Приключения Гринера и Тео. Трилогия - Евгения Петровна Белякова
«Нет, – вспомнила она, – он говорил о том, чтобы подумать. „Поварить котелком“. Ну вот… я думаю. А о чем надо думать? О Рике? Пока мы вроде разобрались… Он все-таки уникальный человек. Если б мне женщина, к которой у меня чувства, сказала „Подожди незнамо сколько времени, пока я решу, чего хочу“, я б ее придушила. Ну, легонько. А он согласился на такие условия безо всякой задней мысли. Это и есть любовь? Умение ждать, сколько потребуется? Или это просто терпение? В таком случае, у меня его маловато. Но странно – я головой понимаю, что поступаю не слишком-то красиво, если посмотреть на ситуацию со стороны, но никакое чувство вины меня не гложет. Это, наверное, потому что он так… легко все воспринял. Удивительная личность. Бард, шпион, жрец двух религий… кстати, о религиях – еще и посланец Близнецов…»
Тут по спине у Тео пробежали мурашки. Посланец Близнецов. Как она могла забыть? Вдруг ее внутреннему взору открылось что-то… какая-то смутная догадка. Нет, она не сомневалась в искренности чувств барда, и знала, что приказ богов был поводом для него приблизиться к «врагу», а вот любовь – если это была она, – родилась куда раньше… Нет, что-то было такое, особенное в этой мысли о Близнецах. Она все никак не могла нащупать…
Вигель и Тель сказали ему, чтобы он сопровождал ее. И помогал во всем. Но в чем «всем»? Когда Рика чуть не убил Охотник и ему явились боги, Тео даже половины не знала того, что знает сейчас. И планов у нее никаких не было. Неужели боги предвидят каждое ее действие? Но это невозможно. Люди не марионетки, разве что…
Понимание оказалось довольно болезненным. Затылок заломило, будто к нему приложили кусок льда, а сердце забилось быстрее.
– Ох, Рик… – прошептала Тео в темноту. – Твои Близнецы, пожалуй, самые Серые из всех Серых, когда-либо существовавших в нашем мире.
Она знала, что предопределения не существует. Но зато есть связь – причина и следствие, поступок и ответственность. Ей ли не знать, когда она сама пользовалась этими связями, ткала нити реальности, сплетая их таким образом, чтобы события выстраивались в нерушимую цепочку…
– Демоны меня дери. – Снова вслух прошептала она. – Вот значит как…
Знание это ничего не меняло в ее решении. А вот в решимости – да.
Сотнями миль южнее, в столице, Гринер готовился ко сну. Алиль, которому Шезара, судя по всему, передала свои полномочия по присмотру за королем, настоял на том, чтоб Дориан принял ванну. Несмелые возражения «Ну, я же купался три дня назад» натолкнулись на почтительный, но одновременно суровый взгляд советника.
– Я понимаю здесь на Севере, бедняков, у которых в домах холодно и, часто купаясь, можно простудиться. – Сказал он, своим неотвратимым наступлением шаркающих остроносых туфель загоняя юношу в ванную. – Но вы, король, три камина, огонь горит, тут жарко, как у меня на родине! От вас мышами пахнет! Кстати, почему?
– Нипочему, – буркнул Гринер, сдаваясь и стягивая рубаху.
– Вот-вот! – победно сказал Алиль и, задрав подбородок, удалился.
Гринер закончил омовение, переоделся в чистое исподнее и явился в спальню. С грустью посмотрел на пустую кровать, но, сообразив, что чувство это принадлежит не ему, а Дориану, отмел его прочь.
«Раньше такого не было. Ощущения и эмоции были… моими», – подумал он.
«Я прошу прощения, это случается непроизвольно»
«Да уж», – ворчливо подумал Гринер.
«Мне кажется, это начало происходить после того, как ты… пустил меня ближе. Когда…»
«Да, когда Шезара приставила мне нож к горлу, помню».
«Не сердись. Хотя – сердись. Это уж точно твоя эмоция»
«О, теперь ты будешь язвить до утра. Такого раньше не бывало. Тоже появилось после того, как я пустил тебя ближе?»
Дориан не ответил. Гринер вздохнул, извинился мысленно перед королем и, не дожидаясь ответа (которого, впрочем, и не было), упал в мягкие подушки лицом. Сон пришел постепенно, накатывая на юношу мягкими волнами. Уже засыпая, Гринер перевернулся на спину, раскинул руки…
Он удивленно сморгнул. Стены восьмиугольной комнаты, узкие окна с туманом за ними…
– Демон раздери! – вскричал Гринер, резко поворачиваясь вокруг своей оси. Но, кроме него, в комнате никого не было.
Похоже, пришла к нему мысль, эта комната принадлежит ему в той же мере, что и Кендрику. Интересно, почему он в нее вернулся? Юноша еще раз осмотрел ее. Стены те же, кресла нет. Хотя, захоти он, кресло появится. Гринер захотел.
Посередине комнаты возник трон, точно такой же, какой стоял в Большой зале. Гринер махнул рукой, поморщился и трон исчез. Затем юноша подошел к одному из окон. Как и раньше, при его приближении туман начал рассеиваться, открывая взгляду некий пейзаж. На этот раз – цветущего сада, неуловимо знакомого. Звуков не было – от красоты неба за окном, трепетания листвы и медлительного падения лепестков у Гринера на лице появилась благостная улыбка. Внезапно ветви деревьев затряслись, и юноша увидел, что, ломая стволы, по земле катится что-то огромное, вытянутое. Дракон… Тело его замерло, пропахав в земле борозду, к дракону подбежал старик в соломенной шляпе.
– А, это то, что было… – сказал себе Гринер. – Это когда Тео прилетела к магу Ольсену. Ну-ка…
Он подошел к другому окну. Когда серые пряди в нем рассеялись, Гринер увидел какое-то странное каменное строение. Оно было высоким, вытянутым – юноша подумал было, что это башня… и стояла она в… озере? Первые три этажа скрывались под водой. Дна не было видно, но откуда-то Гринер знал, что затоплены именно три этажа. У него всплыло в памяти – поместье Тео, там тоже была вода и останки башни; но здесь было другое. Озеро большое, гладкое и ярко синее. И башня просто громадная, гладкая, без единой выщербинки. Чем-то похожая на ту, что маги вырастили во дворе Университета, но чисто белая. Он, памятуя об оказавшимся вещим сне про встречу с Шезарой, постарался запомнить как можно больше деталей. Ему показалось, что над дверью в башню висит какой-то знак.
Происходи все на самом деле, он вряд ли бы смог разглядеть, что именно украшает портал входа. Но, стоило ему захотеть посмотреть поближе, как картина вдруг двинулась на него, так, будто невидимый великан перенес окно, через которое он глядел, поближе к башне. Гринер успел рассмотреть знак – какое-то чудище, с множеством ног, клешнями как у рака
