым плохо скрываемым секретом Города Парусов. Но дварф ходил по городу открыто и без сопровождения. Видимого, во всяком случае. Казалось, он сам напрашивался на нападение. Не было ничего, что дварф любил бы больше, чем хорошую драку, но в последнее время они стали редкостью. Его партнёр смотрел на это увлечение неодобрительно.

Атрогейт подошёл к зданию напротив своего любимого паба — Укус Акулы — подходящее место для того, кто хоть раз побывал в обществе Весёлых Мясников. На углу переулка он прислонился спиной к стене и, достав большую трубку, начал забивать в неё табак.

Дварф наслаждался дурманом, выпуская дымные кольца, медленно уплывающие вдаль, когда стройная эльфийка вышла из Укуса Акулы и остановилась возле кучки пьяниц, которые тут же начали бросать похотливые комментарии в её сторону.

— Ты её видишь? — спросил Атрогейт, не вынимая изо рта трубку.

— Трудно не заметить, — ответил голос из тени позади воителя.

Учитывая разрез на юбке, высокие чёрные сапоги на красивых ножках и низкий вырез блузки, эти слова были, по меньшей мере, сильным приуменьшением.

— Я уверен, как в том, что солнце садится, один из глупцов на прелести ее польстится. Но их черепа ощутят в тот же миг, что посох ее барабанит по ним.

Голос в тени вздохнул.

— Не старею, не так ли? — спросил Атрогейт, довольный собой.

— Никогда не был молодым, дварф, — последовал ответ, и воитель расхохотался.

— Ба-ха-ха!!!

— Возможно, однажды я пойму, как ты мыслишь. И боюсь, в этот день я буду вынужден наложить на себя руки.

— А что тут понимать? — спросил Атрогейт. — Кто-то из этих парней пойдёт за эльфийкой, и она тут же положит их всех.

Как только он это сказал, один из пьянчуг подошёл к женщине и шлёпнул её по ягодицам. Та ловко увернулась и улыбнулась, грозя пальцем и жестом отгоняя нахала.

Но пьяница и не думал прекращать.

— Началось, — предрёк Атрогейт.

Казалось, мужчина споткнулся и упал в объятия эльфийки. Во всяком случае, с того места, где стоял дварф, всё выглядело именно так. Но стоило Атрогейту поздравить себя с верным предположением, голос из тени обратил его внимание на то, что пьяница замер, неестественно приподнявшись на пальцах ног. Он начал медленно пятиться от женщины, выходя на открытую улицу. Эльфийка крутанула свою трость, упирая наконечник в подбородок пьянчуги, вынуждая мужчину, встать на цыпочки.

Она продолжала мило улыбаться и шептала что-то мужчине так тихо, что его подельники не могли ничего расслышать. К тому же воительница заставила негодяя встать так, чтобы трость, упирающаяся ему в подбородок для остальных была не видна. Она освободила его и отошла в сторону, а мужчина, почти упав, схватился за шею и закашлялся под дружный смех друзей.