Касание Воды (СИ) - Липарк Михаил

Порывшись в своем худом кошеле, он все-таки достал из него и вручил мне несколько сетимов. Тогда, сдержав слово, я показал ему популярный фокус с картой, которую зрителю нужно было запомнить, и потом из всего множества карт, лежащих рубашкой кверху, я достал именно того золотого волка, которого он все время держал в голове.

— Ты смеешься надо мной, старик? Этот фокус не знают лишь дриады, лишенные всякого общества в своих лесах. Возвращай монеты или показывай что-то, чего я еще не видел.

К тому моменту у нашего стола собралась целая толпа зевак, и они были готовы сейчас разорвать меня точно так же, как минуту назад носить на руках за подаренное представление. Честно сказать, меня всегда поражала эта кровожадная особенность публики, потому как по отдельности каждый из людей, составляющих эту массу, был не способен ни на проявление позитивных эмоций, ни на проявление противоположных.

Конечно, я слегка растерялся от поставленного ультиматума и быстротечно вел счет в уме, смогу ли расплатиться с корчмарем, если сейчас верну честно заработанное золото.

— Долго думать будешь, фокусник? Я тут до Дня Петуха сидеть не собираюсь. Если вино в бочках скиснет, то король с меня шкуру сдерет. И со всех, кто позарится на добро, что у меня на телегах. — Он разделил с толпой направленный прежде только на меня суровый взгляд и добавил: — Если захотите пойла того, что я в Дастгард везу, то будьте любезны на День Петуха в столицу пожаловать. Его Величество велел платы в день праздника не брать.

Толпа загудела, вероятно, обрадовавшись известию, но не расступилась в надежде закончить смотреть, как ваш скромный слуга терпит фиаско. Однако я, услышав столь радостные вести и быстро заключив, что вся моя цирковая труппа ни за что не пропустит великий праздник в самой столице, мгновенно создал иллюзию.

— Господин. Примите мои извинения за то, что не удовлетворил тех потребностей, в которых вы нуждались, заказав мне фокус. Я непременно верну вам деньги, но только после того, как вы обратно натянете свои штаны.

Вероятно, все-таки не поняв моего тончайшего намека, мой собеседник встал из-за стола и небрежно схватил меня за ворот. В этот момент толпа, как я и рассчитывал, разглядела иллюзию и разразилась хохотом, смущая бедного путника и указывая на его промежность, где все сморщилось настолько, что даже самый бедный на мужскую самодостаточность горожанин теперь возгордился бы тем, чем его не обделила, а, получается, даже наградила матушка-природа.

Раздосадованный торговец выбежал из корчмы, сверкая своим, ну или моим, наколдованным задом.

Я быстро собрал все пожитки, которые, к слову, уместились на одном коне, и поскакал на юг, преисполненный надежды после долгой разлуки наконец-то встретить свою дочь.

Через несколько дней я остановился на выселках Дастгарда в корчме «За пазухой у короля». Признаться, заведение было наисквернейшим местом после всех представленных в Аарде, в которых я изрядно выиграл денег и провел времени. Однако на день раньше в городе появляться не было никакого смысла, да и за комнату в захудалой корчме я бы отдал втрое меньше, чем расщедрился бы в столице.

И вот я открыл дверь внутрь, и меня тут же окатило запахом ядреного перегара и чеснока, на который местные слетались как мухи на…

***

Ронар Инстад резко остановил рассказ, сосредоточив свое внимание на кувшине с вином, из которого уже наполнял свой бокал, затем поставил сосуд на место и пригубил добытого напитка.

— Чудесные птицы! Будьте добры, подскажите, что это за вид? Я таких отроду не видел, но, клянусь, если их слегка приукрасить… Такое представление будет пользоваться успехом!

По перилам балкона скакала маленькая птица с ярко-зеленой грудью, синим оперением на крыльях и совершенно черная во всех остальных местах. Разве что вокруг глаз словно нарочно кто-то нарисовал два белых круга.

— Это килиус. Птица довольно редкая, и… это одна из причин, почему я люблю здесь ужинать. Продолжайте.

