Маяк во тьме - Юсукэ Киши
— Они изменили людей, которые им мешали… сделав их зверьми?
Я поежилась, поняв, что общество, в котором я жила, было окутано грехом.
— Да. Системы каст не хватало. Они внедрили столько генов землекопов в ДНК людей без проклятой силы, что они уже не вызывали отдачу и реакцию на атаку… они сделали их рабами и заставили платить тем, кто с силой. И все это, чтобы удержать место на вершине.
А потом «люди» с проклятой силой превратили других людей в зверей и продолжили безжалостно убивать их.
— Но зачем превращать их в таких уродливых существ?
— Наверное, в том и причина. В уродливости.
Ответ Сатору не утешал.
— Их уродство помогало нам думать о них, как о другом виде, и подавляло сочувствие, чтобы мы могли убивать их… конечно, другой причиной может быть организация землекопов, необычная среди млекопитающих, которая делала их проще в управлении.
Я не знала, как не поняла этого раньше. Все было логично, если подумать. Бакэ-недзуми были в сотни раз больше землекопов. Даже с проклятой силой, ускоряющей эволюцию, они не могли так вырасти за короткий промежуток времени.
Было проще понять с собаками как аналогией. Хоть пород было очень много, по их зубам легко понять, что они одного вида. Те же зубы есть в челюсти крохи как чихуахуа и великана как сенбернар.
У бакэ-недзуми не было особых отличительных черт.
Нет, было кое-что основательнее.
Почему королева могла менять облик потомства? Способность управлять развитием зародыша была ограниченной формой проклятой силы? Проклятая сила сделала их зверями, так что следы могли остаться.
— Мы убивали их так просто. Конечно, не без повода, но все равно убивали.
Меня снова потрясли слова Сатору.
— Тогда мы должны были умереть от отдачи за смерть… Мы убивали людей, хоть они так не выглядели.
От одной мысли сердце забилось быстрее, холодный пот выступил на теле.
— Нет. Они не люди. У нас общие предки, но теперь они стали другим видом.
— Но ты сказал, что у них тоже 23 хромосомы…
Даже у шимпанзе было другое количество хромосом.
— Это не все. Нам нужно признать бакэ-недзуми как схожий вид. Лесные воины колонии Паука, взрывопсы, монстры с порошком… разве ты считаешь их нашим видом?
Вопрос Сатору долго звенел эхом в моей голове. Буду честной. Хоть во всем этом была логина, я не считала бакэ-недзуми или их мутантов-отпрысков людьми.
И я старалась не думать так о них.
Мои ладони были в крови. По большей части из-за самозащиты, когда я спасала себя и людей вокруг себя. Но в войне с ними я убила тысячи бакэ-недзуми. Теперь они зовут это убийством, и я не знаю, что должна делать. Отдача так и не активировалась, но я переживала, что она начнется, если думать об этом.
И еще одно. Я никогда не думала о них так из-за того, что должна была сделать сегодня.
Посреди Хейринга был новый парк. Он был посвящен всем, кого убили в войне с бакэ-недзуми.
В парке была клумба с памятником в честь душ павших. Прошел лишь месяц после войны, многие здания еще были разрушены, но парк построили в первую очередь.
Чтобы мы не забывали ужасы войны, в дальней части парка был мемориальный зал.
Когда зал доделали, там каждый день были очереди. Люди могли там усилить свои ненависть и желание отомстить каждый день. Среди тех, кто приходил каждый день, был старик, потерявший сыновей и дочерей, их жен и мужей, своих внуков — всю семью — из-за бакэ-недзуми.
Я была внутри мемориального зала. Посетителей не было. Все были на мемориальной службе в Аутлуке.
На стенах были следы преступлений бакэ-недзуми. Их оружие, картины солдат и трусливых тактик, которыми они убивали невинных людей. Их анатомия была искажена, но остальное было правдивым.
Рядом с чучелами солдат была модель ненастоящего человека. Издалека он выглядел как настоящий, но вблизи было жутко.
Напротив была голова монстра, что выпускал порошок, которая чудом осталась целой, рядом была модель его тела в масштабе 1:10. Текст объяснял, как происходили взрывы порошка.
И в конце зала был большой стеклянный куб.
Перед ним сидел рабочий. За выставкой следили круглые сутки сменами по 6 часов. Сегодня на посту был мужчина средних лет по имени Оносэ.
— О, Ватанабэ-сан. Разве вы не должны быть на службе? — спросил он удивленно.
— Только что оттуда. А вы?
— Конечно, я хотел пойти, но кто-то должен быть тут… — он посмотрел на существо за стеклом с отвращением.
— Почему вам не пойти? Я пригляжу за местом.
— Нет, я не могу. Член Комитета этики не должен так работать… — сказал Оносэ, но не мог скрыть желание уйти.
— Все хорошо. Если пойдете сейчас, успеете к возложению цветов. Отдайте цветок дочери, которую потеряли.
— Хорошо… если вы не против. Я сделаю возложение и за вас.
Оносэ обрадовался, но хмуро глядел на стеклянный куб, пока уходил.
— Все из-за этой гадости. Из-за этого злого и гнилого урода… прошу, причините ему как можно больше страданий.
— Да. Я потеряла родителей и многих друзей… Вам нужно поспешить на церемонию.
— Точно, простите. Я пойду, — Оносэ поспешил из зала.
Я выждала миг, убеждаясь, что он не вернется, и медленно подошла к стеклу.
Мне хотелось отвести взгляд, пока я смотрела на усиленное стекло. Но я должна была смотреть. Я глубоко вдохнула, досчитала до десяти и посмотрела снова.
Внутри было уже не живое существо, а комок плоти, который только страдал.
— Сквилер… — тихо позвала я. Ответа, конечно,
