Кровью и жизнью (СИ) - Добрынина Елена

— Куратором? Не врешь?

Я начинала злиться, внутренне досадуя на внезапную откровенность одноклассницы. Еще не хватало перед всей этой компанией отчитываться.

— И за какие такие заслуги старший следователь решил взять под свое крылышко самого завалящего мага?— выступил вперед «шарнирный» Гленн с фирменной глумливой ухмылкой на лице.

Чего он не мог видеть, так это того, что упомянутый им следователь в это время шел по дорожке в сторону учебных павильонов, как раз за спиной их с Ханной компании. Заинтересованный услышанным, он остановился, сложив руки на груди, и внимательно следя за ситуацией, что явно не предвещало оратору ничего хорошего. Крошечные редкие снежинки, танцуя, опускались на темно-серый воротник его форменного пальто. Гленна же между тем несло :

— Может, дядюшка деньгами отдарился, чтобы племянницу не вышвырнули взашей? Или ...— в глазах парня появился уже совсем нездоровый блеск, — .. может сама отблагодарила по-женски, так сказать.. кто их, этих заносчивых праведниц разберет, а?

— А вот давай и проверим, — плечистый соратник Гленна неожиданно ловко оттеснил Милли и наглым образом прижал меня к своему боку за талию так сильно, что как ни пыталась я отодвинуться от него, ничего не вышло. Со стороны это выглядело как донельзя фамильярные дружеские объятия. Гленн же, одновременно с этим, вплотную подошел ко мне. Его глаза лихорадочно блестели, когда он щелкнул пальцами у меня перед лицом, и в руках его мгновенно появилось ледяное лезвие. Я отпрянула, точнее попыталась, но плечистый держал крепко.

— Я же предупреждал тебя, что со смазливыми гордячками порой случается всякое...

«Еще один мерзавец — водник», — пронеслась бесполезная сейчас мысль..

А в следующее мгновение я поняла, почему никто из присутствующих не пытался остановить этих двоих: кроме них, предвкушающих злодейство, все остальные присутствующие здесь, не отрываясь смотрели на Лестера Кингсли.

— Я увидел достаточно,— слишком спокойно для данной ситуации произнес старший следователь и как-то нехорошо прищурился.

В тот же миг лезвие перед моим носом рассыпалось ледяной пылью, хватка плечистого ослабла, а оба мерзавца осели на землю, трясясь мелкой дрожью с выражением немого ужаса в глазах.

Застывшая во времени словно муха в янтаре, даже не моргая широко распахнутыми глазами, я смотрела, как все так же спокойно приближается к нам старший следователь Магконтроля, как расступаются перед ним ученики, как, медленно танцуя, опускаются на плечи и рукава его пальто снежинки. Белое кружево на темно-сером.. красиво как.. И дались они мне, снежинки эти.

— … в порядке?

Оказывается, пока я вот так бездумно таращилась на снежные хлопья, мист Кингсли задал мне вопрос.

— А? — очень содержательный ответ, конечно.

— Эмма, вы в порядке? — чуть медленнее обычного произнес с-этого-дня-мой-наставник. — Посмотрите на меня, пожалуйста.

Я попыталась сфокусировать зрение и более осмысленно взглянуть на него.

— Да, все в порядке, — произнесла наконец.

Кажется, и вправду, отпустило. Только снег.. все идет и идет.

— Хорошо, — кивнул маг. И обратился к стоящим неподалеку Шейле и Милли,— Проводите мистресс Дженкинс в ее комнату.

И только затем обратил свое внимание на все еще поскуливающих на земле парней.

— Встаем, господа. И за мной к директору, отвечать за свои слова и поступки.

Приятели Стена прекратили подвывания, неловко барахтаясь поднялись на ноги и, ссутулившись, засеменили за старшим следователем.

— Источник помилуй, вот это дар! — произнесла Милли, когда они отошли на достаточное расстояние, а свидетели всей сцены, включая Ханну, начали расходиться по своим делам.

Шейла же деликатно взяла меня под локоть и спросила «Пойдем?». И я очень была ей благодарна за то, что не смотря на распирающие ее эмоции и желание прямо сейчас обсудить случившееся (об этом я могла судить по восторженным глазам и розовому румянцу на щеках, который возникал каждый раз, когда она волновалась), она не накидывалась сразу на меня с расспросами или восхищенными охами-ахами, а давала время прийти в себя.

