Наталья Игнатова - Причастие мёртвых

И Чевас знал. Он только что побывал на пороге этого места, а сейчас осознал перспективы и снова забился на Раме.

— Я же сказал, я не знаю! Ни хрена! Чувак, я ж ратуном поклялся! Он исчез просто. Я тебе говорю: выхватил пистолеты и пропал. И очки… Он их снял и бросил, и пистолеты достал… puta madre, пистолеты достал раньше, чем очки упали! Я не вру! Я б такое не придумал!

Про очки походило на правду, хоть и непонятно, зачем бы Заноза их снимал, если не собирался договариваться с Чевасом, а хотел просто застрелить его? Мальчик снимает очки, когда использует свой основной дайн, и до стрельбы после этого не доходит.

— По порядку, — сказал Хасан. — Если не хочешь занять место на этих нарах, рассказывай по порядку. Заноза предупредил тебя, чтоб ты не трепал языком. Ты не послушал. Вот с этого места и начинай.

Он умел отличать правду от лжи. Это не совсем то, что умение видеть, когда тебе врут — для того, чтобы видеть, нужен талант, нужна эмпатия, а для того, чтобы отличать вранье от правды достаточно научиться правильно вести допрос. Спрашивать об одном и том же в разных формулировках, в разном порядке, не давать прийти в себя, спрашивать снова и снова, найти все противоречия, найти им объяснения. Или, если объяснений нет, убедиться, что допрашиваемый врет. Добиться правды — дело техники. Добиваться ее от вампиров даже проще, чем от людей. Заноза считает, что вампиры не боятся боли, но он ошибается. Судит по себе, а таких как он на Земле и двух десятков не наберется. Хасан знал, что вампиры боятся всего, чего боятся люди, и еще многого, о чем люди никогда и не задумывались. Мертвого паралича, например. Или других вампиров, которые старше и сильнее.

Он не был старше Чеваса ни по крови, ни по календарю, но он был сильнее. Чевас признал его силу и с самого начала даже не пытался врать, просто слишком хотел убедить Хасана в своей невиновности. Он говорил правду. Правда выглядела как ложь или галлюцинация, но другой у Чеваса не было.

Арни поскребся в дверь допросной, приоткрыл ее и громко позвал:

— Босс! Есть минутка? У меня новости насчет телефона Занозы.

— Что там? — Хасан вышел, прикрыл за собой дверь, — нашел что-нибудь?

Чеваса можно было оставлять без присмотра, а принуждать Арни входить внутрь не следовало. Как большинство Слуг, он очень неуютно чувствовал себя в одном помещении с парализованными вампирами. Спокойно в допросную входили только Блэкинг и Франсуа — у Блэкинга были какие-то свои взаимоотношения с мертвыми, а у Франсуа… были свои взаимоотношения с неживыми. И, вообще, с миром.

— Скорее, отсутствие новостей, — ответил Арни мрачно, — но оно само по себе новость. Нигде на территории США и Канады его мобила не светится. Я сейчас проверяю Европу, но и там, похоже, голяк.

— Мексика?

— Я с нее начал, — Арни мотнул головой, — я тоже две тысячи пятый помню. Нет там ничего. А что, был повод в Мексику сорваться?

Хасан приподнял бровь. Арни поежился и уставился себе под ноги:

— Да ладно, босс, я просто спросил.

— Не было повода, — сказал Хасан. — Центральная Америка? Этот serefsiz[23] Минамото мог снова позвать его в гости.

— Туда Заноза спутниковый телефон берет…

— Так же как в Индию и в Африку.

— Я понял. Проверю.

— Ищи. С планеты он никуда не делся, а телефон если и потерял, то не здесь, а уже там. Где бы это ни было.

— В понедельник будет запуск LRO, — сказал Арни каким-то странным тоном.

Хасан сленга не понимал, и не любил. Использовать не запрещал, но даже Арни при нем старался говорить на сравнительно нормальном английском. Настолько, насколько был на это способен. Значит, LRO не сленг. А что тогда?

Арни взглянул на Хасана и объяснил, с кривой улыбкой:

— Лунный орбитальный зонд. Нет, босс, это я так. Когда пилотируемый аппарат отправят, Заноза точно в команде окажется, к тому времени и кровь сублимированную делать начнут. Но в зонд — нет, зонд на Землю не вернется. И все равно бы он позвонил.

— Ищи, — повторил Хасан. — Не найдешь, придется подключать Эшиву. Если ее шарлатанство окажется сильнее твоей математики, тебе останется только харакири.

— Да если она Занозу найдет, я ее шарлатанство сам в формулы пересчитаю. Босс, — Арни шевельнул плечом и сунул руки в карманы, — может, велите мистеру Энбренне, ей позвонить? Чтоб она не откочевала никуда с этими своими. А то потом еще и ее искать.

— Иди, работай! — не хватало еще выслушивать от Слуги советы о том, когда и по какому поводу звонить индийской ведьме.

Мистер Энбренне… Франсуа Энбренне. К нему даже Заноза иногда обращался «мистер». Впрочем, с точки зрения Занозы Слуга, который старше тебя в четыре раза, это нормально. С точки зрения любого семнадцатилетнего — это нормально. Если бы мальчик хоть раз почувствовал себя столетним вампиром, он, может, и задумался бы над разницей в возрасте, но он не чувствует, и не осознает по-настоящему, что Франсуа не семьдесят лет, а четыреста.

Зато остальные чувствуют каждый год из этих четырех сотен. Даже вампиры. И сам Франсуа тоже. Потому и не боится никого и ничего, кроме смерти. Привык жить. Не надоело за столько лет. Это, наверное, никому не надоедает, пока жизнь не становится невыносимой.

От Франсуа совет позвонить Эшиве Хасан принял бы. И, кстати, Франсуа первым делом именно ей и позвонил, так что никуда она теперь не откочует. А звонить ей, скорее всего, не придется. Не нашелся мобильный телефон Занозы, найдется спутниковый. Уж этот-то в любой точке Земли отыскать можно, лишь бы включен был.

Глава 6

Ваш меч притупился, но будьте так, рыцарь, добрыне пасть с пулей в черепе раньше финала игры!Здесь эхо, как в горном лесу.Вам рыжее с черным к лицу,как, впрочем, и все, что содержит в себе букву «рррры»

Уже второй день Заноза после заката солнца приходил в «СиД». Формально — для того, чтобы поделиться добытым за день, фактически — просто в гости. Он понравился Лэа, и Мартин видел, что Лэа Занозе тоже нравится. Он не ревновал. Прекрасно знал, что такое настоящая ревность, для которой есть повод, поэтому предпочитал не искать того, чего нет. Да и потом, это было интересно. Погода располагала к прогулкам, прогулки — к историям, истории позволяли узнать друг друга лучше, а узнать друг друга лучше им было необходимо. Особенно, опять же, Занозе и Лэа. Эрте пока и не думал забирать Занозу себе, значит, упырю предстояло остаться на Тарвуде. И ему стоило бы поскорее привыкнуть к характеру Лэа. Понять, что ее прямолинейность — это честность, а ее резкость — это такой вид доброжелательности.