Людмила Астахова - Злое счастье

— Тебе мало моего кабинета? — спросил он.

— В твоем хранилище нет никакого порядка. Все книги стоят вперемешку.

— Почему? — удивился Рыжий. — Толстые стоят рядом с толстыми, а тоненькие на одной полке с тонкими. Тяжелые внизу, а легкие наверху.

— А разве не проще рассортировать по темам? Чтобы исторические хроники — отдельно, стихи — отдельно, а учетные книги лучше попрятать в сундуки.

Мэй приподнял удивленно левую бровь, оценив по достоинству дельное предложение.

— Ну так сделай, как считаешь нужным. Ты у нас ученая — тебе и порядки наводить.

— Ученая?! — растерялась Хелит. — Гвифин сказал?

— Сам вижу, — хмыкнул князь и вернулся к своим депешам.

А Хелит принялась за новую работу с неожиданным для себя энтузиазмом, категорически отказавшись от помощников из числа прислуги. По крайней мере, её дни теперь были заполнены делом, требующим внимания и сосредоточенности, чтобы поменьше думать о собственном духовном увечье. Пока Мэй был в отъезде, она упорядочила бумажный хаос до состояния близкого к идеальному, добравшись, наконец, до учетных книг.

Рыжий осторожно заглянул в приоткрытую дверь и застыл на месте. Князь не знал, что и сказать, когда увидел свой преобразившийся кабинет, подивившись упорству девушки. Он все стоял и стоял в дверях, любуясь аккуратными табличками, приклеенными к каждому ящичку и на все полки. Пусть только теперь Хельх или Дайнар посмеют бросить свиток где попало!

Хелит его не замечала, полностью погруженная в какие-то сложные расчеты, вооружившись вощеной дощечкой, абаком и стилом. И, судя по глубокой морщинке, которая залегла у неё между бровями, полученный результат её совсем не радовал.

— Доброго тебе утра! — сказал Мэй, входя в кабинет.

Девушка радостно улыбнулась, но выйти из-за хозяйского стола не торопилась. Мэй заглянул в её работу и удивился еще сильнее.

— Если бы мне кто сказал, то ни за что бы не поверил, что молодую девицу может заинтересовать такая проза, как учет урожая.

— Тебя дурит управляющий, — заявила Хелит, глазом не моргнув.

Мэй открыл рот и тут же его закрыл, не зная, что ответить.

— Это довольно серьезное обвинение, леди Хелит, — сообщил он.

— Я могу доказать обман.

— Вот как?

Ему ничего иного не оставалось, как расположиться в кресле напротив. Есть Мэю уже не хотелось.

— Излагай, — приказал он.

Как владетель обширных земель он обязан был следить за правильностью сбора налогов в королевскую казну. Приграничье платило не так уж и много, в сравнении с фианами Исконного Тир-Луниэна, исполняя свой долг перед короной иным путем — защищая рубежи королевства. И все же хозяйства облагались небольшими податями. Те, кто просто растил урожай, платили натурой, и даже не обычную десятину, а всего лишь двадцатую часть. Такое послабление привлекало новых поселенцев, искавших в Приграничье больших, чем везде, вольностей. А вот с перепродажи товара нужно было платить налог деньгами. Королевские мытари строго за этим порядком следили и наказывали ослушника плетьми. Мэю, разумеется, никакие плети не грозили, но опозориться перед Короной он все же не хотел.

— Вот смотри. На третьей странице написано, что закуплено зерно по три цана за мешок. А на странице семнадцать, где ведется учет продаж, через десять дней продается точно такое же количество зерна, но уже по четыре с четвертью цана. И с разницы налоги не платились, я проверяла. А двадцатую часть оброка с этого зерна отдали, как положено. Вроде бы за десять дней зерно посеяли, оно успело взойти, его собрали, а урожай продали. И все за твой счет, князь, — доверительно поведала Хелит.

Рыжий полистал учетную книгу, сверился с записями. Все правильно, все сходится.

— Ты знакома с основами рунного счета?

— Выходит, знакома, — усмехнулась невесело девушка. — Не удивлюсь, если окажется, что я так же мастерски владею топором палача.

Мэй возмущенно фыркнул, но ничего не сказал. Чем Лойс не шутит? Все может быть.

— Много еще нашла… м-м-м… нарушений?

— Интересная картина получается. Вроде бы сеют рожь и ячмень, а время от времени вырастает гречка. По цифрам это почти не видно.

— Под носом воруют, — нахмурился Рыжий.

— Понемножку, — согласилась Хелит. — Чтобы не так заметно.

— А куда Фельс смотрит?

— Эконом твой? — уточнила девушка. — Скорее всего, он про такие тонкости и знать не знает. Его как научили складывать между собой пять рунных знаков в два столбика, так он и складывает…

— А думать — не думает.

— Только ты не ругай его сильно. Он мне все время помогал чем мог, — вступилась за провинившегося эконома Хелит.

Князь молчал, отстукивая пальцами на столешнице затейливый ритм и пытливо вглядываясь в алаттку. Не иначе замыслил что-то. А взгляд у Мэя тяжелый, жесткий, как плеть — порой зыркнет и припечатает к стене намертво.

— Покажи-ка мне, как ты здесь складывала, — попросил он, указывая на колонку счетных знаков.

Девушка выполнила задачу. Не слишком быстро, но вполне уверенно.

— Как ты догадалась, что при письменном счете, в отличие от устного, принято считать дюжинами? — изумился Рыжий.

— Сначала я, конечно, запуталась, — призналась Хелит. — Все ведь считают до десяти, а тут совсем иной принцип.

О том, как Хелит вычисляла закономерности, Мэй слушал вполуха. Девушка снова преподнесла ему сюрприз, и немалый.

— Я вот тут подумал… — прервал он рассказчицу. — Вдруг ты еще сможешь мне кое в чем помочь? Мне требуется твой образ мыслей, логика и рассудительность. Раз уж ты сумела разобраться в том, в чем не каждый ученый муж силен, то, может, тебе еще и не такие высоты окажутся по плечу, — объяснил Рыжий и добавил: — Помоги мне, Хелит. Больше мне некого просить.

И если бы на колени бросился и молил униженно, не произвел бы на девушку большего впечатления. Запавшие глаза, от усталости сменившие цвет с ярко-зеленого на блекло-серый, глядели прямо и честно.

— Конечно, я тебе помогу, — твердо пообещала она, осторожно касаясь его прохладной руки. — Все что будет в моих силах. А что случилось-то?

С возвращением властителя Мэйтианна в Эр-Иррин подготовка к большому празднику перешла в бурную фазу на грани истерики. Со всего Приграничья под стены крепости съезжались вассалы Рыжего, заставив шатрами подножье холма. Красные, желтые и синие, они издали казались исполинскими цветами, которые в одночасье выросли на единственном пологом склоне. В самом замке вовсю кипели бурные приготовления. Круглые сутки пылал огонь в кухонных печах, ароматы кушаний пропитали насквозь каждый камень. Эр-ирринцы поголовно исходили слюной и желудочным соком, а за урчанием подтянутых животов иногда не было слышно голосов. В неимоверно торжественной обстановке из стада был выбран бычок черной масти без единого белого волоска. Его рога покрасили в красный цвет и напоили пивом, но бычок грядущей участи отнюдь не возрадовался, а скорее наоборот — попытался сбежать, едва не перетоптав кучу праздношатающегося народа. К слову, безуспешно, ибо побег жертвенного животного почитался дурной приметой.