Дело о серебряном копье (СИ) - Куницына Лариса
— Да, так и было, — произнёс юноша. — В случае необходимости я могу предоставить вам свои записи, к тому же братья, присутствовавшие на том заседании, могут всё подтвердить.
— Мне достаточно слова магистра ордена и вашего, — заверил его Марк, который и без того уже убедился, что кто бы ни убил баронессу де Морель, это был не Александр Леду. — Скажите мне, рыцарь, а что вы намерены сделать с наследством? Вы примете его?
— Конечно! — воскликнул тот. — Я полагаю, что баронесса де Морель хотела так загладить свою вину передо мной и матушкой. Я намерен принять её извинения и компенсацию и постараюсь простить её, как бы сложно это ни было. А полученные от неё деньги придутся как нельзя кстати, ведь я могу передать их ордену, чем помогу хотя бы отчасти решить вопрос с типографией!
Мартен улыбнулся, глядя на него, а потом обернулся к Марку.
— Господин де Перро вырастил своего подопечного не только образованным, но и очень благородным человеком! Что ж, ваше сиятельство, нам пора, — он поднялся. — Увидимся завтра во дворце. Идём, мой мальчик, — поклонившись графу, он обнял юношу за плечи, и они удалились.
Марк какое-то время сидел, в задумчивости постукивая пальцами по отполированной столешнице и глядя на закрывшуюся за ними дверь. Вот так, совершенно неожиданно выяснилось, что и версия о мести сына Терезы де Мессаже является несостоятельной. Этот мальчик нашёлся сам, и оказался совершенно неподходящим на роль убийцы, как внешне, так и по душевным качествам, привитым ему опекуном и старшими рыцарями ордена святой Лурдес. К тому же у него было неопровержимое алиби. И мрачная тёмная фигура мстителя превратилась в невысокого изящного юношу с красивыми печальными глазами и слабым здоровьем.
Немного подумав, Марк решил пока оставить это дело как есть и проведать свою супругу. Однако Мадлен в её комнатах не оказалось, и уже успокоившаяся после недавнего потрясения Элиза сообщила, что хозяйка вместе с сестрой ушли в часовню, чтоб помолиться.
Часовня в его доме располагалась на первом этаже справа от входа. Она была куда больше, нежели часовня в доме графа де Монтезье, и богаче украшена, но Марк появлялся там редко. Совершая необходимые религиозные обряды вместе с королём в числе его ближних рыцарей, он полагал, что этого вполне достаточно, чтоб не утратить расположение Небес. А в минуты смятения, когда ему нужно было остаться наедине с высшими силами, он шёл в храм святой Лурдес, где преклонял колени перед ракой короля Армана. Он знал, что тот всё также благоволит ему, и это воспоминание придавало сил и дарило надежду.
Теперь, войдя под высокие своды красивого гулкого зала, разделенного рядами колонн на три части, он остановился, ожидая, когда его глаза привыкнут к полумраку. Прямо перед ним, в конце длинного прохода виднелась великолепная крылатая статуя из белого мрамора. Эта святая Лурдес с длинными косами, облачённая в нарядные узорчатые доспехи, была даже красивей той, что стояла, опираясь на длинный меч в главном храме королевства. По сторонам от неё располагались высокие витые шандалы, и свечи трепетали, освещая не только богиню, но и расположенное над нею высокое окно с яркими витражами.
Справа, за рядом колонн находился алтарь для мужчин, где в ряд стояли каменные изваяния святого Марка, которому были приданы черты первого короля Марка Великого, святого Себастьяна и святого Георгия. Там трепетали лампады, отражаясь от золотых окладов священных книг, лежавших на пюпитрах, а на стенах тускло поблескивали трофеи, некогда принесённые графами де Лорм в дар своим святым покровителям.
Слева было светлее. Там располагались в окружении цветов и свечей святая Селеста, святая Бригитта и святая Клара. Это был самый нарядный и посещаемый предел домашней часовни. Мадлен не жалела времени и сил, чтоб умилостивить хранительниц домашнего очага, защищавших от всех опасностей не только саму хозяйку дома, но также её детей и супруга. Вот и сейчас оттуда доносились сладкие ароматы свежих роз и пионов, струился золотой свет и слышались два ангельских голоса, сосредоточенно выводящих сложную мелодию старинного гимна.