— Килиус… — Ронар Инстад в задумчивости пригубил вина. — Очень интересно. О чем это я? Ах да.

***

Народу внутри «За пазухой у короля» было немного, а то и понятно — солнце еще стояло высоко.

Я заказал сразу две кружки пива и расположился по соседству с одним из столов, за которым забулдыги, не знающие другого развлечения, кроме как круглосуточная игра в бландж, доигрывали очередную партию, отмечая это громкими возгласами выигрывающих и тяжелыми вздохами потерявших все до последнего сетима.

Карточная игра всегда была для меня одним из самых легких способов заработка, потому как иллюзия простых комбинаций в бландже не составляла особого труда. Поэтому я посмаковал пенного и, прежде чем бросить вызов завсегдатаям, удостоверился в том, что они уже как следует налакались и готовы принимать и поднимать ставки.

— Новичков берете, господа? — спросил я, когда подошел к столу с разложенными на нем картами и почувствовал, как пиво ударило мне в голову.

— Катись отседова!.. Господин! — пьяницы нагло осмеяли мою тонкую натуру и принялись грохотать на весь зал.

Пара кружек пива за мой счет плюс демонстрация ситемов в кожаном мешке — и через несколько минут мы уже были лучшими друзьями, а к вечеру я утроил свое имущество, отправив мужиков по домам объяснять женам, почему сегодня их дети лягут спать голодными. Не судите строго. В такие времена каждый должен сам заботиться о своей шкуре и тем более думать, что он делает.

И вот я сидел за все тем же столом, пересчитывая свои честно заработанные деньги, когда услышал неподалеку до боли знакомый голос. Обладателем этого голоса оказался тот самый странник, чьи портреты были развешаны вдоль всего большака, и один из таких второсортных рисунков красовался за прилавком корчмаря. Кстати сказать, настолько было скверно нарисовано, что если бы я не обладал логикой и не использовал ее вкупе с собственными знаниями, то ни за что бы не догадался, что я встретил того самого паренька, что спас меня в Аарде.

Перевязанный глаз, чтобы не выдать собственной принадлежности к касте странников, капюшон, но, самое главное, я признал сапоги, о местонахождении которых сообщил ему лично, и таких вторых не сыщешь во всей Неймерии.

Господин и две его спутницы, замышляя какой-то коварный план, совсем потеряли бдительность и, после того как покинули свой стол, даже не предположили, что корчмарь признал моего прежнего спасителя не по портрету, а, вероятно, по слишком вызывающему поведению, и теперь обязательно должен был сдать его владыке королевства. Не ради собственной репутации, а ради денег. К тому же ради тех денег, которые могли бы принадлежать мне.

Часто я мог совладать с собой ради дружбы, но этот раз не оказался исключением для пылающей в моей груди жажды наживы, которая против собственной воли овладела моим разумом. И тогда я затеял самое грандиозное представление в своей карьере, после которого и решил податься за море на покой и писать свои мемуары на старости лет. Может, и эта история обретет очертания на страницах какой-нибудь книги, когда все это закончится.

Зная, что вести уже отправлены в Дастгард, я расположился на скамье перед корчмой в ожидании скорого приезда городской стражи за странником. Охмелевший люд бродил туда и сюда, хлопал скрипучей тяжелой дверью, некоторые менее экономные путники умудрялись взгромождаться на своих коней и теряться где-то за горизонтом меж огней Дастгарда в поисках ночлега.

Достаточно времени прошло до тех пор, когда я увидел конвой с королевскими знаменами, так и желающий спугнуть свою добычу — лев, коим принято считать короля Рогара Вековечного, вцеплялся в глотку дракону, коими принято считать всех из династии Уйлетанов. Огромное облако пыли, которое кони из королевской конюшни выпускали из-под своих копыт, было призвано показать чрезвычайную торопливость и крайнюю важность миссии всадников всем любопытным.

Лишь завидев конвой, истинное задание которого представлялось мне достаточно четко, я наколдовал образы странника и его друзей. Посадил их на лошадей и спешно, ускользая прямо из-под носа присланных рыцарей, принялся уводить иллюзию прочь от города.