Елена Ковалевская - Клирик

– Как только ты начнешь применять силу, приток ее увеличится многократно, – стал уверять меня старик.

– А до тех пор? Сказать им, чтоб подождали? Или, может, мне нечисть в этом убеждать? Мол, уважаемый упырь, не ешьте сейчас никого из команды, а подождите, когда я силы наберусь, и тогда мы сразимся?!

– Ольна, не передергивай, – взвился Элионд.

– А вы не передергивайте мое имя! – выпалила в ответ я. – Сколько можно повторять, я Алена! Понимаете?! Не Ольна, не Олона, А-ле-на! Мало того, что меня из дома вырвали и в это уродство запихнули, так еще и имени лишаете?!

От столь эмоционального выкрика старик опешил. Первый раз я позволила вырваться своему возмущению и отчаянию, глодавшему меня в последнее время. Иногда казалось, что я притерпелась к сложившейся ситуации, но порой, когда все складывалось неудачно, на меня вновь накатывало чувство нереальности происходящего и тоска по дому навалилась с новой силой.

Выплеснув возмущение, я устало повторила:

– Никуда я с ними не поеду. Начать хотя бы с того, что у меня теперь щита нет и лошади тоже нет. Я уж молчу, что ездить на ней совершенно не умею.

Элионд тут же просветлел лицом.

– Ничего страшного, – начал заверять он меня. – На лошадь тебе Бриан денег одолжит. Он же тебя и ездить научит. А из-за щита можешь не беспокоиться, – я тебе новый заказал, и его еще на прошлой неделе принесли. Пусть он будет подарком от меня, на добрую память. Надеюсь, что ты не забудешь обо мне.

– Да уж, не забуду.

– Вот и замечательно, – улыбнулся он. – А имя твое я не коверкаю, как ты его произносишь, так я и повторяю. Ты говоришь «О-льо-на», и я говорю Ольна, – он постарался максимально точно скопировать мое произношение, но у него не получилось; сказывалось различие языков.

Когда я разговаривала, то разницы между русским и бельнорионским не чувствовала, а вот когда мои родные слова произносили местные, то разница резала слух.

– Так что не возмущайся по пустякам, ложись спать. Завтра тебя рано поднимут. – Старец уже собрался уходить, как оглянулся и тихим шепотом добавил: – Из команды никому не рассказывай, что ничего не умеешь и отрезана от силы. Говори, что тебе временно недоступны некоторые заклятия. И не спрашивай, зачем – так надо, и точка. А сейчас действительно ложись-ка спать.

– Зачем ты нам ее подсунул? – прошептал один из собеседников, стараясь говорить как можно тише. – Ты же знаешь, за ЧЕМ мы собираемся идти и ЧТО сделать!

На небе властвовала полная луна, и три фигуры отбрасывали длинные угольно-черные тени.

– Можешь мне не верить, – убеждал второй, – но это самый лучший для вас вариант. Звезды сказали, что завершается цикл, комета открыла врата миров. Настало время провести ритуал. Бельнорион зашатался, надо восстановить его равновесие! И если вы этого не сделаете…

– Не рассказывай мне то, что я и сам знаю, – оборвал возмущенную речь заговоривший первым. Его широкоплечая фигура почти полностью заслоняла тщедушного собеседника от стороннего взора. – Мы не знаем, кто она и откуда. А ты говоришь, надо посвятить ее во все.

– Она может быть отрекшейся или служить им, – вступил в разговор третий. До этого он стоял и смотрел на сияющие звезды. – Если боги изрекают правду и мир без них погибнет, то… Учти, потом ничего назад не вернуть. Разлитый свет обратно не собрать. И если мы ошибемся, то навлечем беду, по сравнению с которой нынешняя – детская шалость!

– Не навлечете, – отрезал второй. – И никакая она не отрекшаяся! Я точно знаю! Если следовать знакам неба буквально, именно ей все и удастся сделать. Она ничего не ведает, и я ей всей правды про богов не говорил. Вы тоже не говорите. Если поймете, что ничего не выходит, используйте втемную. Какая разница, чьи руки будут наливать, главное – кто выльет!.. По-другому у вас все равно не получится. Последней теперь нет. Времени почти не осталось. Не беспокойтесь, вам все удастся, я посмотрел.

– Надеюсь, твои предсказания сбудутся, – выдохнул первый и, распахнув дверь, зашел в дом.

Третий собеседник вновь вернулся к созерцанию небес, а уговаривавший их, недовольно бурча под нос: «Поведай им все, да расскажи!.. Я, можно сказать, нашел решение проблемы, а они еще кочевряжатся», – скрылся в темном доме за первым.

– Тебе не кажется, что старый пенек пытается нас обмануть и провернуть помимо общего дела свое? Причем нашими же руками.

– Друг мой, ты излишне подозрителен. Я знаю старика давно, он истовый служитель богини.

– А может, после всего как раз останется только богиня? Так поступали один раз. Вдруг захотят и в другой? Я богам давно не верю.

– Но служишь…

– Но служу. Без них не обойтись – так устроен мир. Но я сомневаюсь в их служителях. А этот старый пень явно что-то темнит. Возможно даже, что ему сама богиня что-то пообещала или открыла, а он не хочет, чтобы об этом узнали… Или у него свои планы… А может, он сам продался отринутым!

– Это глупость, друг мой.

– От всего этого у меня уже голова кругом! Вот зачем он вспомнил про Хаодера?! Неужели и людей Хаодера привлекли к исполнению пророчества?

– Не думаю. Тот больше за деньгами гоняется. Ему подобное будет неинтересно.

– Тогда я ничего не понимаю!.. Зачем он нам ее подсунул? К тому же ущербную в силе?!

– Раз ты сомневаешься во всем и в первую очередь в ней, то давай проверим. И хоть жалко терять время, пойду тебе на уступки. Есть одно дело, там испытаем. А после уже будем решать.

Очень рано утром, практически ночью, еще рассвет не забрезжил на горизонте, кто-то принялся меня тормошить. Спросонья я попыталась отпихнуть нахала, но услышала произнесенное незнакомым голосом: «Подъем!» – а затем стук закрывшейся двери. Встрепанная и злая сползла с кровати, протопав голыми пятками по деревянному полу, отворила дверь и бросила уходящему Бриану в спину:

– У меня лошади нет. Придется ее покупать, так что раньше обеда не выедем.

Тот с невозмутимым видом обернулся.

– Уже есть. На сборы у тебя полчаса, – и отправился будить других участников команды.

Сказать, что ранняя побудка меня не обрадовала, – это ничего не сказать. Я была злая, как медведь, покусанный пчелами, раздраженная, как змея во время линьки, и… Сравнений подобрать можно еще много, но они все равно не смогли бы отразить всей полноты обуревающих меня чувств. Ведь мне пришлось ни свет ни заря взгромоздиться на лошадь, хотя доселе я не садилась в седло, и отправиться непонятно куда под подозрительные наставления Элионда.

Перед выездом, когда небо лишь начало розоветь на горизонте, старец еще раз предупредил меня: надо молчать о том, что ничего не умею и отрезана от силы. А главное, чтобы даже не заикалась о своем приходе из другого мира. Я и сама прекрасно понимала, что не стоит об этом трепаться направо и налево, но зачем надо было разводить такую таинственность – осталось загадкой.