Волхв (СИ) - Бадевский Ян

Кусаригама.

Отклоняюсь назад. Врубаю «дополнительное ускорение». Серп выбивает из стены искры, вычерчивает глубокую черную борозду. Похоже, всё оружие шиноби переделано зачарователями. Сплошные усиления, мне такое и не снилось.

Ранг противника определить не могу.

Он что, неодаренный?

Точнее — она.

И «отвод глаз» не очень-то работает. Ощущение такое, что шиноби раздобыл церковную артефакторику. Впрочем… чему тут удивляться? На черном рынке хватает игрушек, запрещенных Церковью. Всегда найдутся ренегаты, желающие подзаработать. Или крысы внутри самой системы.

Кусаригама заходит на второй виток, цепь удлиняется.

Выставляю «уплотнение». Это слегка притормаживает серп, но лезвие всё равно пререзает защиту. Да что ж такое? Прорываюсь вперед на «раскладке», оказываюсь внутри периметра раскручивающейся цепи, наношу два резких удара в корпус, усилившись «карающей дланью», отступаю за спину убийцы. Бью наугад локтем с огненным усилением, прыгаю в «раскладку», разрываю дистанцию.

Кама дважды прорезала точку, где я стоял.

Спасла «раскладка».

Развернувшись на носках, швыряю в девушку «вьюжное копье» и тут же выставляю перед собой «огненный щит». Стена багрового пламени озаряет коридор, уплотняется в некое подобие плазменного экрана. Фундо, ударный груз, пробивает преграду и летит к моей голове. Пригибаюсь, ухожу в нижнюю стойку. И выбрасываю вертикальный «пресс». Техника обтекает корпус шиноби.

Я не чувствую ранга.

Это невероятно.

Сучка двигается быстро, игнорирует стихийные атаки. За поворотом слышны звуки ударов, свист лезвий, а потом до меня доходит волна холода. По дальней стене ползут ледяные щупальца.

Похоже, мне на выручку спешит Арина.

Не уверен, что она успеет.

Запускаю эфирную чакру. Удается перерубить кусари. Груз катится по полу, бок пронзает острой болью. Что? Серп с обрывком цепи, вращаясь, задевает меня по касательной. Полный игнор всех магических полей. Рубашка и брюки начинают пропитываться кровью, всё плывет перед глазами.

«Контроль тела».

Убираю боль.

Девушка резко сокращает дистанцию, в ее руке — изогнутый керамбит. Взмах на уровне моего горла. Уклоняюсь, правой пяткой пробиваю в колено. Встречаю пустоту.

Керамбит вновь чертит смертоносную траекторию.

Уклоняюсь, но недостаточно быстро — на щеке остается порез.

И тут начинается.

Серия молниеносных взмахов. Шиноби игнорирует прямые удары, целит в корпус, кисти, артерии на предплечьях, горло, сухожилия. Я с трудом успеваю выставлять блоки, шагами и подшагами рвать дистанцию. Она везде. Керамбит проводит линию по моей руке и животу, награждая за медлительность болевой вспышкой. Вспарывающий удар снизу вверх на возврате. Блок, проскальзываю вперед, захожу за спину, бью локтем в затылок. Сучке хреново, но она быстро восстанавливает равновесие, плавно разворачивается, идет на сближение. Всё — молча, без пауз.

«Каменная броня».

Вкачиваю в щит вагон эфира.

И, похоже, срабатывает.

Быстрый силуэт рядом. Взмахи, блоки, работа на всех уровнях. Я чувствую удары по предплечьям, животу, внутренней стороне бедра. Два тычка в бок, один в шею. Нож выбивает искры из брони, но до плоти не добирается.

Справа в висок.

Снизу в подбородок.

Блок, уклонение. Я опять запаздываю! На скуле — кровоточащая рана. Я в «ускорении», но вражина атакует с невероятной скоростью. Пропускаю через шиноби электрический разряд. Вот оно. Телку скручивает, корежит, она бьется в конвульсиях. Больше энергии.

Керамбит падает на пол.

Добиваю «полосой жара».

Шиноби быстро обугливается, осыпается пеплом на гладкое покрытие. Боковым зрением вижу тени, сражающиеся в трех метрах от меня. Арина схватилась с кем-то юрким и неуловимым.

Мне плохо.

Сползаю по стене на пол. Много крови. Первые удары керамбита достигли цели, я слабею. Тут уже «контроль тела» не поможет, мразь вскрыла мне артерии. Из последних сил замедляю метаболизм, притормаживаю пульс.

