Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курфюрст

— Сэр Клифтон! А мне как раз недостает вашего общества.

Он посмотрел озадаченно, тень неудовольствия промелькнула по его лицу, но не сказал ничего, а если и послал меня, то про себя, даже губы не шевельнулись.

— Ваша светлость…

— Сэр Клифтон, — сказал я, — тут я заметил одного уверенного такого красавца, у него свита ой-ой, даже больше, чем у любого из принцев. И кланяются ему… гм, чуть не ниже, чем самому Фальстронгу!

Он слегка напрягся, мне показалось даже, что ему очень захотелось либо уйти, либо перевести разговор на другую тему.

— Ну, — пробормотал он, — не так уж… вы преувеличиваете, сэр Ричард.

— Так кто это?

— Судя по вашему слегка гротескному описанию, — сказал он сдержанно, однако все-таки бросил взгляд по сторонам, — это принц Дуглас.

Я изумился:

— Еще один?

— Сын принца Роднерика, — объяснил он.

— Ага, — сказал я, — внук короля Фальстронга?

— Угадали, — сказал он с легким сарказмом.

— Сколько этой деточке?

— Двадцать пять лет, — ответил он сурово. — Деточкой назвать трудно, не так ли?

— Да, — согласился я, — другие в этом возрасте уже империями командовали.

Он напрягся, сказал с нажимом:

— Не произносите этого больше!

— А что… случилось?

Он снова посмотрел по сторонам и сказал тихо:

— Принц Дуглас пошел в отца… и дальше.

Я тоже посмотрел по сторонам.

— Я буду очень признателен, если посвятите меня в детали. Это в интересах вашего короля, чтобы я не наломал дров и не нанес ему ущерба как незваный гость.

— Хорошо. Но только пусть это знание останется с вами.

— Клянусь.

Сын принца Роднерика, Дуглас, как услышал я дальше, отличается весьма свирепым нравом, не знает удержу в желаниях, он жесток и нетерпелив, постоянно подбивает отца взять власть в королевстве в свои руки и занять трон. У него уже свои сторонники, сперва были только из молодежи, которым хотелось бы поскорее дорваться до отцовских сундуков, затем присоединились и посерьезнее искатели приключений, которым тесно в рамках благополучного Варт Генца.

— Дела… — произнес я озадаченно, когда он закончил и посмотрел на меня почти с отвращением за то, что я знаю теперь неприятные секреты королевской семьи. — Сэр Клифтон, благодарю вас за доверие. Уверяю вас, я помню добро, которое мне делают или оказывают. Как и зло.

Со стороны дворца в нашу сторону бежал, размахивая руками, слуга из дворца.

Увидев, что мы его заметили, перешел на шаг, выпрямляя спину и надевая на лицо выражение достоинства королевского слуги, с трех шагов поклонился.

— Сэр Клифтон… вы можете пригласить гостя Его Величества на аудиенцию.

Клифтон кивнул.

— Передайте, сэр Ричард прибудет немедленно.

Слуга удалился обратно, я сказал мрачно:

— Как хорошо, когда за тебя все решают!

— Разве вы не этого хотели? — спросил сэр Клифтон.

— Этого, — заверил я. — Но побурчать же можно?

Фальстронг был мрачен и выглядел утомленным до чрезвычайности. Такому бы лечь и отоспаться, но я со своим избирательным гуманизмом человека высокой культуры сделал две чашки крепчайшего кофе, одну придвинул по столу к нему.

— Рекомендую, Ваше Величество.

Он с недоверием смотрел, как я в несколько жадных глотков почти осушил свою, осторожно взял, принюхался, хотел отставить, но решился попробовать, прислушался к ощущениям, сделал второй медленный глоток.

— Та-ак, — сказал он мрачно, — не зря мне казалось, что у вас есть еще какие-то трюки.

— Ваше Величество, — смиренно ответил я, — мне бы хотелось, чтобы их было больше. И как бы… помощнее. Тогда не стоял бы жалким просителем со шляпой в руках на пороге вашего дома.

Он мелкими глотками отпивал горячий кофе, обжигался, но глаза уже заблестели, а в усталом голосе появились свежие нотки.

— Вы не жалкий, — возразил он. — Человек, у которого в кармане целое королевство на берегу океана, не может быть жалким.

Я вздохнул, допил кофе.

— Ваше Величество… вся сложность в том, что вы, будучи на троне, который вам передал ваш отец, а ему — его отец, не учитываете, что я… в седле, а не на троне. Разница в том, что я сижу там крепко, пока побеждаю. За мной идут как чистые души, жаждущие дать счастье всем людям на свете, так и обозленная и обездоленная беднота. Им я раздаю земли в захваченных областях и тем самым привязываю к себе. Вы можете потерпеть поражение, можете потерять любые земли, но вы все равно король, и трон останется под вами. Я же могу потерять и Сен-Мари, если там увидят, что у меня можно безнаказанно выдергивать из-под когтей такие обширные области, как Армландия.

Он снова помрачнел, тяжело вздохнул.

— Скажу откровенно, сэр Ричард… разговор у нас в Совете был очень нелегким.

— Сыновья? — спросил я.

Он нахмурился.

— Если бы только…

— Члены Совета?

— Представьте себе, — ответил он все так же хмуро. — Я в меньшинстве. Не только мои сыновья, а я их еще в детстве ввел в Тайный Совет, чтобы учились управлять королевством, но и мои советники против войны с Турнедо.

— Даже… мудрые? — спросил я с расстановкой.

Он понял, кивнул.

— Даже они. Мне кажется, понимают, что я прав, однако теперь все побаиваются моих сыновей. Оба старшие ждут моей смерти, чтобы сесть на трон. Только Эразм, младший, всегда на моей стороне и жаждет, чтобы я оставался на троне вечно. И вообще он меня любит, но Роднерик и Марсал теперь возражают мне на каждом шагу, сколачивают группы при дворе…

— Может быть, — предположил я участливо, — только для борьбы друг с другом?

Он опустил взгляд, пальцы нервно побарабанили по столешнице.

— Да, конечно. Так вот, мне нужны весьма увесистые доводы, чтобы склонить их на свою сторону. Хотя я и король, но не тиран. Я сперва добиваюсь согласия в Тайном Совете, лишь потом объявляю о своем монаршем повелении…

— Мудро, — сказал я. — Еще кофе?

Не дожидаясь ответа, я сосредоточился, Фальстронг чуточку напрягся, когда перед ним появилась большая чашка с черной жидкостью. Такая же точно возникла передо мной, я взял ее жадно обеими руками и пробормотал:

— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа… Ох, как хорошо…

Он посмотрел, как я пью, вздохнул и сделал большой глоток, малость обжегся, но взбодрился, сказал с неопределенным чувством:

— Я слышал, вы — паладин… Но это точно дар от церкви, а не от врага рода человеческого?

— Нет-нет, — заверил я, — его самого приходилось угощать…

Он поперхнулся, я засмеялся и заверил, что пошутил, он пробормотал раздраженно: