Наталья Резанова - Золотая голова

— А ваши сотоварищи, рыцарь, такие уж кроткие существа? Хотя бы тот, кто убивает противника без исповеди?

— Альдрик Руккеркарт не лишен странностей… («А рыцарь Ларком не лишен дипломатических способностей. Иначе ему вряд ли доверили бы связь заговорщиков с орденом». ) И полковник Кренге тоже… бывает жесток. Но на войне это необходимо. А у них большой воинский опыт. — Он снова смутился. — О себе я не могу этого сказать. Я участвовал лишь в нескольких пограничных стычках…

— А Тальви? — Он не был похож на человека, послужившего шпагой императору. Впрочем, Альдрика я тоже не приняла бы за испытанного воина — ан нет, оказывается.

— Он много путешествовал и побывал во многих переделках, — туманно ответил Ларком.

Пожалуй, я узнала достаточно. Не то чтоб мне этого хотелось. «Мне все равно, что ты ему наболтаешь», — сказал Тальви. Если он такой умный, должен бы учитывать и противоположный вариант: что болтать будет Ларком И все же, следуя наставлениям Тальви..

— Рыцарь, прежде чем мы с вами простимся, я должна сказать вам следующее. Я рассчитываю пробыть в городе еще некоторое время, до получения сведений от нашего друга, но пересылать он их, по всей видимости, будет вам. Если понадобится меня найти, пошлите слугу в гостиницу «Ландскнетта». Это здесь, в Новой гавани. О нет, — предупредила я его вопрос, — я там не живу, но мне сообщат.

— Мне кажется, вы умеете соблюдать конспирацию лучше всех нас. И уж конечно, лучше меня.

— Доживете до моих лет — научитесь. («Если доживешь». ) Как воспитанный человек, он не стал осведомляться, насколько я его старше. Вместо этого пылко заверил:

— Вы можете во всем рассчитывать на меня! — Сообразив, что обещание прозвучало несколько двусмысленно, уточнил: — И вы лично, и Тальви.

— Похоже, он был прав, когда назвал вас рыцарем без страха и упрека, — заметила я.

Судя по его виду, он определенно принял это за комплимент.

И вот все о нашей приватной беседе при нескольких сотнях свидетелей.

Что до другого поручения Тальви, о нем я тоже не забыла. Хотя оно меня несколько смущало. Библиофил-то наш каков! Ему, видите ли, безразлично, как я добуду книгу — убью ли сторожей или вообще спалю полгорода для отвлечения внимания, чтобы в суматохе спереть искомое. Нет уж, дудки. Ни за что. Не стану я из-за какой-то паршивой книжонки, хотя бы и шифровальной, мокруху устраивать.

Подготовка к делу растянулась надолго — на целую неделю, однако в целом все оказалось провернуть проще, чем я думала. Это вам не кортеровский банк ограбить.

Старое здание Морской гильдии погибло при пожаре лет сорок назад — оно располагалось в Старой, соответственно, гавани, которая тогда выгорела чуть не наполовину. Отстраивать его на прежнем месте сочли нецелесообразным, равно как и переносить в Новую гавань, по каким уж причинам, я не знаю — может, из-за цен на землю, может, строительные подрядчики что-то сунули гильдейцам в лапу. Так или иначе, возвели его за пределами портовых кварталов, хотя не так уж далеко от них — на углу Соляной и площади Крестовоздвиженья. Рядом располагалась церковь Святого Николая — здесь его чтили больше, чем Бернарда Эрдского, — старая, еще тех времен, когда городом управляли графы, а не губернаторы. Церковь под стройным шпилем была хороша, и вдоль улиц цвели сирень и каштаны, которые многомудрый магистрат насадил в этой части города. На чью— либо душу, менее очерствелую, это зрелище и аромат цветов способны были пролить бальзам возвышающей грусти. Целый ушат. Но я думала только о Тайной палате.

