Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

пытаясь по едва заметному шевелению разглядеть её саму.

Скрипнула дверь, на крыльцо вывалилась Глашка, прикрываясь изорванной

одеждой. То и дело оглядываясь по сторонам, она неверной походкой поспешила

прочь.

– Глашка снова кого-то спасла.

– Микор! – в который уже раз сегодня вздрогнула Кира.

Друзья не стали спешить и выждали ещё некоторое время, потом двумя тенями

скользнули к столбам и затаились.

Лютобор болтался на ремнях – ноги его не держали. Похоже сознание покинуло

парня, или же он просто уснул, как бывает с измученными болью. Вдруг из-за

опустевшей собачьей конуры поднялся один из прихвостней Паситы. Кира по силуэту

признала Харилу – более крупный, чем брат, тупой и злой детина. Скрытники

распластались на земле, затаив дыхание. Перепивший хмельного меда бугай, шатаясь,

подошёл к привязанному между столбов Лютобору. Пасита с некоторых пор запретил

забирать провинившихся сразу. Сказал: «Для пущей науки». Жители поперек пойти

боялись, хотя и роптали. Харила невнятно выругался, борясь с завязками на штанах.

Наконец совладал и начал мочиться прямо на парня.

Вонючие брызги то и дело попадали на одежду Киры, но она не шевелилась и

даже перестала дышать, пытаясь слиться с землей, как учил Каррон. Сжимая в руке

отцовский нож, она успокаивала себя мыслью, что могла бы одним движением

перерезать ублюдку глотку, но тогда никому в деревне не будет спуску. Ничего, даст

Керун, они встретятся как-нибудь на лесной тропинке. На самом деле Кире никогда не

приходилось убивать людей, но отчего-то пришла уверенность – рука не дрогнет.

Закончив свои дела, Харила довольно крякнул. Натянул штаны и потащился в

сени, топая коваными сапожищами. Когда за ним закрылась деревянная дверь,

скрытники выждали ещё несколько минут. Убедившись, что все тихо, начали

действовать. Микор аккуратно приподнял обмякшее тело Лютобора, а Кира ловко

перерезала кожаные ремни на запястьях. Спина парня напоминала перепаханное поле

– не было живого места. Стараясь не шуметь, они подхватили его под руки.

Лютобор тихо застонал в беспамятстве. Кира отпустила ноги и вынула из

потайного кармана пузырек с настоем, который для неё сделала Матрена. Влила

содержимое в рот парню. Настой белладонны со зверобоем и ещё какой-то хитрой

травкой мгновенно унимал боль и позволял уснуть без сновидений. Это сильно

облегчало скрытникам работу – спасаемый не выдаст их невольным вскриком. А то

ведь не долго оказаться на его месте.

Выждали немного, чтобы зелье подействовало. Кира прислушалась. Дыхание

Лютобора выровнялось, теперь он точно спал. Охотница кивнула подельнику. Без

опаски с они подняли увесистое тело – здоров же парень. Тяжеленный! Вон как Микор

присел от натуги. Быстро, как могли, покинули площадь, направляясь прямиком к бабке

Матрене. Эх, и прибавилось же у знахарки работы!

Ни Кира ни Микор не видели, как дрогнула в окне дома Защитника занавеска…

***

Киру разбудил тихий стук в ставню. Она, толком не проснувшись, села на

постели. Сердце забухало в груди тяжелым молотом, накатило какое-то нехорошее

предчувствие.

Стук повторился, став настойчивее.

Накинув шаль, Кира выглянула наружу. На дворе едва брезжил рассвет, окрасив

небо на востоке розовым всполохом. Под окном никого не было видно. Кира

высунулась сильнее и тихо позвала:

– Микор?

От угла отделилась темная фигура. Друг так и не снял потайной наряд, только

башлык и повязка, скрывающая лицо, были стянуты, открывая хищные черты его лица.

Сажу он тоже стер, но не тщательно, отчего его лицо приобрело землистый оттенок.

– Микор, ты что здесь делаешь? Неумытый! Ну вылитый мертвяк из сказок!

Тот не ответил. Ловко запрыгнул в окно, Кира едва успела убраться с дороги.

Шагнул вслед за ней и остановился вплотную, обдав запахом леса, дорожной пыли и

своим собственным. У Киры закружилась голова, в ногах образовалась слабость. Через

тонкую ткань ночной рубахи она ощутила тепло его тела. Кира подняла голову,

собираясь спросить, чего это он удумал, но, наткнувшись на непроницаемый взгляд

темных глаз, осеклась. Не иначе у Микора в предках были колдуны. Вона как глазищи

сверкают! Микор сгреб её в охапку, прижал к себе. Не спрашивая впился в губы

поцелуем. Крепко почти до боли. Кира уперлась руками в его грудь, попыталась

оттолкнуть, но он будто бы и не заметил. Голова кружилась все сильнее, стало трудно

дышать. Внезапно Кира решила, что умирает и тихо пискнула от испуга. Микор чуть

ослабил хватку, но этого оказалось достаточно, чтобы наваждение спало. Кира

отстранилась от него, часто дыша, её лицо пылало.

– Ты чего это творишь?! Вот я тебе сейчас! – она как-то совсем по-девичьи

замахнулась.

– Ухожу я, Кира. Пойду в столицу.

Кира с размаху так и села на лавку.

– Ты это чего удумал?!

– Меня староста Опорафий послал с прошением к Великому Князю, чтобы

назначил Золотым Орешкам другого Защитника.

– Да небывалое же дело!

– Идем вместе? – Микор шагнул к ней и порывисто схватил за плечи. Кира

инстинктивно отпрянула, под впечатлением поцелуя.

– А как же я оставлю девочек? Кто останется присматривать за деревенскими? –

она обошла Микора и выглянула в окно, где заметно посветлело.

– Боюсь я, Кира, что и до тебя змей доберется!

– Уж я то сумею за себя постоять.

– Положим, сумеешь одолеть Мордана и Харилу, а дальше-то что? С

Защитником тебе все равно не совладать. Спалит и весь разговор!

– Брось, Микор! Я почитай, что парень. Другой раз и не отличить вовсе.

Особенно, как косы под шапку уберу.

– Да лето ж на дворе. Скоро станет совсем жарко. Да и как ты будешь по улице-

то ходить в шапке? А платков парни не носят, – Микор развеселился и сверкнул

ровными зубами, представив её в таком обличье .

– Ну так обрежу вовсе! – стояла на своем Кира. – Вон уже и сарафан-то забыла, с

какой стороны надевать! – она отвернулась и добавила тише: – Да и не красавица я, как

Ламита, или там Прасковья. Или Глашка…

– Это ты-то не красавица?! – возмутился Микор и снова шагнул ближе, схватил за

руку: – Не знаешь ты себя, Кира!

– Да коли бы красавица была, от женихов бы отбоя не было! А так, вон – только

ты, – смущенная улыбка сделала её лицо совсем юным.

– А тебя меня мало? Боятся тебя парни-то, а я – не боюсь. А все потому, что я