Стражи леса - МакНилл Грэхем

— Что ж, пусть будет так, — проговорил Леофрик, и Кайрбр уехал вперед, чтобы возглавить колонну.

Леофрик обернулся и посмотрел на Кьярно и Морвхен, затем остановил взгляд на Тифейн; рыжеволосая служанка, заметив, что он на нее смотрит, улыбнулась. Кьярно немного пришел в себя и тихо разговаривал с Морвхен, время от времени бросая осторожные взгляды по сторонам.

Леофрик не знал, что ввергло юного эльфа в такую дикую ярость на берегу Хрустального озера, не верил он и в то, что старый воин Кайрбр когда-нибудь смягчится и станет относиться к нему дружелюбнее.

Впрочем, все эти вещи его совершенно не касаются, и раз уж он решил покинуть Атель Лорен — к черту все предсказания Найет, — то и нет смысла ломать над этим голову.

Что там на душе у Кьярно, что его гложет — это уж его дело.

И, решив больше об этом не думать, Леофрик стал смотреть вперед, на тропу, по которой они ехали, и слушать ритмичную песню леса, которая увлекала его за собой.

Чтобы привести в Коэт-Мару, а оттуда — в родные края.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда впереди показались знакомые арки из переплетенных зеленых веток и листьев, Леофрик неожиданно для себя почувствовал радость, словно увидел башни Каррарского замка. Такое чувство он обычно испытывал, когда возвращался из очередного похода. Его ждал родной дом, где ему было так хорошо…

Ленты, украшенные драгоценными камнями и золотом, тихо звенели, покачиваясь на ветру, когда колонна эльфов въехала в селение под звуки печальной похоронной песни. Голос, звучавший из леса, затих, и у Леофрика появилось странное ощущение — словно он внезапно попал в другое время года.

Суровое лицо Кайрбра смягчилось, и даже Кьярно заметно повеселел, когда эльфы въехали в селение. Леофрик видел, как от счастья посветлели лица женщин; Морвхен, Тифейн, служанки — все радовались возвращению домой. Правда, их радость не очень гармонировала с мрачным настроением рыцаря, но что тут можно поделать?

Его ждут собственные дела. В Лоренском лесу он провел не слишком много времени, а значит, лесная магия не успела полностью овладеть его душой. Оказавшись в Коэт-Маре, Леофрик вспомнил свой разговор с Кьярно: теперь он мог различить неясные очертания арок и коридоров, крыш и дверных проемов. Там, где раньше он замечал одни стволы и ветки деревьев, теперь кипела бурная жизнь — здесь жили лесные существа.

Вот мать и ребенок мастерят лук, вот эльф снимает с кролика шкурку. Леофрик с улыбкой наблюдал за мирной жизнью лесных эльфов, удивляясь, что раньше ничего этого не видел. А может быть, он просто не хотел этого видеть? Или лес наконец приоткрыл перед ним завесу одной из своих тайн? Или вступили в действие какие-нибудь злые силы? Или, может быть, магия леса начала оказывать на него свое действие, а он этого не замечает?

«Нет, нужно скорее покинуть Лоренский лес, и чем раньше, тем лучше. Скажем, сегодня ночью». Так думал Леофрик, решив выбираться из леса, пока он не завладел им окончательно, ибо ему вовсе не улыбалось повторить печальную судьбу герцога Мелмона. Итак, решено: он сбежит.

Мимо него грациозно проплыли служанки Морвхен, и каждая одарила его робкой улыбкой и легким поклоном; Леофрику даже показалось, что они смиренно о чем-то просят. Он оказался прав: к нему подошла Тифейн и прошептала:

— Они хотят сказать, что раскаиваются в том, что смеялись и дразнили тебя. Ты спас им жизнь, и они очень тебе благодарны.

Вспомнив о том, как стрелы эльфиек едва не попали ему в голову, Леофрик слегка поежился и сказал:

— Не думаю, что они очень нуждались в моей помощи, но я рад, что смог им помочь.

Тифейн улыбнулась и легонько притронулась к его руке.

— Береги себя, Леофрик Каррар, — произнесла она, собираясь уходить. — Желаю тебе удачи.

— Благодарю вас, госпожа, — ответил он. — Надеюсь, что когда-нибудь снова смогу вам помочь.

Бросив на него взгляд через плечо, Тифейн улыбнулась:

— Я тоже надеюсь.

