Мир победившей Смерти (СИ) - Зверев Павел Александрович

— Пиво будешь? — спросил я, беря под контроль и эмоции и магию.

Костя кивнул, а я прогулялся до кухни, где в холодильнике всегда лежит пиво.

Мысли? Да не было их. Все проблемы, что крутил в голове, пока поднимался, как-то и испарились. Сейчас я просто не знал, что делать.

Уже передавая бутылку Кости, поймал его немного ироничный взгляд и внезапно успокоился. Он мой друг. И тот факт, что он изменился, этого не отменяет. Тем более есть один нюанс, который не дает мне покоя — во всем, что с ним происходит, есть и моя вина.

— Как оно? — спросил я, чтобы спросить хоть что-то.

— Ты знаешь, — улыбнулся друг, — лучше, чем когда-либо. Ты, смотрю, тоже на месте не сидишь? Ядро прокачал, деятельность бурную развел, с вояками на короткой ноге. Видной фигурой становишься, а, Юр? Даже Наталью Викторовну под бок перетащить смог, уважаю!

Если сначала его речи слова воспринимались нормально, то вот упоминать мою мать ему явно не стоило. Разряд молнии пронесся от кончиков пальцев правой руки к плечу и обратно. Возможно, угрозой его слова и не были, но Костя слишком хорошо меня знает, чтобы сболтнуть всё это просто так. Тем не менее, реакции на мою магию не было никакой. Только его взгляд, пожалуй, стал чуточку жестче.

— А ты неплохо так обо всем этом осведомлен, — хмыкнул я. — Что ж за месяц даже в гости не зашел? Я ведь искал тебя, думал, может помощь, какая нужна.

— Один раз ты уже помог, — тут же ощерился друг. — Больше не надо.

— Ауч, — хмыкнул я, делая глоток пива, даже не ощущая его вкус. — Жизнь ведь тебе спасал.

Неуловимым для глаза образом Костя вдруг изменился. Чуть запали глаза, челюсть стала массивнее, чуточку заострились и удлинились уши. Кожа на руках стала серой и грубой, а ногти удлинились на сантиметр другой и заострились.

— У благих намерений всегда одна дорога, — голос у друга тоже изменился. Стал более низким, с явными шипящими нотками. — Сила это всегда приятно. А сила, с которой мало кто может соперничать, приятнее вдвойне. Только вот у всего есть своя цена. Скажи, друг, ты бы принял «такую» силу? Когда в моменты тебе сносит крышу настолько, что даже родные кажутся лишь аппетитным куском мяса? Когда ты не можешь себя контролировать, особенно в моменты голода? Когда люди, вокруг тебя, только лишь вместилища такой притягательной маны? Словно бурдюки с холодной водой, посреди тысяч километров песков. И ты мне еще будешь что-то говорить про помощь?

На последних предложениях Костя и вовсе потерял человеческий вид, превратившись в то существо, что я видел тогда, у поселка. Но в этот раз он очень быстро взял себя в руки, и до белых костяшек сжав кулаки, откинулся на спинку кресла. Секунда, другая и вот передо мной снова тот человек, с которым мы дружим уже лет десять. И я вижу, как он борется с той тварью, что сидит внутри него. С тем монстром, который оказался внутри его мыслей именно по моей вине. Черт.

Давненько мне не было так херово. Я такой человек, что зачастую проецирую на себя проблемы других. Да и не только проблемы, а перенимаю само их мировоззрение, мысли, переживания. Вот и сейчас только лишь на мгновение попытался понять, какого это и тут же прикрыл глаза. Мне повезло — я получил доступ к магии, а вот для Костяна всё сложилось иначе.

— Кость, — начал, было, я, но был нещадно перебит.

— Ой, да завались уже, — с насмешкой махнул он рукой. — Помнится, должок за тобой. А то с работой у меня теперь проблемы, так что денжатам был бы рад.

Без лишних слов я достал из кармана бумажник и протянул ему карту. Её Палыч забрал у Ратнера, когда ездил оформлять свою, именную.

— Там сорок лямов, — бросил я тихо.

— Хо, — выдохнул Костя удовлетворенно. — Что ж, этого должно хватить. И да, Юр, просьба у меня к тебе будет.

— Ну, — бросил я недовольно.

Тут ведь даже додумывать не надо, в текущей ситуации я выполню всё, что от меня зависит, и даже сверху накину.

— О Машке позаботься, — бросил он. — А то, знаешь ли, я не уверен, что смогу быть рядом. Да и не примут меня такого.

Господи, как же дерьмово.

Громкий требовательный стук в дверь прервал возможную паузу. И видя, как напрягся Костян, по моей спине пробежали неприятные мурашки.

