Людмила Музыка - Сын герцога (СИ)

– Советник Барус сказал, что хочет созвать Высший совет,– продолжил Джай.

Но эта новость не стала неожиданностью ни для императора, ни для его брата.

– Да, господа маги решили вмешаться,– ответил его величество, и юноша так и не смог понять, как тот относится к этому известию. Должно быть не слишком хорошо, так как император продолжил:

– Но, по крайней мере, эльф все еще у нас.

И герцог ар-Сантар кивнул, соглашаясь с ним.

– Хорошо,– подвел итог правитель,– на то, чтобы собрать Высший совет уйдет несколько дней, так что нам остается только ждать. Вам придется некоторое время пожить во дворце.

– Мне нужно как можно быстрее вернуться в замок,– ответил герцог ар-Сантар,– и я не собираюсь оставлять здесь Джая.

Даже многолетняя привычка сдерживать свои эмоции на этот раз не помогла юноше скрыть удивление. Ни разу в жизни он не видел, чтобы герцогу изменила его великолепная выдержка. До сегодняшнего дня. Сначала утром отец не смог скрыть своего беспокойства, но тогда свидетелями были только Джай и Лар. А сейчас он позволил себе разговаривать с императором таким категоричным тоном, как если бы отдавал приказание мастеру Гаю.

– Я понимаю твое беспокойство,– ответил его величество, проигнорировав явную грубость,– но вам действительно лучше остаться во дворце. Над вашим замком не восстановят защитную сеть, пока маги не договорятся. Или ты предпочитаешь сидеть там под угрозой нового нападения?

– Здесь мы тоже под угрозой.

– Давай не будем опять начинать этот разговор,– примирительно сказал император, и брат ответил ему хмурым взглядом, но промолчал.

Похоже, они долго спорили на эту тему, и герцог проиграл этот спор.

– Сегодня к тебе заходил Маран,– произнес его величество, обращаясь к Джаю, и тот кивнул в ответ.

Тогда император вышел из-за стола и отбросил в сторону занавеску, за которой показалась скрытая дверь.

– Пойдемте со мной,– сказал он.

Они прошли через несколько залов и оказались в просторной комнате, из которой вынесли почти всю мебель. Зато здесь было очень много детских игрушек, сваленных по углам. Посреди комнаты прямо на полу сидел его высочество, наследный принц Маран и старательно складывал пирамиду из разноцветных кубиков. Чуть в стороне от него в кресле расположилась уже знакомая Джаю леди Мариса, а выход в коридор загораживали двое слуг.

Несколько долгих минут юноша с ужасом рассматривал наследника престола, а потом отвернулся и неожиданно встретился глазами с императором, который, как оказалось, все это время наблюдал за ним. И хотя по лицу его величества ничего нельзя было определить, Джай понял, почувствовал его боль и усталость. Император любил своего единственного сына, но он слишком устал надеяться на его выздоровление.

– Первые приступы начались несколько лет назад,– тихо сказал правитель,– Сначала, они были редкими, но потом стали повторяться чаще. Сейчас он практически не выходит из этого состояния. А мы ничего не можем предпринять. Исидий бессилен ему помочь. Марисе удалось только затормозить процесс, но не остановить его.

Император поманил их прочь, пока Маран не заметил их присутствия.

– Пока нам удавалось это скрывать. Но если в ближайшее время не случится чуда, то мне придется назвать другого наследника.

Джай смотрел на императора и думал о том, что он не хочет знать то, что знает, и слышать то, что сейчас услышит. Эта мысль посетила его еще до того, как за Марисой закрылась дверь в его комнату, и он все это время гнал ее прочь. Скорее всего, он и на Лара сорвался именно потому, что не смог окончательно отделаться от нее. И вот теперь она неотвратимо настигала его.

– После смерти Тереха, ты мой ближайший наследник, Джай.

– Нет,– одними губами произнес сын герцога, уже понимая, что его желание или нежелание теперь не играют никакой роли, а потом посмотрел на отца.

Герцог ар-Сантар поднял глаза на сына, и юноша понял, что и этот спор с императором отец уже проиграл. А еще он понял, почему Терех столько времени проводил при дворе. Конечно, мастер Риам дал им обоим прекрасное образование, но этих знаний было не достаточно для наследника престола, и тем более для императора. Поэтому Терех уезжал во дворец, там он наблюдал, спрашивал, старался понять – он учился. Причем, на протяжении нескольких лет. Но он погиб, и огромный мешок ответственности свалился теперь на плечи его младшего брата – шестнадцатилетнего мальчишки, который, только тем и занимался в своей жизни, что совершал одну глупость за другой.

Потом император разговаривал еще о чем-то с герцогом ар-Сантаром. Но в этот раз Джай совершенно забыл обо всех наставлениях учителя, и не прислушивался к их беседе. Даже когда отец повысил голос, он никак не отреагировал. Ему было все равно. И только когда в кабинете воцарилась тишина, юноша поднял голову и с недоумением посмотрел на обоих. На лице герцога снова была хорошо знакомая маска безразличия, за которой он мастерски умел скрывать свой гнев. А выражение лица императора было его зеркальным отражением. Они явно собирались продолжить свой разговор, но чуть позже, и уже без свидетелей.

– Кажется, с тобой были двое,– напомнил император.

– Лар и Либиус – мой слуга, они тоже видели Марана,– ответил Джай.

Император приказал привести обоих.

Первым в кабинет вошел эльф. Он поклонился всем присутствующим, а потом занял привычное место – позади Джая. Император наградил его изучающим взглядом, но так ничего и не сказал (на Ларе опять была маска, и он совсем не привлекал внимания). Зато Либиус заинтересовал правителя. После того, как старик поклонился и сделал несколько шагов вперед, император присмотрелся к нему и явно узнал. Причем, судя по ухмылке, которой наградил его старик, его величеству было что вспомнить.

– Старик будет молчать,– уверенно произнес император, а потом повернулся к Джаю,– Ты ручаешься за эльфа?

– Да,– коротко ответил тот.

– Хорошо, тогда возвращайся к себе.

"И не выходи из своей комнаты",– мысленно продолжил молодой лорд. Император и его брат были действительно во многом похожи.

Юноша поклонился им обоим и побрел назад в сторону своих новых покоев. Лар и Либиус шли за ним.

Джаю понадобилось полчаса, чтобы немного прийти в себя. А первым доказательством его "возвращения к жизни" стал насмешливый голос Либиуса, раздающийся в его голове (постепенно он уже начинал к этому привыкать)

– Ну, как там наш милорд?– спросил старик, ужасно довольный тем, что его, наконец, выпустили из заточения, и он смог компенсировать пропущенный обед.