Наталья Колесова - Нестрашные сны

— Это, случайно, не ты ему мой телефон дала?

— Не-е-е, он же не спрашивал…

Подружка так честно хлопала глазами, что верилось с трудом. Агата уже шагнула к двери, как ее осенило: разве что…

Стефи ведь, в отличие от остальных, и в больницу, когда Димитров пришел в себя, не ходила. Тоже тогда отговорилась занятостью.

Агата сказала тихо:

— Знаешь, Стеф, а ведь это не заразно…

— Что?

— Потеря магии.

— Ты о чем? — Стефи все-таки вильнула взглядом, хотя говорила по-прежнему быстро и оживленно: — Давай по скорому, пока Валерка не пришла! Я скажу, что ты в душе.

Но Агата все равно плелась еле-еле, пытаясь объяснить себе Стефино поведение. Может, они не были с Димитровым такими уж большими друзьями? Или это просто неловкость, которую часто испытывает здоровый человек рядом с инвалидом?

Или маги просто не общаются с теми, кто свой дар потерял — сторонятся, брезгуют, считают их 'зверюшками', как сказал тот парень на дискотеке? И если такое случится с ней самой, у нее и друзей среди волшебников не останется? Но ведь тот же Келдыш, например, пытается Славяну помочь, поддержать…

Хотя из-за экзаменов и допускались послабления, выход после десяти вечера из корпуса все же не приветствовался. Агата удачно проскользнула мимо дежурного, не отрывающего взгляда от экрана телевизора: там по зеленому полю бегали человечки в форме… ни горя, ни забот, одна задача — мячик словить…

После ярко освещенного вестибюля и крыльца Агата брела в темноте парка как слепая, собирая по дороге все кочки, ямы и корни, которых днем попросту не существовало. Еще и заблудилась бы наверняка, если б не увидела впереди равномерно разгоравшийся и гаснущий огонек. Дойдя до него — и до ограды — Агата не поверила:

— Славян, ты что, куришь?!

Димитров опять затянулся, при свете сигареты стали видны его впалые щеки. Выдохнул вместе с дымом (Агата отшатнулась):

— Да… хочешь?

Она не хотела, но почему-то кивнула. Славян достал из кармана куртки смятую пачку. Агата взяла тоненькую палочку, неумело прикурила от его зажигалки через решетку ограды, неумело втянула и выдохнула дым. Сморщилась, отставив сигарету подальше от себя:

— Тебе это нравится?

— Ну… да.

Они помолчали. Агата рассматривала профиль Димитрова. В темноте Славян казался незнакомым, странно взрослым.

— Что нового? — наконец спросила Агата, потому что начинать разговор тот явно не спешил. Вообще-то она хотела спросить: 'что ты здесь делаешь'? Но это было бы уже верхом бестактности.

— Вот, прогуляться пошел. — Славян помолчал и добавил: — Родаки не знают. Они меня… стерегут.

Агата молчала. Вопрос — почему, отчего — задавать было не надо, и так понятно.

— Вы тут… как?

Она рассказала ему про экзамены, про голема, про стефину летучую мышь… Пыталась описать все как можно веселее, но не получилось: Димитров даже ни разу не улыбнулся. Слушал, глядел в сторону. Курил.

Мрачный.

Чужой.

— А ты что… научилась чему-нибудь?

Выслушал ее рассказ об испытаниях в ИМФ и подытожил:

— Ничему, значит.

Агате не понравился его тон: и требовательный и пренебрежительный одновременно. Она открыла было рот, чтобы поведать про свой сонный 'портал', куда она вытащила и Келдыша… и закрыла.

Ведь Славян не о том спрашивал.

Совсем не о том.

Не о ней вовсе.

Славка думал, она сумеет ему помочь. Раз вытащила оттуда, откуда не смогли вытащить взрослые профессиональные целители. Вернула к жизни.

К жизни, с которой он теперь не представлял, что и делать…

…Жалость, вина, досада на Славяна за эту надежду, на себя — за свою беспомощность, злость на несправедливость мира… От этого всего перехватывает горло, трудно не то чтобы болтать или подобрать нужные слова — утешения? оправдания? — даже дышать…

Димитров по-прежнему на нее не смотрел. Просунув руку через ограду, щелкал своей зажигалкой. Огонек то выхватывал его лицо, то вновь погружал во мрак. На мгновение в Агатиной голове как-то все сместилось; стало непонятно, кто же из них двоих сейчас находится за решеткой.

— Знаешь, почему я курить стал? Огонь потому что. Рядом. Со мной. Знаешь, как мне теперь холодно? Я мерзну. Все время… мерзну.

Он резко вскинул голову. Пламя зажигалки плясало — то ли от ветра, то ли потому что его рука крупно вздрагивала — и по лицу Славяна скользили тени от прутьев ограды. Огонь отражался и в его зрачках: на короткое время показалось, что Димитров стал прежним, что ясное пламя в глазах — просто отблеск внутренней огненной магии.

— Как же люди без магии… Как вы вообще живете? Вот ты скажи — как?!

Он с такой силой ударил ладонями по решетке, что та затряслась и загудела. Еще и еще. Ограда гудела почти непрерывно.

— Славка!

Зажигалка отлетела куда-то в сторону и Агата ослепла. Поспешно моргая, чтобы прогнать плавающие перед глазами огненные пятна, всматривалась во мрак. Позвала тихо:

— Слав?..

Увидела его, только когда Димитров выбрался из тени деревьев на освещенную аллею. Пошел, сутулясь, сунув руки в карманы.

Лишь плечом дернул на ее оклик.

Агата смотрела ему вслед, с силой прижимаясь лбом к чугунному завитку ограды. Сильнее, еще сильнее. Чтобы металл врезался в кожу до боли, чтобы эта боль заглушила боль внутри…

— Агат, ты не спишь? — неожиданно подала голос Стефи.

Она-то думала, что соседка давно уже заснула; сама который час смотрела в потолок, освещенный уличным фонарем. Перед глазами все мелькало пламя зажигалки — оно вздрагивало и вздрагивало, словно бьющееся сердце. 'Как вы живете? Как?!'

Стефи помедлила, ожидая отклика. Не дождалась и продолжила:

— Это не потому, что я боюсь или как-то брезгую… Я просто не знаю, как с ним теперь общаться, понимаешь? Как-то неловко, тяжело с ним…

Агата резко отвернулась лицом к стене. Со злостью бросила через плечо:

— Зато Славяну теперь очень легко и замечательно!

Она думала, подружка бросится спорить, доказывать… да, может, и ее саму во всем обвинять; Стефка ведь обычно с легкостью валит с больной головы на здоровую… На удивление, Стефи смолчала. Только вздохнула и тоже повернулась на другой бок.

Глава 3

НИЦЭМ

Агата настороженно осмотрелась, прежде чем шагнуть в провал двери. Опять тишина. Опять безлюдье.

И безНЕлюдье. Что хорошо.

Прислонилась спиной к нагретой солнцем стене. В тот первый раз она испугалась и, наверное, сама того не заметив, привычно уже позвала на помощь Келдыша. А что теперь? Раскинуть сеть, как в детстве? (Или как совсем недавно, когда она, вместо того чтобы позвать, сама очутилась в доме Келдыша? Ну ладно, ладно, в его спальне!) А вдруг она все перепутает и сама попадет в сон Игоря? И как тогда ей оттуда выкарабкиваться? Или не стоит выбираться — мало ли что там ему снится, а вдруг — тоже она, Агата? Нет, сейчас она окончательно запутается!