Да, я паук, и что с того? 16 - Окина Баба

Но я и очень много думал, прежде чем решиться на это.

А значит, я не был настолько уверен, чтобы сразу принять решение.

Я также понял, почему Вакаба и её люди поступают именно так.

Кроме того, после разговора с Меразофисом моя обида на него немного угасла.

Она не прошла до конца, но я не чувствую, что хочу пожертвовать своей жизнью, чтобы сразить его.

— Я думал, что смогу с ним как-нибудь справиться… но, по твоим расчётам, говоришь, что я бы умер, верно?

— Да. Однозначно.

— У-уф, как больно…

Я, конечно, знал, что Меразофис сильнее. Просто думал, что у нас есть шанс победить, если мы с Асакой будем сражаться с ним вместе.

Но Асака сразу отбросила эту мысль.

Когда мнение Асаки отличается от моего, обычно права именно она.

А это значит, что я бы действительно погиб, если бы схлестнулся с Меразофисом.

— Понятно…

Как бы меня это не расстраивало, в этом тоже есть смысл.

— Похоже, на этом мои поиски мести закончены. Больше не буду играть в трагического героя.

В своей прежней жизни я ненавидел свою обычность.

Я продолжал надеяться, что произойдёт что-то интересное, но сам ничего для этого не делал.

И вот я получил именно то, чего желал. Я реинкарнировал, мой клан был уничтожен, и я начал оттачивать свою силу, чтобы отомстить.

Конечно, моё отчаяние, когда мой клан был уничтожен, и мой гнев, когда я поклялся отомстить, были реальными.

Но если вы скажете, что под влиянием обстоятельств, возможно, я немного увлёкся, то не могу утверждать, что вы будете полностью неправы.

Когда Меразофис сбросил на нас эти бомбы правды, всем моим драматическим чувствам стало некуда деваться.

Потом началась вся эта битва за судьбу мира.

И я решил, что на этот раз, возможно, смогу сделать что-то важное.

— Похоже, я был слишком высокого мнения о себе.

Я всегда был обычным школьником, без каких-либо особых качеств.

Реинкарнация в фэнтезийном мире ничего не изменила. Я не стал сказочным героем, способным спасти мир.

Вот и всё.

— Асака.

— Да?

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

— И, знаешь… даже если я неудачник и всё такое, я хочу провести с тобой всю свою жизнь.

— Естественно. Почему ты заявляешь что-то настолько очевидное?

— Очевидное?

— Да, очень очевидное. Мы будем жить вместе, поженимся, заведём детей и, наконец, умрём от старости в окружении внуков. И при этом, конечно, будем говорить, какая у нас была хорошая жизнь.

— Звучит неплохо. Давай также позаботимся о том, чтобы мы держались за руки, когда будем уходить из жизни.

— Прекрасно.

Ну что ж…

Я не стал героем. Но я постараюсь сделать всё возможное, чтобы стать хорошим мужем для Асаки.

А пока, хотя бы на минутку, позвольте мне немного погрустить, оплакивая смерть того неудачника, которым я раньше был.

Асака

— Тише, тише.

Я нежно глажу Кунихико по голове после того, как он поплакал и уснул.

Детский поступок — плакать до изнеможения, пока не заснёшь — кажется мне забавным, и с моих губ срывается тихая усмешка.

Несмотря на его самоуничижительные шутки о том, что его «поиски мести» и «игра в трагического героя» уже закончились, я воочию убедилась, как упорно Кунихико боролся всё это время.

То, как он доводил себя до предела, словно у него заканчивалось время, было настолько далеко от его прежней жизни обычного школьника, что не переставало меня удивлять.

Я никогда не смогла бы заниматься подобными вещами.

Я ненавижу тяжёлую работу. Не люблю стараться изо всех сил.

Говорю себе: всё должно быть в меру.

Обычно я иду по жизни, сохраняя свою энергию, и иногда стараюсь чуть больше, лишь когда это действительно необходимо.

Мне кажется, именно такой уровень усилий мне подходит.

Я не тот человек, который работает до изнеможения или ставит свою жизнь на кон.

У меня просто нет такого рвения.

Но если уж на то пошло, именно за это я и уважаю людей, способных на такие поступки.

Поскольку я сама не могу делать подобное, меня всегда впечатляют люди, которые выкладываются на полную и действительно стараются изо всех сил.

…Даже если я их и не понимаю.

Кунихико проживает свою жизнь с пламенной страстью.

Такой, что я боюсь, он сожжёт себя: и тело, и душу.

Если бы это был кто-то другой, кроме Кунихико, я бы уже давно перестала пытаться за ним поспевать.

Я чуть не сказала ему: «Давай уже просто сдадимся», — больше раз, чем я могу сосчитать.

Но так и не смогла заставить себя сказать это, потому что хотела позволить ему делать то, что он хочет.

Мне нравилось смотреть, как он безрассудно несётся вперёд.

И прикрывать его было гораздо проще, чем можно себе представить.

Конечно, это требовало много тяжёлой работы и дополнительных усилий, которые я так ненавижу.

Но нахождение рядом с Кунихико чувствовалось настолько правильным, что я не смогла бы себе представить, как можно быть где-то ещё.

Кунихико всегда старается бежать вперёд на полной скорости, а я предпочитаю идти не спеша.

Казалось бы, мы никогда не сможем идти в одном темпе, но каким-то образом нам удавалось всё это время держаться вместе.

Честно говоря, я думаю, это не что иное, как чудо.

Если бы мы сделали хоть один неверный шаг, то могли бы легко заблудиться без всякой надежды на воссоединение.

Я могла бы отстать, или Кунихико мог получить серьёзную травму, или ещё что похуже…

Мы всегда со всем справлялись благодаря преимуществу реинкарнаций.

Но нет никакой гарантии, что так будет всегда.

Я знаю, есть предел.

Я ясно это осознала, когда мы сражались с Меразофисом в войне против демонов.

Мы с Кунихико не смогли справиться с ним даже вдвоём; даже с помощью госпожи Оки и поддержки снайпера с дальнего расстояния нам едва удалось сравняться.

Меразофис смог в одиночку отбиться от всех четверых, да ещё и уйти без единой царапины.

Мы не смогли победить.

Если бы мы когда-нибудь вновь сразились с Меразофисом, Кунихико и я, вероятно, оба бы погибли.

После нашего разговора с ним в деревне эльфов подозрение сменилось уверенностью.

Он был связан с группой Вакабы и намеренно не убивал нас, потому что мы реинкарнации.

Это значит, что он на самом деле сдерживался, когда мы сражались, а