Пройдя туда, Марк остановился, прислонившись к колонне. Перед центральной статуей святой Бригитты на обитых бархатом скамеечках для молитв стояли на коленях две прелестные дамы и пели, сложив ладошки перед грудью. Он невольно улыбнулся, глядя на их похожие фигурки с узкими плечами, тонкими спинами и рыжими кудрями, спадающими вниз, подобно водопадам. Однако скоро его присутствие было замечено. Одна из красавиц сбилась и быстро обернулась назад. Впрочем, она тут же приняла прежнюю позу и допела гимн вместе с сестрой.
— Там Марк, — шепнула Флоретта, склонившись к Мадлен.
— Я не хотел вам мешать, — поднял руки он, — просто волновался, как там моя дорогая?
— Мне уже лучше, — улыбнулась Мадлен, поднимаясь со скамьи. — Спасибо Флоретте и святой Бригитте, я снова спокойна и моя душа пребывает в мире. К тому же, я увидела тебя, и на сердце стало совсем легко. Это была просто злая шутка какого-то негодяя! Так зачем думать об этом?
— Ты права, моя милая девочка, — кивнул Марк и подошёл к ней. Она тут же обвила руками его талию и опустила голову ему на грудь.
Он обнял её и посмотрел на статуи. Как-то так получилось, что до этого он редко заходил в эту часть часовни и почти не смотрел на украшавшие её изваяния. Теперь же он с любопытством осмотрел их и оценил, поскольку это были прекрасные произведения алкорских резчиков. Все три святые дамы выглядели живыми, поскольку были высотой в человеческий рост. Их нежные кроткие лица были прекрасны, золотистые волосы струились как сбегающие с гор ручьи, а руки застыли в простых и изящных жестах. При этом если святая Бригитта выглядела возвышенной и строгой, святая Клара была погружена в благочестивые раздумья, то святая Селеста, державшая в руках раскинутое покрывало полное живых цветов, радостно улыбалась, протягивая ему свой благоухающий дар. Всмотревшись в её лицо, Марк вдруг подумал, что где-то уже видел его.
— Может ли быть, что скульптор использовал одну модель для нескольких статуй? — спросил он. — Буквально на днях я видел то же милое личико у другой святой.
— Ты считаешь его милым? — наигранно обиделась Мадлен.
— Ну не ревнуй меня хотя бы к деревяшке! — рассмеялся он.
— Ты видел похожую статую? — спросила Флоретта, с интересом взглянув на него. — На самом деле это редкость! Такие статуи разных святых женского пола можно встретить только в храмах и домашних часовнях богатых и знатных людей. Они стоят очень дорого и их хранят, как фамильное достояние.
— Их ещё называют хранительницами женских секретов, — добавила Мадлен.
— Почему? — наклонился к ней Марк, но Флоретта запротестовала:
— Не говори ему! Это женский секрет!
— Ангел мой! — деланно возмутился Марк, взглянув на жену. — Мы же договорились, что у тебя не будет от меня секретов!
— Ладно, я скажу! — рассмеялась она и посмотрела на сестру. — Ты не знаешь моего супруга! Если он заинтригован чем-то, то не успокоится, пока не найдёт разгадку! Боюсь, что, поняв, в чём дело, он просто разобьет статую или сломает механизм!
— Ну, учитывая, что он сыщик, ему может пригодиться этот секретик! — сдалась Флоретта. — Я позволяю тебе открыть его Марку, но исключительно ради блага короля!
— Смотри! — Мадлен схватила мужа за руку и, подтащив к статуе святой Селесты, сунула пальцы под каменное покрывало, раздался щелчок и слева из постамента выдвинулся плоский ящичек. — Это тайник, который скульптор Неримар сделал когда-то в статуе Озёрной девы, а после подарил её супруге своего покровителя графине Ламарон. Говорят, что она прятала там полученные от него любовные письма. Граф, естественно, ничего не знал. Потом к Неримару обратилась подруга графини и попросила вырезать статую Леди Милосердия с таким же тайником. Потом были и другие заказчицы. К концу жизни он обогатился, а по миру распространились вот такие хранительницы женских секретов.