Несколько служанок сняли с лошади тело погибшего воина и куда-то его понесли; за ними последовали остальные, ведя за собой лошадей, на которых лежали тела воинов Вечной Стражи. Под звуки траурной песни печальная процессия скрылась в лесу; Леофрик почувствовал, что без Тифейн ему стало еще печальнее, но тут к нему подъехал Кьярно и Леофрик тряхнул головой, прогоняя грустные мысли.

— Куда понесли погибших? — спросил он Кьярно.

Эльф не ответил, и Леофрик взглянул ему в лицо: в глазах юного Кьярно вновь светилось подозрение.

— Их несут туда, где их обмоют и оставят отдыхать в лесу, — ответил эльф, — но тебе, человек, знать об этом не положено.

— Прости, — сказал Леофрик. — Я никого не хотел обидеть.

— Нет, — проговорил Кьярно, — это ты меня прости. — Было видно, как тяжело юноше произносить эти слова, но он твердо продолжал: — Ты встал на защиту моего рода, а я обращался с тобой резко и грубо. Прости меня за это — и благодарю тебя.

— Не нужно благодарности. То были твари Хаоса, воплощенное зло, а со злом нужно бороться в любое время, хотя, боюсь, это бесполезно.

— Бороться с Хаосом нужно всегда, и это вовсе не бесполезно… Леофрик. Можно тебя так называть?

Слегка поклонившись, Леофрик ответил:

— Да, можно. И все же я видел лицо зла, Кьярно. Вместе с моим королем я сражался в Миденхейме; мы бились с повелителем демонов, и, хотя сражались, как львы, как славные рыцари самого Жиля, одолеть чудовищ мы не смогли. Мы были лучшими, храбрейшими воинами Бретонии, и мы проиграли битву.

— Может быть, вам просто не хватило сил? — спросил Кьярно.

— Нет, сил у нас было достаточно. Мы были лучшими воинами королевства, нам не было равных, — гордо ответил Леофрик. — Или, быть может… в общем, я думал, что… до тех пор, пока…

Леофрик замолчал. Перед глазами вместо ярких красок Атель Лорен встали грязные, заваленные трупами пустоши вокруг северного города Миденхейма. Рядом возвышалась гора Ульриксберг, окутанная дымом и пламенем, у подножия которой творили свои черные заклинания шаманы Темных богов, созывая страшных драконов и каких-то безымянных крылатых тварей, изрыгающих огонь.

Над полем битвы стлался густой дым и липкий туман; скрюченные тела монстров лежали вперемешку с изуродованными, разрубленными на куски трупами людей из всех провинций Империи. Красный и белый цвета Талабхейма смешались с золотым и желтым Нульна и голубым и красным Альтдорфа. Разбитые доспехи, сломанные секиры, пробитые шлемы — все это ржавело под открытым небом. Будто наяву, Леофрик вновь почувствовал запах смерти, стоявший над полем, — зловоние от разлагающихся внутренностей и гниющей плоти.

Рыцари медленно брели по полю, ведя за собой лошадей; при их приближении взлетали стаи стервятников, клевавших глаза и языки трупов, и разбегались стаи лисиц и собак, которые грызлись над валяющимися на земле внутренностями. От трупа к трупу переходили мародеры, выворачивая карманы и кошельки убитых в поисках монет, золотых зубов или золотых безделушек.

Рыцари прикончили нескольких птиц-падальщиков и мародеров и разогнали оставшихся в живых, но Леофрик знал: они скоро вернутся, эти животные-стервятники и стервятники-люди, и продолжат свою черную работу.

Это началось не сразу. Сначала вдали что-то глухо ударило, словно раскаты грома.

Затем гром повторился, и рыцари, ясно расслышав глухой стук копыт, разом вскочили на коней, чтобы встретить противника, ибо они уже не сомневались: к ним скачет крупный кавалерийский отряд. Из лесов, окружавших Миденхейм, на них могли напасть только всадники.

Предательский туман, закрывший все поле, мешал определить, с какой стороны приближается враг. Леофрик насторожился, слыша, как все громче стучат копыта коней. Кто-то из младших рыцарей крикнул, что такой густой туман — это ненормально, что это наверняка козни темных сил. Однако взрослые и опытные воины лишь презрительно усмехнулись, и все же Леофрик чувствовал, что и они испытывают тревогу.