Анна Гринь - Тиоли

Я открыла было рот, чтобы спросить, как Дже Хён нас отыщет, но он добавил:

— Это намного проще, чем тебе кажется.

Я покраснела и поскорее отвернулась, чтобы скрыть это. Раздался едва различимый скрип камешков под подошвами Дже Хёна — и дракон спрыгнул вниз.

— Вот вечно он так, — то ли мне, то ли сам себе заметил Яозу. — За это и достается.

Я пригнулась, хотя нас и так никто не мог заметить, и поспешила за мужчиной. Интересно, куда он направляется?

— Яозуши, а расскажите мне, если вам не сложно, кто эти люди? — попросила я. — И куда мы сейчас?

— Тебя правда это интересует, дочка? — Мужчина даже обернулся, чтобы посмотреть на меня, словно идущая следом собака вдруг заговорила. — Не люди это, а звери! Чисто звери! Северяне! Подати дерут такие, что жизни нет. Женщин забирают. А тут слухи ходят, что с юга войска будут наступать и теснить северян, так императорские псы распоясались. На любого человека с оружием нападают, деревни грабят, будто пытаются последние соки из нас вытянуть. Говорю же, зверье!

Я слушала Яозу вполуха, а сама думала о Дже Хёне и, хоть мне это и не было слишком приятно понимать, волновалась, чтобы с ним ничего не случилось. Дяденька уверенной ящерицей скользил по острому гребню, успевая бубнить себе под нос проклятия в адрес «равнинников» и «северян», между делом вспоминая всех своих многочисленных родственников, сложивших головы в партизанской войне.

Мы по широкой дуге обогнули ущелье и, стараясь не попадаться на глаза затаившимся в лесу солдатам, начали карабкаться на пологий склон горы.

— Сюда они за нами не пойдут, — чуть громче сообщил Яозу. — Равнинники не любят горы. Эх, если бы не горы!..

— Яозуши, а помните ли вы, что матушка ваша тоже была из равнинников? — Дже Хён вновь возник как из ниоткуда. Только что никого не было рядом, даже ветви деревьев не шевелил ветерок, а в следующую секунду всего в метре справа появился дракон. Он криво улыбнулся, вытирая кровь со щеки, и поудобнее перебросил за плечо сумку с привязанным к ней мечом.

— Так то матушка, — отмахнулся Яозу. — Женщина, что с нее взять?

Он глянул в мою сторону, будто оценивая, можно ли меня тоже причислить к тем, с кого нечего взять, но, видимо, так и не определился.

— Быстро ты обернулся, Дже Хён.

Молодой человек на это ничего не ответил, лишь хитро ухмыльнулся, поравнявшись с Яозу, а я пристроилась на два шага позади Дже Хёна, стараясь не отставать.

— Какие новости в деревне? — спросил он, рассматривая небо в просвете между кронами деревьев.

— Да какие могут быть новости? — вздохнул Яозу, без труда поднимаясь по тропе и забирая чуть левее. — Жили тихо, кое-как с податями справлялись, а теперь все люди по горам прячутся. Говорят, война будет скоро.

Дже Хён на это только кивнул, но ничего не стал говорить, и через мгновение я поняла почему.

— А ведь еще в прошлом году, как заведено с давних пор, дар подносили, о защите просили… — с укоризной заметил Яозу. — Никакой помощи так и не дождались.

— Яозуши, вы же не путайте, — не выдержав взгляда ачжосси, возмутился дракон, — мы не мульквисан.

— Все едино, — махнул рукой Яозу, но спорить дальше не стал, переведя разговор в иное русло: — Я нынче в горах обжился. Весной здесь хорошо. До самой зимы спокойно жить можно, а холода в наших краях не так страшны.

— Яозуши… — Дже Хён вздохнул и замолчал.

— Что случилось, Дже Хён? — правильно расценив тон молодого человека, спросил мужчина. — Я тебя знаю с тех пор, как ты мальчишкой с отцом наведывался в нашу деревню. Уж лет двадцать с тех пор минуло…

— Да, вы знаете меня, — согласился дракон.

— Я смотрел, как ты рос, — ударившись в воспоминания, улыбнулся Яозу. — Своих детей у меня нет, так что мне было приятно видеть вас с господином Кимом. Говори уже как есть, видно, не лучшие новости ты принес.

— Это не новости, — покачал головой Дже Хён, — это просьба. Я хотел попросить вас отвести меня к землям Хадже.

— К огненной горе? К огненному лесу? К огненной земле? — охнул Яозу и остановился, едва при этом удержавшись на ногах. — Да ты совсем обезумел, Дже Хён! Нечего тебе делать на землях Хадже!

— Мне нужно вернуться в клан и попытаться вразумить вождя, а вместе с ним и всех остальных. — Дракон не слушал Яозу, а я все больше начинала сомневаться в плане Дже Хёна. Ладно господин Чхве Юн Дже… Он тоже дракон, и его отношение к Хадже понятно, но раз обычный человек так реагирует…

В том, что Яозу — самый обыкновенный человек без какого-либо дара, я определилась как-то незаметно для себя, будто внутри промолчал предупреждающий колокольчик. Да и сам ачжосси не воспринял меня в штыки, как бы поступил на его месте дракон. А о том, что Дже Хён дружен с огненным, не могло быть и речи.

«Зато тебя он всюду за собой таскает, чего не должно быть!» — напомнила я себе о логике поступков дракона.

Чем выше мы поднимались, тем гуще становился лес. Здесь еще не так отчетливо чувствовалась весна, как внизу, но я не стала жаловаться на холод.

— Дже Хён, опасно это, — не унимался Яозу. — Вы ж с огненными и за пределами кланов поделить одну дорогу не можете, а если ты заявишься к ним в одиночку!.. Как ты собираешься это сделать? Тебя не пустят!

— Да, Ган Ён знали, какое наказание для меня придумывать, — горько усмехнулся дракон. — Можно отобрать оружие, можно выставить из клана — все это каждый человек способен принять и пережить. Даже смерть не может быть слишком тяжелым наказанием, ведь мучения человека заканчиваются, и потом он не способен помнить прошлое.

Если бы в этот момент Дже Хён обернулся и посмотрел на меня, то очень удивился бы. Я сдерживала себя, но не могла остановить слезы, что градом заструились по щекам.

«Как же ты не прав, дракон! — Мне хотелось догнать его, развернуть к себе и выкрикнуть в лицо все то, что накопилось в душе. — Ты не прав! Ты ничего не знаешь. Ты не был там, где побывала я. Ты не испытал всего того, что довелось пережить мне. Унижения? Да, унижения. Страх? Я никогда не боялась сильнее, чем в этой жизни. Непонимание? Ты не видел, как страдала я первые несколько дней, недель, месяцев. Смирилась ли я? И да. И нет. Хочу ли обратно?..»

Последний вопрос терзал меня больше, чем что-либо. К боли можно притерпеться. От унижений и жестокости закрыться в себе, как в скорлупе. Со всем можно справиться, если захотеть.

Никогда не думала, что окажусь настолько терпеливой и выносливой. Многое для меня было сложно, особенно физически, но разум как-то приспосабливался, вытягивал меня из депрессии, не давал отказаться от борьбы. Хотя порой и он не мог удержать меня от желания стать свободной от этой трудной жизни.