Элизабет Хэйдон - Элегия погибшей звезды

Куэйл протянул руку и, поморщившись от отвращения, потряс его.

— Эй! Ты! Проснись, чудище. Ты идешь на бал! По крайней мере, туда приглашены такие же, как ты.

Существо не шевелилось.

Куэйл нахмурился.

— Просыпайся, — снова потребовал он и осторожно вытряхнул Фарона прямо на пол, но тот даже не пошевелился. Тогда он взял его за тощее запястье и поднял вверх мягкую руку, с которой свисали складки бледной кожи, но уже в следующее мгновение она бессильно упала на отвратительное брюхо урода. Рыбак сердито вздохнул, затем заморгал и подобрался поближе, чтобы лучше рассмотреть какой-то зеленый предмет, зажатый между длинными искривленными пальцами урода.

Куэйл ухватился за него. Он оказался тонким, твердым, с кривыми краями. Диковинный предмет сливался с водорослями, и потому Куэйл не сразу его заметил. Он потянул его на себя.

Существо открыло глаза.

Куэйл снова потянул.

Похожий на рыбу урод зашипел, причем довольно громко, голова его болталась из стороны в сторону, словно он действительно пытался проснуться.

— Какого?.. — пробормотал Куэйл и изо всех сил потянул странный предмет на себя.

Существо выпустило его, а из рассеченной между тощими пальцами кожи потекла струйка черной крови.

Мальчик-рыба раскрыл глаза, и его узкие губы задрожали от волнения. Он принялся дико шипеть и размахивать слабыми руками, пытаясь дотянуться до своего сокровища.

Не обращая внимания на протесты, Куэйл подставил диковинную пластинку лучам полуденного солнца. Она была жесткой, как панцирь насекомого, с неровными, но одновременно гибкими краями и вся испещрена какими-то непонятными крошечными черточками. В первый момент Куэйл решил, что пластина зеленая, но, когда на нее попал свет, на ее поверхности засияли тысячи крошечных радуг, переплетавшихся в причудливом танце.

— Будь я проклят! — восхищенно пробормотал Куэйл. Существо зашипело громче и начало плеваться, при этом оно не сводило с Куэйла глаз, в которых полыхал гнев. Оно еще раз попыталось выхватить свое сокровище из рук рыбака, но тот быстро отодвинулся, и у несчастного мальчика-рыбы ничего не вышло.

Куэйл еще несколько мгновений рассматривал пластину, затем взглянул на существо, обуреваемое нешуточной яростью.

— Желаешь получить свое сокровище назад? — тихо спросил он. Существо кивнуло. — Хорошо, значит, ты меня понимаешь. В таком случае, дружок, если ты хочешь вернуть свою игрушку, то, когда я покажу тебя владельцу цирка, постарайся вести себя так, чтобы сразу было понятно, что ты живой. Если ты ему понравишься и он решит тебя купить, я верну тебе твою пластину. Но не раньше.

Он убрал неровный диск под рубашку и уселся на козлы, не обращая внимания на жалобные стоны, доносившиеся изнутри фургона.

Балаган «Чудовища» расположился к северу от города, на окраине одной из деревень, и был освещен многочисленными факелами и фонарями, отбрасывавшими пляшущие тени на Кревенсфилдскую равнину.

Куэйл и Брукинс с интересом разглядывали бродячий цирк и насчитали десять фургонов, которые были украшены картинками, бросавшими вызов любому воображению и нарисованными яркими, радостными красками. Кроме того, неподалеку стояло несколько телег и ломовых лошадей, а также были разбиты палатки.

Неиссякающий поток зрителей тек по направлению к балагану — люди с широко раскрытыми от предвкушения удивительного зрелища глазами и подозрительные типы, которые, вне всякого сомнения, пришли сюда в поисках других радостей. Куэйл знал, что за вывеской бродячих цирков часто скрываются торговцы плотскими удовольствиями, причем самого извращенного характера.

По периметру лагеря стояли дюжие охранники, одетые точно так же, как тот тип, которого Куэйл видел в аллее Нищих. Билетер, горбун с заячьей губой, топтался у входа и собирал обратно кусочки пергамента с выдавленным на них странным узором, которые владелец балагана продавал любопытным в аллее.

Хозяева подобных цирков часто продавали билеты заранее, чтобы защитить свои прибыли от бандитов и представителей властей — первые могли их попросту ограбить, а вторые — закрыть представление. Горбун помахал двоим мальчишкам, чтобы они уходили, а один из стражников подошел к ним и угрожающе нахмурился.

— Завтрева приходите! — крикнул вслед убегающим мальчишкам горбун. — Мы еще два дня тут простоим!

Брукинс прикрыл глаза от света факела и огляделся по сторонам.

— Вроде никто нас не ждет, — сказал он, явно нервничая, и похлопал по шее свою лошадь, которая испуганно переступала с ноги на ногу: ей тоже не нравился свет.

Куэйл в ответ только нахмурился. Перед кольцом фургонов и палаток их никто не ждал.

— Я могу пойти внутрь и поискать его, — предложил Брукинс.

— Как же я мог забыть, что ты охоч до таких штучек, приятель, — расхохотался Куэйл и снова огляделся по сторонам в поисках владельца цирка. — Знаешь, мне совсем не хочется встречаться на его территории. Подозреваю, что это может оказаться небезопасно.

— Ну и как мы с ним поговорим?

— Заставим к нам прийти.

Брукинс почесал в голове, он был взволнован и одновременно удивлен.

— А если он не придет? — спросил он, наблюдая за тем, как толпа зрителей проходит в ворота.

— Не боись, придет, — заверил друга Куэйл.

Соскочив на землю, он поднял брезент, прикрывавший заднюю часть фургона. Существо, опутанное водорослями, наградило его ненавидящим взглядом и сердито зашипело.

— Ну вот, урод, не забудь, что я тебе сказал, — проговорил он, не обращая ни малейшего внимания на жалкие попытки Фарона дотянуться до него своими кривыми руками.

Затем он снова опустил брезент, встал в полный рост на козлы, откашлялся и громко заорал, как это делал на пристани, когда торговал рыбой:

— Не совершите ошибку, парни и девчонки, идите по одному и все вместе — посмотрите на чудесного мальчика-рыбу! Вы нигде не увидите такого роскошного урода, и, что важнее всего, наше представление не будет вам стоить ни гроша!

Толпа зрителей, спешивших в ярко освещенный цирк, продолжала течь мимо, хотя некоторые оборачивались и смотрели в его сторону.

Куэйл предпринял новую попытку.

— Не упустите свой шанс, идите к нам, если вы такие смелые, посмотрите в лицо настоящему чудовищу! Взгляните на урода, который одновременно и мужчина, и женщина, и рыба!

Несколько человек замедлили шаги, но основная толпа, не обращая на него внимания, целенаправленно двигалась к палаткам.

Однако Куэйл так просто никогда не сдавался. Он увидел приземистую женщину, которая шла под руку со своим мужем, рыжеволосым мужчиной с широкой грудью, и обратился к ней: