Геннадий Ищенко - Неудачник 2 (СИ)

— Да, это он, — ответил Клод. — Герцог Колин Гросвер из Вирены.

— Я услышала от него имя Луиза. О ком он говорил?

— О моей несостоявшейся невесте. Он выбирался из Альфера вместе с Луизой Ургель и ее братом. Они были здесь и уехали к Мануэле.

— Бедная девушка! — с сочувствием сказала Хельга. — Представляю, что она пережила! Я примерно так и подумала, когда он назвал имя, а ты после этого побледнел! Мне ее жалко, но тебя я не отдам никому! Хватит терзаться, ты этим никому не поможешь, а мне ты кое — что обещал.

— Сейчас, — остановил он жену. — Знаешь, что сказал Колин? Он сказал, что в тебе довольно много магии. Вообще — то, так и должно быть. Мары запасают магическую силу и даже могут ее использовать. Странно только, что я ее не вижу. Тратить твой резерв мы не будем, но мысленно общаться я тебя научу. Польза от этого очень большая, а сил нужно совсем немного.

— Наверное, из — за этого я тебя стала чувствовать в последние дни перед отъездом, — сказала Хельга. — Ты только подъезжаешь к воротам, а меня уже тянет навстречу. Клод, давай поговорим потом! Мне сейчас нужны не разговоры. Приехала любимая тобой девушка, которая красивее меня, и перед которой ты чувствуешь свою вину. Для тебя такое тяжело, а для меня еще тяжелее. Я хочу почувствовать себя любимой и желанной! Эта любовь поможет тебе справиться с другой и хоть на время успокоит меня! Ну же! Мне еще долго тебя упрашивать?

Глава 7

— Значит, ты не знаешь, что с родными, — вздохнул Клод. — Зря твой отец выбрал север.

— Если не убьют, то не зря, — возразил Колин. — Насмотрелся я, как здесь к нашим относятся. Не все, но очень многие. Быть простым шевалье гораздо лучше, чем герцогом. По крайней мере, тебя признают тем, кто ты есть. А приехал бы сюда отец, кто бы его признал? У него дома власти было побольше, чем у многих здешних герцогов, а все равно он для них был и останется потомком раба. Скажешь не так? Неужели ты с этим не сталкивался?

— Говорят такое редко, а думают через одного, — сказал Клод. — Горожанам я понравился из — за одной выходки и того, что обо мне рассказывали, поэтому они и мой брак посчитали очередной выходкой и приняли нормально. А в высшем дворянстве многие кривят морды. Повезло, что мне симпатизирует сам император, а то таких бы было большинство.

— А как к этому относится Хельга? — спросил мальчик. — Ей это, наверное, тяжело пережить?

— Легче, чем я думал, — ответил Клод. — Она и раньше была очень необычной девушкой, а после опалы родственников и смерти…

— Какой смерти? — спросил Колин, пристав от волнения со стула. — Этот жгут силы между вами… Ты ее что, оживил?

— Хельга моя мара, как и мать Луизы. Но я ее поднял не любовью, поэтому любовь у нее самая настоящая. И я ее люблю больше жизни!

— И Луизу любил? — спросил мальчик. — Или нет?

— Я ее и сейчас люблю, — признался Клод. — Так горько знать, что она из — за меня страдает!

— Ты какой — то ненормальный, — Колин покрутил пальцем у виска. — Большинству хватает одной девушки, а тебе, как южанину, одной мало! Если бы к тебе заявилась Сента, вот было бы весело!

— Я ей в любви не признавался и ничего, кроме помощи, не обещал, — возразил юноша, — так что пусть появляется. Ты о ней ничего не слышал?

— Откуда я мог слышать? У них баронство недалеко от столицы, а мы гораздо северней. Я из нашего герцогства еле успел удрать. Игоря с Сергеем помнишь? Так они из — за этого со мной не ушли. Куда, говорят, переться через полмира? Король открыл нашу школу, так они в нее подались.

— Интересно, выжил кто — нибудь из наших учителей? — сказал Клод. — Последнее сражение, говорят, было очень кровопролитным.

— Может, и выжили, — вздохнул Колин. — Мне было как — то не до школы. Была одна цель — добраться до тебя. Добрался, и что дальше?

— Если хочешь, я тебя сведу с главным магом, — предложил Клод. — Сил у тебя поменьше, чем у меня, но нет никаких проблем с управлением. Учиться в школе тебе глупо, а вот под его началом… Смотри, еще станешь его преемником.

— Много радости им стать, если империю растянут на части, — хмуро сказал мальчик. — У отца служил один пришелец. Магии в нем было мало, но отец его держал не за магию, а за ум. Он у себя был ученым. Знаешь, что он говорил?

— Откуда же мне знать, — улыбнулся Клод. — Говори уже, если начал.

— Вечного ничего нет. Империи, как и люди, рождаются, стареют и умирают. Он считал, что этой империи уже пришла пора умирать. В каждом народе есть то, что его скрепляет и делает одним целым. Он называл это элитой. Вот когда эти самые лучшие люди начинают беситься от жира, перестают нормально соображать и делают не то, что нужно, а то, что хочется, вот тогда империя начинает разваливаться под ударами сильных врагов.

— А что он еще говорил?

— Сказал, что Аделрик — это меньшее из зол. Если он все завоюет, то в конечном итоге установится порядок, который может оказаться гораздо лучше того, какой есть сейчас. Причем из — за того что вера и обычаи почти одинаковые, слияние пройдет безболезненно. Пострадают, конечно, но не очень многие. Вот если нас завоюют южане, это будет болезненно, потому что придется менять всю жизнь, а далеко не у всех это получится. Хотя ты бы смог жениться несколько раз.

— Хватит уже говорить о моей любви! — рассердился Клод. — И без тебя тошно!

— Эх, было бы мне на три года больше! — мечтательно сказал мальчик.

— Ты что, влюбился в Луизу? — спросил Клод, заставив его покраснеть.

— Это она сказала, что в такого, как я, можно влюбиться, — отвернувшись, сказал он. — Если она вдруг умрет, я ее попробую оживить. Не сейчас, а через три года.

— А кто — то еще говорил, что я ненормальный! — засмеялся Клод. — Правильно говорят, что любовь оглупляет, даже в твоем возрасте. Ты не о Луизе думай, а о том, что будешь делать дальше. Я тебе могу предложить на выбор или школу, или главного мага. Если так рвешься во взрослую жизнь, можно устроиться к кому — нибудь магом и продолжать учиться самому.

— Я подумаю, — кивнул Колин. — Кстати, у меня с собой десяток книг из библиотеки Луизы. Если хочешь, можешь почитать, но потом их нужно будет вернуть.

— Почитаю, — сказал юноша. — У меня из той же самой библиотеки в три раза больше книг, и я их никому возвращать не собираюсь. Мануэла имела на них право и отдала мне. И ты тоже не спеши, а то заявится в столицу Ойген…

— Боюсь, что не заявится, — сказал Колин. — Что ты на меня так смотришь? Мне он нравится не больше твоего, я за графиню переживаю. Она, когда тебе желала счастья, словно прощалась. Если ей не удалось уговорить мужа уйти, значит, ее уже нет на свете, потому что корвы за гибель своих там никого живыми не оставят.