Константин Соловьев - Геносказка

— Мы не портили, госпожа, — заставил он себя сказать, опасаясь вновь взглянуть женщине в глаза. — Мы отрезали кусочек, потому что были очень голодны.

— Отрезали кусочек! Подумать только, какие глупые и наглые зверята! — Женщина покачала головой. — Они были голодны, представьте себе!.. Неужели из-за этого надо было по-варварски калечить сложнейший организм? Удивительное бесстыдство! Вы знаете, как сложно заживают ткани при таких повреждениях, да еще в здешнем климате? Вы вообще что-то знаете о формировании грануляционной ткани? А коллагеновых волокон? А цитокинов?.. Ну что же вы молчите?

— Цитокины происходят от тромбоцитов, — вдруг тихо сказала Гретель. — Они заживляют раны. Формируют соединительную ткань.

Гензель напрягся. Он терпеть не мог всех этих магических словечек, они всегда казались ему грозными и опасными. От них веяло демоническими силами, жуткими и порочными. Но из уст Гретель прозвучала эта тарабарщина почти музыкально.

— Ого! — Женщина прищурилась, теперь ее внимание целиком переключилось на Гретель, и Гензель почувствовал себя немного легче. — Кажется, и верно очень странные зверята оказались у меня на пороге. Ты действительно знаешь значение слов, которые произнесла, малышка? Или просто повторяешь то, что когда-то услышала?

Гретель заколебалась.

— Я… читала книги.

— Книги по генетике? Скажите пожалуйста!.. Сколько тебе лет, дитя? Двенадцать? Одиннадцать?

— Десять, госпожа.

Женщина нахмурилась. На гладкой коже ее лица появились легкие морщины, опасные, как первые трещины на поверхности льда.

— Ты лжешь мне, зверенок, — сказала она резко. — И на твоем месте я бы трижды подумала, перед тем как совершать подобное. Десятилетняя девчонка не может читать книги по геномагии. Уже не говоря о том, чтобы понимать их суть.

— Я читала! — Гретель вскинула голову — видимо, обида возобладала над страхом. — Читала! И «Классические генетические модели» Менделя, и «Расширенный фенотип» Докинза, и «Гены и геномы» Берга!

Женщина задумчиво поправила пряди своих черных волос. Волосы были легкими, красивыми, летящими, по сравнению с их собственными волосами они выглядели шелком рядом с грубой дерюгой.

— Этого не может быть. Насколько я вижу по твоему браслету, ты квартерон, а значит, несешь в себе порочное генетическое семя. Ни один геномастер не взял бы тебя даже для того, чтобы мыть пробирки. Значит, тебе неоткуда было взять подобные знания. Значит, ты все же лжешь.

— Она не лжет, госпожа, — осторожно вставил Гензель, почтительно склонив голову. — Ее зовут Гретель, она моя сестра. И она понимает геномагию.

— Понимает геномагию, ну надо же! — На лице женщины появилась саркастическая улыбка. Совсем не добродушная, но морщины от нее были не столь пугающими. — Зверята, я изучаю геномагию много-много лет, всю свою жизнь, которая куда длиннее, чем вы бы по мне сказали. И даже я не могу сказать, что понимаю геномагию. Удивительная самоуверенность! Геномагия — наука высших сфер, недоступная обычному человеческому пониманию. Метаморфозы живой плоти, которые изучает геномагия, неподвластны примитивному мозгу. Мы можем лишь выискивать и обобщать те крупицы информации, которые оказались нам открыты, но даже тогда ни одна сила в мире не сможет гарантировать результата. Геномагия — самое драгоценное сокровище человечества и его же самая ужасная кара. Так откуда же ты брала геномагические книги? Они не валяются на каждом углу, как тебе известно.

— Брала у соседа.

— Наш сосед, господин Холдейн, был геномастером в Шлараффенланде, — торопливо пояснил Гензель, опасаясь, что женщина сочтет ответ Гретель резким, а пожалуй, что и дерзким. — У него было много таких книг. Целый кабинет.

— Вот как? И геномастер позволял соседской девчонке-квартерону копаться в своих книгах? Вот уж во что я никогда не поверю!

— Он был добрым человеком, госпожа. Он сразу заметил, что у Гретель есть способности к геномагии, и стал ее учить.

— Квартеронку?

Это было сказано со столь естественным презрением, что Гензель ощутил, как пылают щеки. Гретель смолчала. Она всегда молча сносила любые оскорбления, так уж была устроена.

— У нее всего одиннадцать процентов дефектного фенотипа!

— Какая разница? — удивилась женщина. — Ремесло геномастера доступно лишь для касты окторонов и выше. Это значит — максимум шесть процентов оскверненного фенотипа. Твоя сестра не окторон, а значит, она никогда не смогла бы стать геномастером. Более того, всякий, кто передал бы ей запрещенные знания, обрек бы себя на гибель. Неужели ваш сосед этого не понимал?

— Понимал, наверное… Его казнили еще год назад.

— За то, что он учил девчонку геномагии?

— Нет.

— Тогда за что же?

— За шутку над тригинтадуоном.

Женщина задумалась.

— Тригинтадуоны, наверно, в вашем городе важные птицы?

— Сплошь бароны, маркизы и князья, — подтвердил Гензель. — Шутка ли, не больше одного процента испорченного фенотипа…

— Один процент! — Она фыркнула. — Чем меньше человек представляет собой, тем с большими амбициями он требует уважать процент своей человечности, разве это не смешно? К тому же, по правде говоря, далеко не у каждого тригинтадуона отыщется тот самый хваленый процент… Я видела среди них таких типов, которых можно было принять за мулов, — с лишними конечностями, с тремя сердцами, с атрофированными органами… Самое интересное, что некоторые из них и в самом деле по крови были полноценными тригинтадуонами. Один процент — это такая малость, но знали бы вы, как причудливо и где может вылезти этот один процент… Значит, ваш покойный сосед был большим шутником?

— Господин тригинтадуон приказал ему разработать особенную, персональную мутацию для его особы.

— Тригинтадуон по доброй воле пошел на искажение собственного фенотипа? — Женщина покачала головой. — Как низко пали нравы в вашем краю, зверята. Как правило, эти хлыщи так трясутся над своим одним процентом, что запрещают геномастерам даже уничтожать их потовые железы…

— Господин тригинтадуон любил приемы и торжественные парады, — пробормотал Гензель, не зная, как отреагировать на это замечание. — Он попросил господина Холдейна придумать ему новый способ украшения кожи…

— Декорация эпидермиса? Есть такое увлечение среди знати. Между слоями эпителия размещаются биологические красители… Примитивная работа с пигментацией, ничего сложного. По-моему, один из самых дурацких способов изуродовать свое тело. Какой идиот будет носить свою кожу в качестве костюма?.. Ладно, продолжай. Насколько я поняла, несчастный господин Холдейн не очень-то ответственно подошел к выполнению пресветлой воли?