Крики, быстрые шаги.

Меня переворачивают, орут в ухо.

Я бы сейчас применил «био», но сознание проваливается в черноту. Не могу сосредоточиться, понять, что происходит.

— Держись!

Множество голосов, лица расплываются. Кажется, я вижу Арину, Диму и кого-то из администрации. Хостес? Не уверен. Перед глазами всё плывет.

Я теряю сознание.

Обрывки фраз, странные видения, цветные пятна. Словно затягивает в омут, голова кружится, мысли растворяются…

А потом я выплываю.

Тьма разорвана в клочья, я сижу в салоне «Бромлея». Дима Горовец за рулем. Стаса не видно. Справа от меня Арина, слева — целитель Ринпун-тобгял. Понимаю, имя дурацкое, но мужик родился в Тибете. Я нашел мастера Ринпуна в Дели — тот прозябал в нищете, перебиваясь случайными заработками.

Ладони Ринпуна светятся желтым.

За окнами машины проносятся городские огни.

— Прошу вас, не двигайтесь, — говорит Ринпун по-японски. — Я нормализую кровоток и снимаю последствия ранений.

Чувствую приятную слабость во всем теле.

Горовец старается вести «Бромлей» мягко — никого не обгоняет и не подрезает. Скорость средняя, в салоне тепло. Еле слышно бормочет радиоприемник.

Я в том же костюме, что выбрал для встречи с Вероникой Данзас. Рукава пиджака порезаны, манжеты пропитались засохшей кровью. С рубашкой и брюками дела обстоят еще хуже.

— Рассказывайте, — нарушил я затянувшуюся тишину.

— Что рассказывать, — бросил через плечо Дима. — Я говорил, мне эта затея не нравится. Бодигарды не должны отпускать клиента…

— Мы положили троих, — добавила Арина.

— А что с Вероникой?

— На нее тоже напали, — сообщил Дима. — В лифте.

Я выругался сквозь сжатые зубы.

— Просил же, — укоризненно произнес Ринпун.

Да, напрягать пресс, чтобы усесться поудобнее, было не лучшей идеей.

— Выжила?

— Удивительное рядом, — фыркнул Горовец. — Там была лютая мясорубка. Оба телохранителя мертвы, шиноби утыкан обломками камней. Точнее — каменными иглами.

— Конечно, — ухмыльнулся я. — Данзасы — адепты земли.

— Вероника — Мастер, — напомнил Горовец. — И ее подпитывали. В общем, она окуталась высокоуровневой «каменной броней» и в два счета расправилась с убийцей.

— Там был один шиноби? — уточнил я.

— Это лифт, — Арина закатила глаза. — В кабинах работают лучшие из лучших. Похоже, твоя новая подружка — отменный боец.

— Ей повезло, — отмахнулся я, игнорируя «подружку». — Против этих говнюков не работают почти все ауры. Только «каменная броня».

— Но ты не сразу ее включил, — констатировала жена.

— Я начинал с кинетики. А вы не так бы поступили?

— У них зачарованное оружие, — вздохнула Арина. — Смотри.

В руках Арины блеснул тот самый керамбит, которым меня пытались отправить к праотцам. Изогнутое серповидное лезвие, плавно перетекающее в рукоять. Вместо отверстия для темляка — кольцо. Я вспомнил, как девушка-шиноби вращала нож в руке, продев в это колечко указательный палец. Ладони убийцы ставили блоки на мои удары, делали ложные выпады, атаковали короткими взмахами. Всё — по криволинейным траекториям.

— Можно?

Нож оказывается в моей ладони.

Упор для большого пальца вынесен на кольцо. Накладка ребристая, прорезиненная, с выемками для пальцев. Острие тонкое, словно кошачий коготь. Лезвие расширяется к пятке и врастает в ограничитель. Рукоять и клинок угольно-черные — явно для ночного боя.

— А что они метали? — задумчиво вдеваю указательный палец в кольцо, сжимаю рукоять. Хват очень специфический.

— Сюрикены, — бросает через плечо Дима.

Перед глазами прокручиваются кадры боя, который я чуть не проиграл. Мне очень многое не нравится. Начну с того, что я пропустил больше ударов, чем думал. Что-то не заметил на адреналине. Что-то погасили ауры и щиты. И всё же, меня имели, как школьника. Мои удары на «дополнительном ускорении» блокировались, причем столь искусно, что я не всегда понимал, как это сделано.