Евгений Нечаев - Меч двух драконов

Замахнувшись, я ударил в место указанное Тарном. Молот глухо рявкнул, встретив на пути преграду, ему ответила тяжело застонавшая наковальня.

– Быть такого не может! – изумленно прогудел Тарн вглядываясь слезящимися глазами в место удара. – Ни следа! Энтот меч никогда не сломается.

Тяжело дыша, я отбросил молот. Меч вновь отправлен гномом в горн, но остывать, не слишком быстро, а постепенно, чтобы ни одной трещины. Все секреты ковки, накопленные тысячелетиями, Тарн вложил в этот клинок. И теперь он медленно остывал шедевр, который никто и никогда не повторит. Слишком много горя и боли мы вложили в него.

– Несущий Горе, – прошептал я.

– Что? – не расслышал вытирающий руки Тарн.

– Несущий Горе, – повторил я громче, зачарованно смотря на тускнеющий клинок. – Я назову его Несущий Горе.

– Хорошее имя, – согласился гном. – Оружье окромя горя ничего не несет. Но делать его это счастье.

– Творение всегда счастье, – бездумно согласился я. – Неважно чего. Творение – это Жизнь.

Гном даже прекратил тереть тряпку о свои закопченные руки. Но взглянул в сторону, выругался и сплюнул на пол.

– Дык закаливать, чем бум? – раздраженно смял тряпку, бывшею его рубахой, Тарн. – Купель пуста, как пустыня!

Явно позаимствованная у гномов емкость, купель для закалки, действительно была пуста. Тарн подошел к купели, посмотрел, провел по дну пальцем, который потом лизнул, для полноты анализа.

– Слезы Гор, – довольно буркнул Тарн, ища взглядом бутыль из которой Слезы Гор наливали в купель.

– Ничего нет, – пнул я пустую бутылку. – Даже простой воды.

– Вода супротив Слез Гор, что нож супротив меча! – гордо провозгласил гном. – Дык как нет?!

– Нет и все тут!

– Сельтейра! – вдруг крикнул Маг.

Поднявшись, Темная эльфийка подошла к купели. Возле продолговатой лохани из гранита он опустилась.

– Было предсказание, – начала она крепнущим голосом. – Предсказание, пророчество в час, когда родился ты, Кресс. Оно гласило, что сын Ночи выкует свое оружие, и все Темные эльфы нашего мира вложат в него свою кровь. Только сейчас я поняла…

Иллиал ничего не успел сделать, когда Сельтейра выдернула из ножен жало Дракона и полоснула вдоль по венам. Кровь хлынула в купель бурным потоком, унося с собой жизнь эльфийки.

– Сель, – обнял эльфийку Иллиал. – Сель… я…

Изящные пальцы Сельтейры легли на его губы:

– Молчи… Меня зовут Таира.

– Таира, – повторил ее настоящее имя Маг, сжимая ее в объятьях, словно пытаясь задержать уходящую жизнь.

– Кресс, – меркнущим взором эльфийка нашла меня, – позаботься о моей дочери…

ПОСЛЕДНЯЯ кровь покинула эльфийку.

И тогда с моих рук сорвались радужные молнии. Иллиал отшатнулся, впервые увидев Силу, отпущенную мне при рождении.

Магия Времени.

Время сходило с ума, старая рубаха Тарна вновь стала прямым куском ткани, засапожный нож напротив разлетелся ржавой пылью. Я ломал Время, дробил величайшую реку Вселенной, рукотворными порогами и каналами. Возможно, ли описать представшее моим глазам?!! Только Творец стоит вне этой реки, воды которой столь разны.

Сам воздух в комнате менялся, являя тени прошлого. Холод северной тундры, и жар пустынь, запахи всего мира, звуки которые он когда-либо слышал. Все это предстало предо мной и ни один Смертный не в состоянии обуздать эту стихию. Стихию, которая могущественней и Света и Тьмы, с которой о силе спорят Драконы Творца.

Но что нельзя подчинить, можно использовать. Огибая гиблые болота безвременья, минуя стремнины способные состарить даже эльфа, я искал нужное мне ответвление. Воды этой реки с легкостью дробили самые прочные скалы, здесь мотыльки-однодневки могли стать бессмертными, а те, кто в их мире живет миллионы лет, состариться в один миг. Сильными гребками, если здесь возможно такое сравнение, я плыл по этой реке.

Иллиал наблюдал, как растет ребенок, распирая чрево матери. Скоро он попроситься на свет. Сегодня могущественное Время, выиграло схватку со Смертью. Принимая свою дочь, закричавшую от первого отцовского шлепка, Иллиал был спокоен. Но потом он взглянул в ее глаза, и улыбнулся.

– Кресс, – голос Мага не выдавал его эмоций, – позаботься о ней.

Прежде чем я успел ответить, Иллиал взял оброненный кинжал, и его кровь, кровь последнего из Магов потекла в купель, смешиваясь с кровью Таиры. Алые глаза потухли, подобно остывающим углям.

Рожденной вне времени не место в этом мире, и я открыл врата Реальности. Тысячи миров, промелькнули в одно мгновение.

– Там есть и Маги и Темные эльфы, – прошептал я напутствуя девочку. – Тебя найдут… До свидания!

Маленькое тельце, торопливо завернутое в материнскую рубаху, отправилось в недолгий путь сквозь миры. Для нее пройдет миг, но сколько пройдет в том мире? Когда мне прийти туда и рассказать о ее родителях?

Пространство и Время успокоились. Тарн стоял, глотая слезы, не понимая и трети произошедшего, но он понял главное.

– Че стоишь?!! Давай, меч остывает!!! – закричал гном, глуша криком собственную боль. – Быстрее!!!

Рука приятно ощутила тепло рукояти, и радужное лезвие меча Двух Драконов – Несущего Горе, погрузилось в теплую кровь, впитывая Силу.

XXII.

Меч остывал, вынутый из своего кровавого бассейна. Двое влюбленный не расстались и после смерти. Я устало поднял руку, испепеляя бренные оболочки.

– Усе, – выдохнул Тарн. – Теперича токмо одному крылатому, крылья пообдирать, да подушку набить.

Гном подошел к барьеру, запирающему выход, и швырнул в него нож. Стальное лезвие без замедления проскочило в коридор.

– Барьер Смерти, – без вопроса, ответил я.

– Дык тот, который снять можно опосля того, как он убьет кого?

– Да, – кивнул я. – А ты откуда знаешь?

– Эт Иллиал раз ставил, объяснил. Ну… не поминай лихом!

Тарн поднял секиру в последнем салюте, и шагнул через барьер.

СМЕРТЬ.

Я почуял ее дыхание, пронизывающее, неизбежное. Это последнее, что мне осталось. Мне, Смертному без души, сыну Тьмы. Сжимая в руке меч, я шагнул к Барьеру. Тонкая пленка высосала из Тарна жизнь без остатка. Огонь сорвавшийся с моей руки, совершил погребение гнома, подобно Таире и Иллиалу.

Я остался одни, как в начале, как всегда. Мои друзья пожертвовали собой, ради победы. Победы, над существом и Гавриилом, обрекшим этот мир. Ради тех, над кем еще не сомкнула свои крылья:

СМЕРТЬ.

Рука уперлась в Барьер. Сила полилась с открытой ладони. Барьер Смерти начал выгибаться, сопротивляясь моим усилиям. Радостно запел Несущий Горе, чувствуя схватку. Барьер, поставленный одним из первых архангелов, держался крепко. Выгнувшись, словно парус в сильный ветер, Барьер и не думал сдаваться.