Алексей Егоров - Вор Города. Ренегат

— Что это за здание?

— Разуй глаза, храм! Совсем что ли дебил или спирт последние мозги выжег? — недовольно ответил бедняк и направился к богато одетому горожанину, чтобы предложить свои услуги.

Галент не стал удерживать нахала и позволил ему уйти. Он остался в проулке, то и дело поглядывая на интересный храм. Украденный у парня кошелек не слишком волновал его, вор преспокойно пересыпал монеты в свой кошель и избавился от чужого. Все его внимание притягивали полицейские на улице да охраняемое ими здание. Они явно намеревались вломиться в церковь, это было видно по их поведению — нарочито развязная походка, в которой было больше страха, чем смелости. Наглостью они прикрывали свой трепет.

— В Городе что-то происходит, — проговорил Галент и направился вглубь проулка.

Храм следовало осмотреть изнутри.

В Старом Поле существовало множество путей, чтобы попасть из одного места в другое. Район застраивался как попало, отчего дома буквально лепились на каждом свободном пяточке. Нередки были случаи, когда домами застраивался дворик, не имеющий ни входов, ни выходов. Из самих же строений в этот двор так же нельзя было попасть. И стояли эти световые колодцы, засорялись мусором и грязью.

Но, конечно, путь через такие закрытые со всех сторон дворы все же имелся. Дома хоть и строились плотно, но между их стен часто оставались щели. Галент не мог не порадоваться тому, что монастырская еда сделала его таким худым. Ему не составляло труда проскочить в самый узкий лаз или влезть в форточку. Казалось, что Галент создан для воровства. И в этом была доля правды.

"Важно найти свою стезю, да?" — вор усмехнулся. — "Значит, я свою нашел"

Его радовали мысли о ремесле, как о чем-то святом. Все-таки десятилетие в монастыре не прошло бесследно. Сам того не желая, Галент вызубрил науку церковников. Пусть многое он и переврал на свой лад. Ему припомнилась строчка из Древнего Писания: "Первый из нас украл у леса жизнь и воцарился в чужом доме".

— Во-во, все начинается с воровства. Любое дело! Звучит как благословение, м-м. Первый из нас… украл у леса…

Перевирание старого доброго Писания оказалось на редкость забавной штукой, а небо не спешило карать еретика. Ну и демоны с ним, еретик будет жить и радоваться!

В приподнятом настроении Галент добрался до тыльной стороны храма. Чтобы проникнуть внутрь, необходимо было преодолеть небольшую стену, которая служила скорее декоративным элементом, нежели реально защищала от воров. Галент воспользовался лазейкой, предварительно осмотревшись. Вокруг вздымались отвесные стены домов с множеством окон, похожих на глаза предателя. Но нет, ни в одном из них не показалась фигура соглядатая. Время ранее, местные уже давно зарабатывают себе болезни в промышленной зоне Города.

Во внутреннем дворе находились, очевидно, кельи, небольшое здание непонятного назначение, созданное союзом железа и камня, и несколько сараев. Ну, и громада храма, который с внутренней стороны больше походил на завод, чем на обитель духа святости и праздности.

— Интересная метаморфоза, — хмыкнул Галент. — Да я просто поэт!

Снаружи храм привлекал своей ажурной вычурностью, неуместной на серых улицах Города, внутри же он походил на монолит веры, готовый раздавить всякого. Но Галент не испугался, наоборот, в нем проснулся настойчивый зуд любопытства. А эта такая штука, от которой практически нельзя избавиться.

Галент не стал терять времени и направился к главному строению храма.

Бывший монах знал, где искать нужную дверку, чтобы пробраться внутрь. Даже нестандартная планировка — у храма не было общепринятого трансепта — не смутила вора, с замком же он справился без лишнего шума.

Внутреннее убранство поражало не меньше, чем фасад. Обычно в строительстве применяется камень, для отделки — мрамор. Тут же все стены были украшены тяжелым металлом, похожим на медь. Пол был выстлан стальными плитами, древними, но отполированными до блеска. Витраж над алтарем тоже поражал, удивлял, но больше всего — пугал. Галенту подумалось, что он оказался в ином мире, в ином времени. Это место было абсолютно инородным!

Вместо церковного символа — катящегося по небосводу солнца — на огромном, даже гигантском, поражающем своей массивностью витраже была изображена антропоморфная фигура вооруженного булавой и молотом человека из золота. Он стоял в окружение языков пламени и топтал невинные побеги травы. Золотые его крылья как бы обхватывали огромный неф и прихожан внизу. Лицо же было повернуто в сторону, разглядеть его невозможно было. Он скрывался, не желая являть свой лик раньше времени.

Галент замер возле одной из металлических колон сумрачного нефа, которую украшали бронзоволикие духи святых. Вор не мог оторвать взгляд от золотого бога, который просто не мог тут быть. Не могли это божество и его служители найти приют в монотеистком Городе. Не могли они конкурировать с безжалостной Церковью!

Но они соперничали и успешно! О чем говорит тот факт, что отряд полицейских не спешил вламываться в обитель золотого бога.

— Вам следовало прийти на восходе, он прекрасен, — произнес кто-то.

Галент вздрогнул, но остался стоять на месте.

— Ах, простите меня, я не должен был разрушать тишину. Вы наслаждались ею, а я влез со своими советами. — Галент не видел, кто говорил, а металлический наос искажал звуки. Казалось, что с вором заговорил золотой бог на витраже. — Нет, нет, не бойтесь. Вы не умерли и не сошли с ума. Я уже не говорю о том, что Он не стал бы с вами разговаривать. Для разговоров у него есть я.

Болтун неторопливо вышел в центр апсиды. Это оказался крепенький, лысенький священник с лукавым взглядом и большим носом. Он протопал по стальным пластинам, неотрывно глядя на Галента, словно тот стоял на самом солнцепеке, а не в темноте.

— Что-то ты не больно похож на священника, впрочем, и это место с Церковью имеет мало общего, — сказал Галент, покинув неф.

— От чего же такое мнение, сын?

— В Городе так не строят храмы, папочка, — Галент криво улыбнулся, скорее скривился.

— Понимаю твое недовольство, Галент, но и ты, и те ребятки за дверями, вы все сыновья Его, а значит, и мои, — священник говорил искренне, но его взгляд искрился озорством.

— Да хоть дочери, мне-то что с того? Значит, Галент, да? — вора заинтриговала прозорливость священника.

— Это же твое имя, а не мое, тебе лучше знать его.

— А ты не дурак поболтать, как погляжу. Наверное, за это тебя и хотят вздернуть?

— А тебя, наверное, за мужеложство? — вернул шпильку священник.

— Что-то не наблюдается в тебе смирения, отец, и не спешишь ты бежать за карающими дланями Господними.