Богатырь и Звезда Сварога (СИ) - Дубоносов Александр

В добрых глазах старушки хитро заплясали огоньки.

— А есть ли бабушка по близости ещё люди, инструмент бы попросить.

— Да где там? Одна я. Муж был, дети были, да нет уже никого… Черныш вот только остался.

Бабушка тяжело вздохнула и указала Яромиру сесть рядом.

— Железяка твоя есть, подойдёт? Я её тоже с болот принесла. Там, в предбаннике. Занятная вещица.

Нитки закончились, и она жестом попросила Яромира подать новый клубок из корзинки рядом со скамейкой.

— Ты мне вот что скажи: раз эта старая кляча с тебя глаз не спускает, то, что ты тут один делал?

Яромир без раздумий выложил бабушке всё про свадьбу, драку за Верею и последующее наказание старшины Рознега.

— Давно тебе пора была в люд выбираться! Погляди на себя! Статный молодец, как красив, как пригож… Пора и силушку богатырскую показать, чтобы тебя все знали, боялись и уважали! Давно пора! Ой, как давно! Старый, хитрый лис, никому житья не даёт… Теперь и тебе стоит узнать всю правду и про него. Что думаешь я в лесу прячусь? Всё из-за твоего старика. Я же, пока молода была, в Трёх дубах жила, врачевала, травничала, ворожила. Много добра людям делала, пока он не пришёл…

Руки и губы бабушки задрожали и от нескрываемого волнения по щекам побежали слёзы.

— Только этот колдун проклятый появился, как стали девки молодые по деревне пропадать. А он, весь такой притворный спаситель, тогдашнему старосте мысли попутал, заворожил, я-то знаю, всё знаю… Прилюдно в меня пальцем тыкал, гадкими словами называл, а они все кивали ему и верили! Меня же не сожгли только потому, что всем помогала… Понимаешь? Я людям жизни спасала, а со мной вон как… Только не моих это рук дело, хоть на чём тебе поклянусь!

— Ну же, бабушка, — Яромир осторожно приобнял старушку за плечи, в надежде хоть как-то успокоить. — милая, не роняй горькие слезы… Разве ж мог мой отец…?

— Ничегошеньки ты о нём не знаешь! Но я всё тебе расскажу! Мне податься совсем некуда было. Жив был тогда плотник Феодор, муж мой — покойничек. Я его от хвори излечила, он за мной в лес пошёл. Дом построил в этой глуши, сына родили и дочку. Сыночка родного болото забрало ещё маленького, а дочка ушла, как мужа не стало… А теперь — сам видишь, что тут сталось. Одна-одинёшенька… Руки уже совсем работу не дюжат.

Жалко стало Яромиру старушку.

— Да разве же мог отец честную женщину оклеветать? Быть того не может! В жизнь не поверю!

— Значит, не веришь, да?! — старушка вытерла лицо от слёз рукавом платья и, с обиженным видом, вернулась к вязанию. — Много ли он о себе рассказал? Кем он был до того, как в чаще обосновался?

Яромир попытался уловить хоть одно из хаотично всплывающих воспоминаний из детства, но всё оказалось тщетным.

А ведь правда, старик ни разу не говорил ни о своём детстве, ни о молодости.

Ни единого словечка о своём прошлом.

Почему он стал отшельником? Почему Траян такой? Откуда ему столько всего известно о тёмной силе?

И самое главное: почему старик так усердно прятал Яромира от мира. К чему так рьяно и упорно его готовил…?

— То-то и оно, мой хороший… Я всё про него знаю. Все его секреты и тайны! Только, кому расскажешь — никто не поверит. Я старалась! Я кричала об этом, падала знатным мужам в ноги, но те лишь смеялись и гнали меня взашей! За чудную принимали, умалишённую! Но нет, нет! Я всё вижу ясно, как чистый лист и мне страшно, Яромир, жуть, как страшно! Его ворожба сильнее, гораздо сильнее моей. Могуч колдун, душою чёрный, силою злой взращённый! В миг со свету сживёт и ухом не поведёт, коли ещё раз сама против него пойду, душегуб несчастный!

Яромир чувствовал смятение, едва сдерживал злость, волной накатившую на него от непонимания, где-же теперь кроется настоящая правда.

Да, старик был суровым, но всегда справедливым, и, в тоже время — полон тайн.

«Не мог же отец так… Была бы ведьмой, то, чего жизнь тогда спасла? Сварила, съела и был таков. Выслушаю её, а потом и с отцом потолкую…» — Яромирy нервно перебирал костяшками пальцев по столу.

