Грэм Тэйлор - Звезда Полынь

— Вы Синий Дэнби? Вернулись, чтобы отомстить отцу? — Аджетта с трудом поднялась на ноги, намереваясь сбежать от него.

— Не бойся меня. Я — Тегатус, гость твоего отца, жертва собственной ошибки, создание с печальным прошлым. — Он снова сел на стул и схватился руками за голову.

— А ваши крылья… они… — начала Аджетта, отряхивая пыль с платья и озираясь в темной мансарде в поисках крыльев.

— Только что были, а теперь вот спрятались. Увы, именно в них кроется причина моего падения и того, что я оказался здесь, — устало пробормотал Тегатус.

— Это был какой-то трюк? Или они настоящие? — Аджетта попыталась заглянуть ему за плечо, чтобы найти хоть намек на те огромные крылья с золотыми перьями, которые залили комнату ярким светом.

— Настоящие или нет — какая разница? Для мира они — великое диво, поэтому меня считают уродцем, которого можно продать или показывать публике за деньги. Я — беспомощный обитатель зверинца, из которого не могу сбежать. — Тегатус задрожал, как птица на насесте, на его лице проступила печаль. — Я видел, как ты поднималась по лестнице. Я много раз пытался разбудить тебя, но ты не просыпалась.

Аджетта снова посмотрела на дыру в потолке.

— Это вы сделали? — спросила она.

— Мне нужно сбежать, но кандалы приковали меня к миру. — Тегатус показал Аджетте свои руки. Запястья стягивали золотые кандалы, на которых крохотными золотыми буквами было что-то написано на непонятном Аджетте языке. — Мне разрешают размять крылья, — зло сказал он и потряс кандалами, — но, пока они на мне, я слаб и беспомощен.

— «Hebdomada mortium», — тихо прочитала она. — Что означают эти слова?

— Что я останусь здесь навсегда, — ответил Тегатус.

— У меня есть знакомый кузнец, он мог бы расковать вас и продать золото, — сказала Аджетта, рассматривая кандалы с безопасного расстояния.

Он посмотрел на нее и рассмеялся:

— Чтобы снять их с меня, понадобится не только кузнец. В этом мире нет такого орудия, при помощи которого это можно было бы сделать. Они изготовлены из благородного металла, а заперты гордыней и завистью к тому, чему никогда не стать моим.

Аджетта подошла поближе. Она понятия не имела, кто он, но боялась спросить напрямую, хотя вопрос готов был сорваться с ее губ:

— Вы — ан…

— Я тот, кем ты хочешь меня видеть, — прервал он Аджетту, как будто заранее знал ее вопрос. — Кем я был раньше, не имеет никакого значения. Моя жизнь сильно изменилась. Меня протащили через всю Европу, я переходил из рук в руки — от одного вора-алхимика к другому.

— А зачем вы нужны моему отцу? — спросила Аджетта, рассматривая лабиринт из серебристых морщинок на его лбу.

— Он собирается выставить меня на показ на Стрэнде. Брать по шиллингу за просмотр. Я буду очередным экземпляром в зверинце уродов. Я слышал, как они договаривались об этом с Сарапуком. Они намереваются собрать со всего мира самых невероятных и удивительных существ. Думаю, я окажусь среди них самым необычным. — Он заметил, что девочка смутилась. — Половину постояльцев в этом доме ждет такая же участь, но они идут на это добровольно, желая заработать денег. А у меня… — Он ненадолго замолчал и уставился в пол. Потом, понизив голос, продолжил: — У меня нет выбора, мне придется делать то, что он скажет. Ведь он — хранитель ключа от тех цепей, которые привязывают меня к нему.

Аджетта покопалась в кармане в поисках кристалла Ормуз.

— Hebdomada mortium, — снова проговорила она и посмотрела на золотые кандалы. — Недавно мне подарили одну вещицу, которая должна помочь мне прочитать то, чего я не понимаю.

Она вытащила из кармана Ормуз и потерла гладкую поверхность платьем.

— Видите? Вот она. Тадеус сказал, что этот кристалл должен помочь, а значит, наверняка поможет, — быстро сказала она, поднесла Ормуз к кандалам и прочитала слова, которые были отчеканены на золоте: — «Hebdomada mortium»! Надо же, слова совсем не изменились, — протянула она, в ее голосе послышалось разочарование.

Она повертела в руках Ормуз, и вдруг буквы задвигались. Искаженные кристаллом, они стали менять форму, выстраиваться в другом порядке, и вот уже из них начали складываться отдельные строчки, закружившись перед ее глазами:

Семь веков предстоит нам прожить, по семь раз умирая…Семь веков прохожу по земле я в обличье людском,Семь смертей претерплю я, бессмертных и смертных встречая,Семь смертей, что грозят разложеньем и мертвенным сном.

Аджетта читала эти строчки по мере того, как они появлялись в кристалле.

— Что это такое? — спросила она, а буквы все кружились в Ормузе. — О ком тут говорится?

— Это мое проклятие. Я вынужден ходить по земле в людском обличье из-за собственной жадности, меня обрекло на это собственное сердце. Мне предстоит носить кандалы семь веков, а потом я познаю смерть. — Тегатус потряс цепями, которые были припаяны к кандалам. — Мне просто захотелось узнать, что такое поцелуй, ее поцелуй, вот и все. Хоть на миг за ту вечность, которую я прожил, узнать, каково это… — Внезапно он замолчал и прислушался, как будто кто-то говорил с ним неслышным голосом. — У нас нет времени, Сарапук уже близко. Тебе нужно вернуться в свою комнату. Запри меня здесь и никому не говори о нашем разговоре.

— Но я не могу просто бросить вас здесь. Вы ведь узник. — Аджетта подошла к Тегатусу и изо всей силы дернула цепь, пытаясь освободить его. — Что же вы такое сделали, что оказались в этом ужасном месте?

— Я сам спрашиваю об этом каждый день, но мне никто не отвечает. Меня больше никто не слушает. Про меня все забыли. — Тегатус глубоко вздохнул, его глаза наполнились слезами, он повернул голову, как будто услышал какой-то далекий звук. — Твой отец проснулся, он мешает угли в камине и ждет своего друга.

— Но как же вы? Вам нельзя здесь оставаться, вам надо бежать. — Аджетта снова дернула цепи.

— Ты можешь помочь мне, когда придет время. А сейчас уходи. Если отец увидит тебя здесь, я не ручаюсь за твою судьбу.

Аджетта посмотрела на него. Он сидел, закрыв лицо руками, и казался таким маленьким и таким хрупким, как старик, который ждет у обочины свою смерть, как нищий, которого никто не хочет накормить.

Тегатус поднял голову и махнул рукой в сторону двери, жестом приказывая ей уходить. В голубом свете луны его кожа стала голубоватой. От этого света на полу лежала длинная тень, как тропинка к выходу из комнаты. Аджетта молча на цыпочках пересекла комнату, вышла из мансарды и заперла за собой дверь. Потом остановилась на самой верхней ступеньке. Ее охватило внезапное ощущение, что за ней кто-то следит, откуда-то из темноты на нее уставились два глаза.