Стивен Эриксон - Увечный бог

  - Может быть, Чистый, следует подождать тяжелую пехоту. Они там приготовились.

  - Ждать не будем, - возразил Грозный. - Холм слишком невелик, чтобы вместить опасное число войск. На заре мы построимся и атакуем.

  - Они сдадутся.

  - Если даже так, я казню всех.

  - Чистый, вы заставите их встать на колени перед нашими клинками?

  Брат Грозный кивнул. - А закончив здесь, мы вернемся к Брату Высокому и Сестре Свободе - возможно, встреченный ими противник оказался более опасным. Если нет, мы перестроимся и поведем три армии на север, чтобы уничтожить третью угрозу. А потом... мы возьмем Великий Шпиль.

  Хагграф отошел, чтобы передать приказ ротным командирам.

  Брат Грозный смотрел на далекий холм. "Наконец-то мы с этим покончим".

  Больше Некуда сошел с валуна и присел, чтобы поправить кожаные обмотки.

  Скрипач хмуро поглядел на панцирника, потом на Бадана Грука.

  Сержант пожал плечами: - Просто удача, капитан: у него самые зоркие глаза.

  - Солдат, - позвал Скрипач.

  Больше Некуда оглянулся и улыбнулся.

  - Капитан хочет знать, что ты видишь, - пояснил Бадан.

  - Мы окружены. - Солдат принялся тянуть край сорванного ногтя.

  Скрипач сжал кулак, поднял над головой и опустил руку. - Много?

  Больше Некуда поглядел и снова улыбнулся. - Мож, три тысячи. - Он сорвал ноготь и поднес к глазам, словно ценный трофей. Стряхнул кровь.

  - И?

  - Клепаная кожа, капитан. Полоски железа. Кольчуг мало. Круглые щиты, копья, дротики, кривые мечи. Есть лучники. - Он стер кровь с пальца ноги, но тот все равно снова стал красным.

  - Они готовятся к атаке?

  - Нет еще. Чую запах пота.

  - Да ты что.

  - Долгий переход.

  - И лучший нос, - провозгласил Бадан Грук.

  Больше Некуда сунул ноготь в рот и начал сосать.

  Скрипач со вздохом отвернулся.

  Небо на востоке светлело, став почти бесцветным; над горизонтом тянулись серебристые и бурые полосы. Звук шагов солдат Колансе тихим шелестом накатывал со всех сторон. Враг занимал позиции, готовил оружие и щиты. Ряды стрелков встали лицом к холму.

  Сержант Урб слышал, что командор Еж что-то втолковывает дюжине своих лучников, но слов не разбирал. Он пошевелил тяжелый щит и встал поближе к Хеллиан. Ибо не мог оторвать от нее глаз. "Нынче она такая красивая. Такая чистая и ясная. Ужасная правда, но мне она больше нравилась прежней - птицей, что влетела прямиком в каменную стену. С такой у меня был шанс. Пьяная женщина примет любого, точно, пока ты за ней подчищаешь, пока приносишь деньги на выпивку".

  - Закрыться - они близятся!

  Он встал на свое место.

  Услышал голос Скрипача. - Еж!

  - После первого залпа!

  Далекое дзынь. Приглушенный свист, стрелы вдруг начали втыкаться в почву, отскакивать от камней. Раздался крик боли, послышался хор крепких выражений.

  Урб поглядел, проверяя, в порядке ли она. Две стрелы вонзились в щит, на лице была милая гримаса удивления.

  - Люблю тебя! - крикнул Урб.

  Она выпучила глаза. - Чего?

  И тут воздух наполнился низким свистом. Он увидел, как Хеллиан присела - но это были не стрелы. Урб выглянул из-за края щита и увидел отряд лучников на земле, они извиваются... к холмику спешит один из Ежовых Сжигателей: плечи в торфе, мундир испачкан серовато - бурой грязью.

  Вырыл ямку, да? Бросил в стрелков богами клятую гренаду".

  Еж крикнул: - Лучники вниз!

  - Боги подлые! - заорал кто-то. - Ваша синька? Они сгнили до костей!

  Подняв глаза, Урб убедился в точности этих слов. То, чем забрызгали лучников, пожрало их плоть. Даже кости и колчаны стали жижей.

  Теперь из строя вышел офицер, высокий и белокожий.

  Капрал Пряжка подлезла к Урбу. - Это ж один из них, Зассейлов?

  - Ты! - крикнула Хеллиан, тыкая пальцем в Урба. - Чего ты сказал?

  Форкрул Ассейл взревел - невозможно громко, так, что звук молотом ударил по холму. Урба вбило в землю. Он вцепился руками в уши. Второй рев...

  Он показался более тихим, словно заглушенным.

  Дрожащий голос поднялся из ближайшего окопчика: - Червь говорит тебя сдохни, Ассейл!

  - Это опять твой запах, Борот?

  Урб развернулся и встал, хотя только на колени.

  Он видел Форкрул Ассейла. Видел, как тот заревел снова - но звук был едва слышен.

  Взлетел камень, упав рядом с Чистым, подпрыгивая снова и снова. Вражеский командир, однако же, вздрогнул. И отвернулся.

  - Они идут!

  Голос Хеллиан раздался ближе и громче: - Чего сказал?!

  Он обернулся. Капрал Пряжка лежала между ними, глядя то на одного, то на другую.

  - Кто вы, во имя Худа?

  - Люблю тебя! - заорал Урб. Увидел восторженную ухмылку и полез через Пряжку; Хеллиан рванулась навстречу, прижав губы к губам.

  Придавленная весом Урба Пряжка извивалась и визжала: - Идиоты! Враг близко! Сойди с меня!

  Каракатица смотрел на близящиеся шеренги. За двадцать шагов блеснули дротики, ударились о поднятые щиты - и тут же, по сигналу командиров, коланцы рванулись в атаку вверх по склону.

  Сапер высунулся из окопа. Арбалет звякнул, толстая тетива загудела, овеяв щеку. Он заметил, что болт поразил вражеского взводного в горло. Остальные морпехи тоже стреляли по набегающей толпе. Тела падали, застревая в расселинах.

  Сапер положил самострел позади, взял щит, просунул руку в ремень, вытащил короткий меч. Все четыре движения - до того, как враг упал наземь. - Держись и дави! - заорал он, вставая перед первым коланцем.

  Стрела пришпилила левую ногу Лизунца к почве, но ведь он и не намеревался отходить. Показавшийся перед ним солдат споткнулся. Лизунец надавил щитом, одновременно вбивая навершие рукояти меча в шлем, давя кости. Когда он отвел руку, шлем прилип к мечу.

  Его коснулось копье, он отбил его шлемом, обеими руками выбросил щит, плюща врагу лицо. Едва тот попятился, Лизунец ударил в живот. Вытащил оружие, начав рубить другого коланца - похоже, они были уже везде.

  Он так и не увидел копья, проколовшего шею и горло.

  Корик выругался, стряхивая с руки обломки щита. Снял с перевязи длинный сетийский нож, пнул того, кто разбил ему щит, и вовремя увидел следующего.

  Лезвия сверкнули - более тяжелое отбило выпад копья, второе пронзило кожаный доспех, погрузившись в грудь коланца и выйдя наружу. Когда солдат зашатался и упал, Корик наискось рубанул мечом по шее так сильно, что рассек ключицу и три ребра. Лезвие застряло в грудной кости.