Этой ночью мне снился снег. Мягкие белые хлопья ложись на темно-серые крыши домов. А в перламутрово-сером пасмурном небе полупрозрачным подтоном был разлит золотистый солнечный свет. Я все смотрела и смотрела в это небо и чувствовала на себе его взгляд, изучающий и очень спокойный.

На следующий день весь ШРАМ бурлил, все обсуждали произошедшее. Скандал вышел знатный, замять его руководству не удалось (как утверждали «знатоки» исключительно благодаря вмешательству представителя Магконтроля).

На уроке истории меня срочно вызвали к директору, и пока я шла к его кабинету в сопровождении секретаря, успела напридумывать себе сразу несколько причин этого вызова. Все они были весьма неприятны и влекли за собой необходимость оправдываться или давать показания. Реальность же оказалась намного проще.

В просторном кабинете миста Хортона было очень людно. Помимо самого директора школы здесь же присутствовал старший следователь, оба вчерашних неудавшихся злоумышленника, а также незнакомые мне прежде дамы и господа средних лет. Судя по тому, что сидели они вместе с Гленном и его приятелем, они являлись родственниками молодых людей.

— Добрый день, — в этот раз я не забыла об элементарной вежливости.

— А, мистресс Дженкинс, здравствуйте, — директор сказал это нарочито громко, — Я позвал вас потому, что мист Нокс и мист Бартон хотят сказать вам кое-что важное в свете произошедшего вчера. Верно я говорю?

Друзья-приятели неслаженно закивали опущенными головами, затем встали, сделали несколько неуверенных шагов мне на встречу. Куда только подевалось все кривлянье и лихой задор?

— Мы хотели извиниться за вчерашнее, — начал, что интересно, спортивного вида приятель Гленна. Сам «вертлявый» еще раз кивнул.

— Подробнее, мист Бартон, мист Нокс. За что конкретно вы хотите извиниться? — голос Лестера Кингсли звучал по-прежнему мягко, но вот взгляд, обращенный на парней, снисхождения не обещал.

— Ну.. за угрозы, — выдавил из себя «спортивный».

— .. за оскорбления, — произнес наконец хоть что-то красный как рак Гленн, — и за нападение... этого больше не повторится.

— Конечно, не повторится, — кивнул Кингсли, — иначе ни одно высшее учебное заведение страны не примет потенциальных преступников. Гарантирую это как представитель Магконтроля.

— Мистресс Дженкинс, вы принимаете извинения миста Бартона и миста Нокса? — вопросил все так же громко директор, очевидно, желая побыстрее покончить со всем этим?

Честно говоря, я была не в восторге от всего происходящего. Какое там моральное удовлетворение... Оба парня казались сейчас ужасно жалкими. Очень неловко было за них, и за всю ситуацию в целом. Я тоже хотела, чтобы эти все это поскорее закончилось, поэтому поспешно согласилась:

— Да, да, принимаю.

— Тогда больше не смеем вас задерживать, вы можете вернуться к вашим занятиям.

Так я и поступила.

А за ужином Шейла сообщила любопытные новости, которые узнала от Стена. Во-первых, Гленну с его приятелем (его, кстати звали Рэнди) грозило отчисление из школы и как следствие, запечатывание магии, ибо маги-недоучки — очень опасное явление. Но родители обоих молодых людей уговорили миста Хортона дать сыновьям еще один шанс (и, надо думать, пожертвовали на развитие школы крупные суммы).

Во-вторых, Бартоны и Ноксы наняли адвокатов и хотели доказывать, что «мальчики совсем не это имели в виду и что их спровоцировали». Но сложно утверждать что-то про «имели в виду», когда на месте присутствовал сильный маг-эмпат. Поэтому вся линия защиты развалилась сразу же. И, в-третьих (и об этом Шейла могла говорить не иначе, как с восхищением), мист Кингсли категорически запретил кому бы то ни было “допрашивать, тревожить и любым способом оказывать давление на его подопечную», то есть на меня. Поэтому меня не трогали, тогда как всех свидетелей некрасивой сцены (включая саму Шейлу и Милли) вызывали для дачи показаний.