От глубокого потрясения и полнейшего замешательства, он с психом дёрнулся и в сердцах хлопнул ладонью по столу, от чего неприятная, тянущая боль будто иглой пронзила ногу.

Гримаса боли скривило лицо Яромира и он вновь хотел погрузился в мрачные раздумья, но старушка всё никак не унималась…

Глава 11: «Тебя бы в скоморохи, а не в богатыри!»

— Болит ещё, значит живой? — добродушно улыбнулась старушка. — Кости молодые, кровь горячая, быстро поправишься! Не страшись меня Яромир. Мне ты ничего дурного не сделал, наоборот — вон какую услугу оказал! Ты ведь, как и я — всего лишь кукла в его руках. Беда-беда… Совсем, совсем ничего не знаешь. Он же и тебе лгал, обо всём лгал… Всё расскажу, но не сегодня. Сегодня сон ещё нужен. На столе в углу стоит отвар. Его выпей и ложись. Нужно силы набраться. Иди, Яромир, иди, утро вечера мудренее!

От круговорота мыслей у Яромира разболелась голова. Он ничего не смог ответить бабушке, только поклонился и вернулся в избу.

Бабушка действительно знала толк в травничестве, потому что лечебный отвар оказался приготовлен идеально. Даже старик настолько хорошо не варил.

В отваре чувствовались багульник, ромашка и мать-мачеха, но Яромир уловил вкус чего-то ещё. Он мог отличить почти все известные отвары, настойки и яды по вкусу и запаху. Старик научил. Но этот вкус Яромир не признал.

Только Яромир сел на край лежака, как его замутило и он провалился в сон.

Опять разбудил петух, но не как до этого — днём, сейчас на улице только-только зарозовело зарево рассвета.

Яромир встал и оделся.

Бабушки в избе уже не было, но на столе его всё так же ждала тарелка с пирогами и кувшин молока. Таких вкусных пирогов со свежей клубникой и перечной мятой Яромиру ещё пробовать не доводилось. Он быстро позавтракал и вышел на улицу.

— Гой еси, Яромир! — из пригона вышла старушка, держа на руке ветхое берестяное лукошко, доверху наполненное куриными яйцами. — Сил поднабрался?

«Самому интересно…» — Яромир постарался размяться.

Тело хоть и затекло от долгого лежания, но охотно поддавалось на наклоны и отжимания. Приседать было ещё больно, но он чувствовал, как стремительно возвращались силы.

— Ногу ещё тянет, а так вон! — Яромир встал на руки и прошёл так несколько шагов.

— Ишь какой! Тебя бы такого в скоморохи, а не в богатыри! Загляденье какой потешный бы вышел… Радуйся, что хоть болит, а то я уже думала, всё — придётся пилить, до самого хозяйства.

— Кстати про хозяйство… — поперхнулся Яромир и поспешил сменить тему. — Ты, когда меня нашла, бесёнка, худого такого, мелкого, не видела? А то плёлся за мной от самого болота. Боюсь, как бы кур твоих не повытаскал.

— У меня на это Черныш есть. — махнула рукой бабушка, поставив лукошко на край скамейки. — Мне с ним никакой зверь не страшен.

Тут же, из-за колодца, показался Черныш и сел рядом с лукошком.

Бабушка почесала его за ухом и кот громко замурлыкал. Стоило Яромиру протянуть руку, чтобы тоже погладить необычного кота, как тот вздыбил шерсть, зашипел и попытался цапнуть его за пальцы.

— У-у-у! Морда злая! — Яромир одёрнул руку и угрожающе замахнулся на кота.

— Ты Черныша лучше не стращай! Он обидчивый очень. Век не простит.

Кот бросил на Яромира гневный взгляд, фыркнул, спрыгнул с колодца и важно побрел в сторону сарая.

— Я же для тебя кой чего приготовила, обожди немного.

Бабушка потешно торопливо поковыляла в баню. Вернулась, держа в руках аккуратно свернутую ткань и завернутый в тряпки серебряный меч Яромира.

— Вот, тебе — рубаха. Негоже бабушку молодостью стращать. Хоть и старенькая, но ещё о-го-го, берегись! — бабушка звонко засмеялась и протянула Яромиру свернутую ткань. — Ну и железяка твоя…

Яромир развернул рубашку на свет.

Льняную рубаху украшал красный четырёхугольник с четырьмя лучами, в середине которого, вместо кристалла, как было на навершие меча, находился черный круг, пересеченный двенадцатью молниями.