Тайная палата, она же Черная камора, — помещение, где хранятся секретные документы гильдии. Само собой, на деле это не палата и не камора, а ряд комнат, соединенных между собой и не имеющих окон ни на улицу, ни на площадь, ни во двор, благо планировка и величина здания это позволяла. Во избежание лишних вопросов — каминов там не было. Так что попасть прямо в Тайную палату снаружи было невозможно. Только изнутри самой гильдии. Разумеется, в дневное время здесь было полно народу, не считая охраны, а в самой каморе находился архивариус. Ночью оставалась лишь охрана у входов-выходов, а возле двери в палату — сторож. В принципе, проникнуть в Морскую гильдию в любое время дня и ночи при наличии определенных навыков не составляло особого труда. Но — вот влезаю я с улицы в окно, вот оглушаю сторожа, отпираю или в худшем случае взламываю замок — и что? А то, что я совершенно не представляю, по какому принципу там хранятся документы. И могу копаться вплоть до второго пришествия. Но даже если я сумею найти, что мне нужно, и благополучно скрыться, в гильдии все равно узнают, что их грабанули. То же произойдет, если я не оглушу сторожа, а просто вытрясу из него необходимые сведения. Во-первых, не все поддаются на запугивание, а во-вторых, где гарантия, что он не проговорится?

Гарантия. В этом что-то было.

Я прикинула возможность прийти туда днем и как-нибудь уболтать архивариуса. Или я не Золотая Голова? Но этот вариант мне как-то не глянулся, и я оставила его про запас. И начала разрабатывать сторожей.

И тут кое-что засветило. Засветило, кажется, там, где обламывались мои вероятные предшественники.

Самой заметной фигурой среди сторожей был некий Луциан Экк, Неподкупный Луциан, старейший среди них. Он был особенно интересен мне тем, что за время безупречной службы архивариусы иногда отряжали его себе в помощники. Но — он был стар, вдов, бездетен, не пил, не играл, не посещал злачных заведений и к себе с улицы никого не водил. Короче, недоступен слабостям и искушениям. Чего вообще-то не бывает.

Не стану распространяться, где и как я добывала сведения. Свантер — не Камби несчастный, где мне приходилось за все про все трудиться самой. Здесь у меня хватало и знакомств, и приятелей, и просто должников. И докопалась я до слабости Луциана Экка. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы ее угадать. Такой слабостью безупречных людей, особливо одиноких, особливо на склоне лет, часто бывают беспутные родственники. У Луциана Экка имелся единственный племянник, сын его покойной сестры. Молодой человек уже в сравнительно нежном возрасте успел отлично себя зарекомендовать. Все пороки, коих был лишен страж Тайной палаты, совместились в нем удивительно. Он был пьяница, мот, игрок и чуть ли не с младенчества повадился шляться по бабам. Дядюшка в нем души не чаял и трясся над ним, как старая дева над любимым мопсом.

Я проследила за племянником. И пошла выстраиваться прелюбопытная цепочка. Оказывается, у молодого Авеля Ниссена (так его звали) в последний год завелась постоянная подружка — одна девица в Старой гавани. Именно к ней на квартиру преданный влюбленный тащил все, что выигрывал в карты или выклянчивал у дядюшки, если не успевал по пути пропить, разумеется. Девица же, несмотря на смазливую рожу этого недоучившегося аптекарского фамулуса, принимала его исключительно ради денег, бескорыстные же чувства ее, совокупно с телом, принадлежали другому сожителю — громиле, там же, в Старой гавани, промышлявшему. Уж он и бил ее смертным боем, и все деньги, что ей притаскивал Авель, равно как и доходы от других клиентов, отбирал, а она готова была ноги ему мыть и воду эту пить — история, короче, известная. В Старой же гавани промышляют как одиночки, так и шайки. И названному громиле случилось досадить одному вожаку, которому мне в недавнем прошлом случилось оказать услугу. Чисто деловую. Вдобавок громила работал на Бимона Беззубого, а у того вожака, в прошлом связанного с Буном Фризбю, с ним были счеты. И он согласился оказать мне ответную услугу. Конечно, не бесплатно. Но Тальви выдал мне достаточную сумму, вдобавок я и в Камби почти не потратилась, а отчета по деньгам у меня не спрашивали.