— Ждешь кого? — спросил он вроде бы спокойно, но его изменившееся лицо не позволило меня обмануть.

— Нет, — покачал головой. — Жди. Сейчас всё решу.

Поднимался я, с настолько тяжелой головой, что, казалось бы, без промедления спущу гостей с лестницы. Дверь открывал резко, в глубине души надеясь, впечатать её кому-нибудь в морду. Только вот стоило мне увидеть, кто стоит с той стороны, как все мысли выдуло нахрен.

— Юрий Владимирович? — спросил мужчина, лет сорока, в военной форме и с погонами полковника. — Нам бы поговорить.

И вроде он улыбнулся, правда, улыбка, скорее дежурная, не несущая в себе ничего, кроме фальши. А вот стоящие за его спиной индивиды не испытывали нужды в такой мелочи, как улыбка. Один в штатском, с неприятной полуулыбкой на лице, и одутловатой мордой работника скотобойни. Двое прямо-таки вояк, не то чтобы в форме, а полной боевой выкладке. Был и еще один, стоявший чуть выше на лестничной клетке. Тоже в штатском, замшевое пальто, туфли, начищенные до блеска, и скука на холеном лице.

— Пришли передать тридцать сребреников, а, Юр? — голос Кости из-за спины стал тем самым камешком, что зачинает лавину.

Один из вояк, что стоял ближе всего, увидел Костю, и глаза его вмиг расширились. Он вскидывает калаш, который, кстати, с какого-то хера держал наизготовку и нажимает на спусковой крючок. Всё, что успеваю, так это сделать шаг и ударом увести ствол оружия в сторону. Дульная вспышка режет по глазам, а грохот от выстрела оглушает на левую сторону. И тут же из-за спины тихое рычание, что рвется вперед. Успеваю пустить молнию по венам, что сосредотачивается в ладони правой руки. Разворот вокруг своей оси и наэлектризованная ладонь ударяет Костю в грудь. Вспышка и того откидывает метра на два внутрь квартиры.

Твою мать!

Подстегнутый молнией, мозг заработал вовсю. Прямо здесь и сейчас может случиться бойня. Бойня, последствия которой ничего хорошего за собой не принесут.

Еще разряд!

Молния устремилась по телу, выбивая все мышцы на максимум своей активности. Мозг словил приход, и мир вокруг меня превратился, словно в детскую раскраску. Полковник — пустой, черно-белый, как и двое военных за его спиной. Тот, что стоял за ними — фиолетовый, а на лестнице — оранжевый. И стоило только раздаться выстрелам, как цветные шарики в их груди вспыхнули, собирая вокруг себя квинтэссенцию родной палитры.

Да пошли вы к черту!

Молния сорвалась с левой ладони и толстым пучком устремилась к оранжевому. Рев сзади и толчок меня в спину. Больно! Словно тяжеленный брус приходится в спину и хорошо, что за мгновение до удара рев предупредил меня о нем. Успеваю молнией запустить туда поток магии, и это чуть нивелирует силу удара. Тем не менее, силу инерции никто не отменял и меня, словно шар из кегельбана метнуло в толпу вояк. Еще успеваю отметить черный крылатый силуэт, что буквально вбивает фиолетового в стену. Хлопок! И тягучая волна спрессованного воздуха расходится в стороны, сбивая со стен подъезда штукатурку и заставляя одну-единственную лампочку лопнуть от переизбытка давления.

Звон в ушах не самое худшее, что могло случиться. Снова разгоняю тело посредствам магии и выхватываю общую картину произошедшего. Мир замедляется, позволяя оценить большую часть деталей. Два солдатика представляют из себя отбивную, но вроде бы дышат. Полковник, кажется, кончился. Слишком уж шея под неестесвенным углом. А вот два светлячка живее всех живых. Правда, кажется, ненадолго. И если оранжевый после моей молнии, тряся головой уже осматривается, то вот фиолетовый готовится стать ужином для моего друга.

Отталкивался от стены я без сомнений. Разгон тела на пределе и удар заряженным кулаком в височную долю крылатого вампира. Костю бросает о перила, а после по ним же вниз по лестнице. И в этот момент меня сносит с места поток ревущего пламени. Не знаю, за счет чего успеваю среагировать и накачать тело молнией, но пламя лишь неприятно обжигает, хотя должно было сжечь в пыль. Успеваю отметить голубоватое свечение вокруг себя, но это всё мельком. С нижней лестничной площадки вырывается смазанный темный силуэт, что напрочь снося перила, врезается в оранжевого. Снова хлопок, только уже глухой и вместо волны тягучего воздуха — пламенный вал. Только вот на этот раз он спадает, не добравшись до меня пары десятков сантиметров. И практически сразу стало понятно почему.